Алмазы перуанца
Шрифт:
– Собака! – воскликнул Бенно. – Это собака залаяла!
– Да, как будто собака! Но ведь здесь нет собаки!
– Здесь на судне нет, но лай донесся как будто с моря!
– Да, с моря, и как близко!
– Вахтенный! – крикнул, вскочив со своего места, старший штурман. – Ты ничего не видишь со стороны правого борта?
– Ничего, сэр!
– Смотри зорче, слышишь!
– Есть! – отозвался вахтенный матрос.
Старший штурман взял подзорную трубу и стал смотреть в том направлении, откуда продолжал слышаться лай. Но даже и его привычный, зоркий глаз не мог ничего различить в густом тумане. Тревожно постучал он в дверь капитанской каюты и нервным, торопливым голосом произнес:
– На пару слов, капитан!
Спустя минуту капитан вышел на палубу.
– Ну что? Ветер-то, как видно, окончательно стих, и мы совсем ни с места!
Штурман объяснил капитану в двух словах, в чем дело, и лицо последнего омрачилось.
– Дайте скорее рупор! – крикнул он властным голосом.
Через минуту явился, точно вырос из-под земли, проворный матрос с большим медным рупором в руках; капитан взял его и приложил ко рту. Протяжные громкие металлические звуки «ту-ут! ту-ут»! огласили воздух, разносясь далеко-далеко в ночной тишине и произвели переполох среди частью уже спящих пассажиров. Многие выбежали наверх; впереди всех мчался точно обезумевший Мигель.
– Собака! Где собака? Я слышу, она лает!
– Молчать! Что за крик?! – грозно приказал капитан.
Все на мгновение смолкли, и среди всеобщей тишины снова послышался совершенно явственный громкий жалобный лай, на этот раз уже совершенно близко.
– Слышите? Слышите?! Это – смерть! – внезапно крикнул Мигель и, заломив руки за голову, готов был кинуться через шканцы [4] , если бы Рамиро не схватил его как раз вовремя за пояс.
Взглянув в лицо перуанца, несчастный громко вскрикнул от ужаса.
4
Шканцы (голл. schans) – часть верхней палубы парусника между второй и третьей мачтой.
– Пусти! Пусти меня! Где же весло? Ты хочешь меня убить!
– Мигель! Опомнись! Приди в себя!
– Нет! Нет! Бедная собака, как она лает! Она хочет спасти своего хозяина!
– Не обращайте внимания, сеньоры! Он немного не в себе! – сказал Рамиро.
– Нет, нет, я не помешанный! Я – Юзеффо! Юзеффо!..
Вдруг Рамиро быстрым движением закрыл ему рот; его сильные руки схватили тщедушного юношу и увлекли его в помещение между деками. Оттуда послышались звуки ударов и жалобные вопли Мигеля.
Все это было делом нескольких секунд; звуки рупора снова огласили воздух, но и на этот раз не последовало никакого ответного сигнала, не показалось огней; только собака продолжала лаять все громче и громче под самым штирбортом [5] .
Кто-то дал несколько холостых выстрелов по направлению лая по воде; спустили несколько ракет, но и это все осталось без ответа.
– Это не более как покинутое судно, на котором лает эта собака! – сказал, наконец, капитан.
5
Штирборт (голл. sterarnboard) – правый борт судна.
– Но в таком случае почему вас так пугает эта собака и это покинутое судно? – спросил Бенно.
– В такой туман столкновение в открытом море – страшное дело, молодой человек! – ответил за капитана старший штурман. – Впрочем, через несколько часов, с рассветом, мы разрешим эту таинственную загадку!
И все с напряженным чувством стали ожидать рассвета. Вот прошли уже два, три часа; теперь уже недолго оставалось ждать, пока восток озарится первыми лучами молодого утра.
А собака все продолжала то громко лаять, то жалобно выть. Быть может, она была единственным живым существом на этом покинутом невидимом судне?
– Туман расходится! Смотрите, там на востоке зажигается заря!
Прошел свежий предрассветный ветерок, и на людей пахнуло свежестью утра.
– Вахтенный! Видишь ты что-нибудь?
– Вижу, ваша милость, какой-то темный предмет у самого судна!
– Спустить шлюпку! – скомандовал капитан.
Приказание было немедленно исполнено с обычным проворством и ловкостью, но когда стали вызывать охотников, чтобы отправиться с капитаном на покинутое судно, никого не нашлось. Вызвались только Бенно и сеньор Рамиро.
– Предупреждаю вас, господа, что на покинутом судне, вероятно, свирепствовала какая-нибудь повальная болезнь, быть может, даже желтая лихорадка! – предостерег опытный капитан.
– Я не боюсь этого! – сказал Бенно, а цирковой наездник только презрительно улыбнулся.
– Вызвать ко мне немедленно четырех гребцов, боцман! – повелительно приказал капитан.
И вот шлюпка готова, матросы с мрачными лицами сели на весла, их просто заставили, так как по своей охоте не шел ни один. Бенно, Рамиро, капитан и старший штурман спустились в шлюпку и в несколько ударов весел пристали к покинутому судну, на котором продолжала нетерпеливо лаять собака.
Судно называлось «Конкордия» и в том виде, как оно было, со сломанными мачтами, снесенными и сорванными парусами и жалкими остатками снастей, с поломанным рулем, могло назваться только остовом судна, который увлекало течением.
С помощью багров первым взобрался на судно Рамиро и сбросил сверху веревочную лестницу, по которой без труда взобрались и остальные.
– Мертвец и миллионы крыс! Вот все, что я здесь вижу! – крикнул он с судна.
Действительно, посреди палубы лежало тело молодого человека, над которым стояла, как бы охраняя его, великолепная серая борзая, а громадные крысы смело бегали по палубе, по сломанным реям, исчезали в люках и снова появлялись целыми стаями.
– Он не более двух дней как умер, – продолжал Рамиро, склонившись над покойником, – а вот там, на грот-мачте, прибита записка, прочтите ее!
Капитан сорвал эту записку; она была написана по-испански; содержание ее гласило:
«Именем Господа Иисуса, прошу доставить по адресу письмо, которое лежит в боковом кармане моей куртки, и тем избавить от смертельной муки бедную человеческую душу!»
Прочитав вслух записку, Рамиро обратился к капитану:
– Прикажете поискать письмо?