Альфа Центавра
Шрифт:
— Щепка — которая сейчас была неизвестно где, и даже: живал ли — считала себя Белой, а Кали тоже Белой, но в душе красной. И с красками были сомнения, поэтому флаг Царицынской Империи был не просто Зеленым, или даже не Красным, а:
— Состоял из двух пропеллеров, разделенных по диагонали Белыми полосами, сами же треугольники были: два Красных и два Зеленых. Можно подумать, что люди, понаехавшие из ближайших — и не только — деревень, не поймут смысла такого флага-знамени, но как раз наоборот, как сказал один сельчанин по имени, как его звали:
— Их бин Распутин:
— Вот теперь понятно. — А то:
— Мы Красные! — А с какой стати, если вчера еще вы были Белыми генералами? — Или:
— Мы Белые! — А почему, если еще вчера вы только что вернулись из Мест Отдаленных, или вообще по имени знаете только свою соху да козу. Быка и то своего никогда не было. Поэтому нельзя даже сказать, что люди иногда путали за кого они, ибо из вышесказанного ясно:
— Не только не могли толком запомнить — пока не посмотрят на флаг, который и был для этого напоминания придуман — Белые они или Зеленые, что тоже самое Красные, но более того:
— И в душе не понимали, чего больше хотят:
— Чтобы Земля была, как Альфа Центавра, или наоборот:
— Альфа Центавра, как Земля.
Глава 34
И да, флаг-знамя Былых тоже было приятно взору людям из всех городов и селений, а именно:
— Белое поле было крест-накрест пересечено Красной и Зеленой полосами. — Как сказал уже отслуживший своё Лавр Корнилов:
— Приятно взору. — Ибо, ибо.
— Вот именно, что Ибо, — сказал тогда Ко, что не отличишь Республику от Монархии, в том смысле, что от Империи, что даже Царицын с его предполагаемыми окрестностями назвали Империей, а мы — стало быть:
— Республика!
— Так оно и есть, — сказал один парень, уходя с одним чемоданом в расположение, или как он сказал:
— В распоряжение Империи. Это был Врангель.
Далее все наблюдают бой между броневиком и танком.
— Ну, что, так и будем ждать вилку? — спросил Яша. Он надеялся проявить себя в этом бою, и получить повышение.
— Как минимум командование этим броневиком, — сказал он сам себе, и то даже негромко, ибо читателей мыслей во время экстремальных ситуаций хватает.
— Что я могу сделать? — сказала Ника, — если они наверняка сделали упреждение на скорость нашей Тягомотины.
— Я предлагаю повернуть назад, — сказал матрос Балтфлота Дыбенко. Ника хотела обругать его, но ее опередил Яша:
— Я сам хотел сказать это же.
— Хорошо, — разозлилась Ника, — давай повернем и поцелуемся с танком смертельным поцелуем.
— Сейчас за рулем кто? — спросил Яша.
— Я, — не зная, что ответить этому упертому парню, сказала Ника.
— Можно, сяду я?
— Буду лавировать.
— Как?
— Вправо, влево, и опять вправо — танк промахнется, и мы забросаем его гранатами.
— Ты думаешь, у нас есть гранаты? — сказала Ника. — Впрочем, надо поискать.
— Я уже нашел, — сказала Павел Дыбенко, — две связки.
— Бросай одну под гусеницу, — сказал Яша, — чтобы остановить его как минимум. Дыб не стал посылать Яшу, а наоборот, понял, что надо отличиться в этом бою.
— Скоро я буду командовать этим танком, — сказал он, и Ника и Яша подумали, что Паша Дыбенко ошибся:
— У них броневик, а не танк. — Но ничего не успели сказать, Паша уже вылез из люка на скользкую после утренней росы броню.
— Пора стрелять, — сказал Ленька Пантелеев — водитель танка.
— Хорошо, — ответила, охваченная азартом охоты Сонька. Колчак сказал:
— Возьмем их в плен.
— Зачем? — не понял ни Ленька, ни Сонька.
— Танк нам пригодится в атаке на Царицын, — ответил Ко.
— В атаке на Царицын, — повторила Сонька, чтобы получше осознать:
— За кого она, — за Этих, или за Тех?
— А, это логично, — сказала она, вспомнив, как давно об этом мечтала. И когда они повернули вправо, броневик тоже повернул вправо.
Почему все повернули вправо? Это действительно непонятно, потому что пишем мы слева направо, а не наоборот. Но, как говорится:
— Не все, — ибо командовать маневрами в броневике Ника Ович поручила Яше Сверло, а он с детства привык делать все наоборот, как-то:
— Если все играют на пианино, или даже на рояле и скрипке, то он назло всем изучал Карла Маркса и Фридриха Энгельса. — Как сказал Шариков:
— Я один, а вас много, поэтому голосую против обоих, и Каутского в том числе. Тем более, как поняла Ника, настоящий командир никогда не командует сам, а только проводит ревизии, и то:
— Внеочередные. — И хотя это уровень генерала, но в сложившейся ситуации достаточно и полковника, которым она сама себя считала, и более того уже назначила.
— Да, командуйте, подполковник, — сказала она. Яша был шокирован таким повышением, и сделал, как привык:
— Всё наоборот, — но в данном случае, наоборот:
— От самого себя, — повернул, следовательно, вправо, но от самого себя влево, что означает вправо с позиции танкиста Леньки Пантелеева. И они врезались друг в друга.
— Ну и война! — даже воскликнул у ворот города Царицына Лева Задов, вышедший посмотреть в бинокль на этот поединок броневой техники, как выразился бы его подручный Беня Крик, если бы был еще здесь, а не перебежал на сторону капитана Амер-Нази. — Даже на таком большом поле разъехаться не могут. Врангель на стене, сказал, что надо ударить из пушки по остановившимся танку и броневику. Кали которой здесь не было, а она только что поднималась по лестнице на зиккурат, расслышала его приказ, и побежала быстрее, как будто заранее знала, что может сделать лучше. Она уже ступила на площадку, но одна пушка как раз выстрелила. К счастью с перелетом. Если бы с недолетом, то разорвало бы на части Аги и Махно, которые были на броне танка, и при маневре вправо слетели влево, как раз на сторону, где синел вдалеке город-крепость Царицын.