Алые паруса бабушки Ассоль
Шрифт:
– На первом этаже у нас основной кондитерский цех, небольшая кофейня и выставочный зал. – Соль махнула рукой, утаскивая Кортика по лестнице вверх. – Здесь живу я с девочками, они – в левом крыле, а нам с тобой сюда…
В полутемном коридоре пахнет приторным счастьем и духами.
– Это будет твоя комната, проходи, сейчас включу свет. Ну? Здорово?
Кортик осмотрелся, потом неуверенно потрогал свисающий над большой кроватью полог. Комната больше напоминала устланную бархатом коробочку с драгоценностями, и пахло в ней соответственно – сладкой жизнью. Кресла – вычурные,
– Садись. Сейчас девочек приведу знакомиться.
Соль вышла. Кортику показалось, что «девочки» стояли на изготовку под дверью – они вошли тут же. От неожиданности Кортик вскочил.
На «девочках» были только босоножки на высоких каблуках и фартучки с рюшками. Завязывалась эта «рабочая одежда» на шее – к груди спускался ворох прозрачных кружев – и на талии, низ живота прикрывал кокетливый полукруг с изящным накладным кармашком в виде сердечка. На блондинке был черный фартук, на брюнетке – белый. Полная грудь блондинки с презрением ко всяким там рюшечкам вызывающе торчала большей своей частью наружу. У брюнетки из всей почти неразвитой груди виден был только левый темный сосочек, заинтересованно выглядывающий из кружев.
– Какой хорошенький! – всплеснула руками блондинка.
– Да уж, мальчик что надо вырос, – низким голосом заявила брюнетка.
Бабушка Соль предложила познакомиться. Блондинку нужно называть Ваниль, а стремительная грубоватая брюнетка – Эйса.
– Это мой внук, Икар. Увезла его из психушки, – коротко представила Кортика бабушка.
Эйса подошла к Икару, взяла его за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза.
– Работы будет много, но материал не очень запущенный, – оценила она.
– Руками не трогать, – спокойно отреагировала бабушка Соль.
– А как же тогда… – растерялась Ваниль.
– Только в лечебных целях. Еще научите его носить фартук и делать вид, что он мастер в изготовлении крюшона и суфле.
– Фартук? – похолодел Икар.
– Кстати, где Касабланка? – спросила Ассоль.
– Шоколадный пудинг с ромом и цукатами, – отрапортовала Ваниль. – Заказ на десять вечера.
– Где?
– Французское посольство на Якиманке.
– Это, если не ошибаюсь, сумбурный теремок в русском стиле? Почему не ты?
– Они заказали шоколад. Я в шоколаде – пас.
– А что тут странного: французы – черное? – флегматично заметила Эйса. – Вчера негры заказали сливочное крем-брюле, а финны – мою карамель с мороженым и фейерверком.
– Хорошо. – Ассоль повернулась к Кортику. – Касабланка будет позже. Вот и вся моя рабочая бригада. Девочки – лучшие кондитеры в городе. Не обращай внимания на униформу – это не их выбор.
– Но я… – начал объяснять Кортик свою полнейшую непричастность к готовке еды. Ассоль кивнула:
– Да, знаю. У нас не больше недели на твою подготовку.
– На подготовку чего? – шепотом спросил Кортик.
– Чего… – задумалась бабушка. – Конечно, мастера из тебя не сделать, будем учить притворяться, что ты – мастер.
– И как мы его назовем? –
– Миндаль, – предложила Эйса.
– Король Миндаль, – уточнила бубушка.
Той ночью адвокат пытался отговорить жену отдавать Икара в руки бабушки Соль.
– Знаешь, куда они поехали из больницы? На заброшенную строительную площадку!
– Зачем? – удивилась жена.
– Чтобы залезть на огромный башенный кран! – простонал адвокат.
– Зачем?..
– Твоя мать втащила на этот кран подзорную трубу!
– Где она взяла подзорную трубу?
– Ну какая разница?! Забрала из загородного дома! С чердака.
Жена адвоката ужасно удивилась:
– У мамы на чердаке была подзорная труба?.. Я не знала.
– Не было у твоей мамы подзорной трубы! Это я ее там установил, чтобы мальчики смотрели на звезды.
– Ты? – Теперь она удивилась ужасно-преужасно.
– Что такое? Ты себя плохо чувствуешь? Ты совсем меня не понимаешь. Попробую объяснить еще раз. Твоя мать из больницы отвезла Икара с подзорной трубой на строительную площадку и затащила ее в кабину башенного крана. Разве можно такой женщине доверять нашего сына?
– Дорогой, – мечтательно сказала адвокату жена, – мне ты никогда не дарил подзорную трубу.
– Ты меня слышишь? Твоя мать…
– Да, я поняла. Затащила подзорную трубу на башенный кран. Но согласись, чтобы это сделать, нужно иметь в наличии две вещи: башенный кран и подзорную трубу. Она нашла где-то башенный кран, это в ее духе – думаю, кран ей понадобился для перемещения в другое место какого-нибудь старинного особняка, под которым зарыто что-то ценное. Но трубу предоставил ей ты, дорогой. Вот уж не думала, что ты у меня романтик!..
– Я с вами с ума сойду! – простонал адвокат.
В половине шестого утра дверь комнаты, где спал Кортик под расшитым пологом, бесшумно открылась. Он не слышал, как Касабланка подошла, отодвинула край полога и поставила на кровать столик с едой.
Она наклонилась низко-низко над спящим мальчиком и некоторое время глубоко вдыхала его выдохи. Кортик открыл глаза до того, как она выпила почти весь его сон. Он резко сел и закричал. Громко. А что, я бы тоже, наверное, закричал, обнаружив спросонья над собой отливающее синевой лицо негритянки. Касабланка, предвидя такую реакцию, придержала столик с едой – ничего не пролилось.
Она прошлась туда-сюда по комнате, рассматривая мальчика. Кортик, шумно дыша, в это время следил за ней с настороженностью пойманного животного. Потом Касабланка предложила Кортику надеть слюнявчик и стала кормить его с ложечки, уверяя, что так приказала Ассоль. Плохо соображающий со сна, Кортик некоторое время покорно открывал рот, потом решил рассмотреть, что он ест. Это были шоколадные шарики с грецкими орехами и черносливом. По одному шарику в ложку, сверху шарик поливался коньячным соусом из серебряного соусника с длинным отогнутым носиком, а уже на политый шарик Касабланка осторожно помещала одну черную смородинку, захватывая ее с тарелки длинными фиолетовыми ногтями большого и указательного пальцев. Искусство украшения в данном случае заключалось в том, чтобы соус стек по шарику равномерными подтеками, а смородинка легла вверх топорщащимся носиком.