Американская королева
Шрифт:
— Я знаю, что ты мокрая. Как знаю и то, что прямо сейчас Эмбри твердый лишь от одной мысли о том, что может к тебе прикоснуться. Ты ведь этого хочешь, не так ли? Ты так сильно этого хочешь, что дрожишь от усилий, которые необходимы, чтобы удержать себя в стороне от него.
Я снова чувствую, как поднимается подол моей юбки. Эмбри снова передо мной, но на этот раз я не отстраняюсь. Я не открываю глаза, желая, чтобы у меня была сила воли, чтобы их открыть и сказать Эмбри, чтобы он останавливается. Сила воли, чтобы бежать
— Отвечай мне, — требует Эш. — Ты сейчас мокрая? Ты этого хочешь?
— Да, — это слово выходит сдавленно и безнадежно.
— Я знал, что так и есть, — произносит Эш. — Я знал, что ты этого хочешь. Раздвинь ноги, любимая, и позволь Эмбри сделать тебе хорошо.
— Но я не хочу причинять тебе боль. — Это мое последнее возражение, мой последний аргумент, мое последнее обращение к подобию здравого смысла. Сейчас мои юбки были практически на талии, и я понимаю, когда именно Эмбри замечает мои тонкие, вышитые вручную французские трусики, потому что он резко вздыхает, словно получает удар в живот.
— Все это причиняет боль, — произносит Эш. — Больно смотреть на то, как вы двое друг на друга смотрите. Больно наблюдать за ним с другими людьми. Больно знать, что я дважды делал ему предложение, и что оба раза он мне отказывал. В этом нет ничего, что не причиняло бы боли, но какая альтернатива? Жизнь без боли означает жизнь друг без друга.
У меня на глаза наворачиваются слезы, и я собираю всю силу воли, чтобы не заплакать.
— По крайней мере, так, — говорит Эш, — я могу ее немного контролировать. По крайней мере, так, я могу сделать то, отчего мне будет в равной степени и хорошо и больно.
«Ты разбиваешь мне сердце», — хотелось мне сказать, но это было бы ложью, потому что мое сердце уже было разбито. Вместо этого я просто произношу:
— Я боюсь причинить тебе больше боли, чем уже принесла. Пожалуйста. Пожалуйста, не делай этого.
— Нет, — произносит он решающее слово. — Я этого хочу. Боже, Грир, я сейчас такой твердый, что мне больно. Если бы я был там… — он замолкает, и я слышу один длинный вздох. — Сегодня вечером, — говорит он вместо того, чтобы закончить свою мысль. — Сегодня вечером.
Это обещание. Подарок и проклятие, потому что сегодня вечером, когда мое страстное желание будет освобождено Эшем, это произойдет на нашем брачном ложе, а Эмбри будет находиться где-то в другом месте… один.
Или еще хуже… не один.
Моя грудь сжимается от необоснованной ревности при этой мысли.
Эмбри собирает тяжелую ткань платья на сгиб одной руки, а другой пробегается вверх по внутренней стороне моего бедра.
Я тихо стону. Моя кожа взывает к Эмбри, а вся оставшаяся часть меня взывает к Эшу. Я бы все отдала ради того, чтобы здесь был Эш, готовый взять всю сдерживаемую мной похоть и превратить ее во что-то, что не убьет меня из-за чувства вины.
Потому что я умру из-за чувства
Но почему-то это не мешает мне извиваться от желания, когда рука Эмбри проходится по другому бедру. А затем это происходит. Одним преднамеренным легким прикосновением, кончики пальцев Эмбри скользят по кружеву, прикрывающему мои складочки, и я начинаю задыхаться. Эмбри смотрит на меня снизу вверх, его глаза слегка прикрыты.
— Я чувствую твой запах, — говорит он, его голос немного срывается в конце. — Ты так хорошо пахнешь.
Я дрожу. Казалось, что в моей голове прозвучала тысяча голосов, хор предупреждений. Прекрати это. Прекрати это. Прекрати это.
Но его слова, хриплость голоса, словно возможность чувствовать запах моей потребности — это единственное, что могло его сломить…
Я его не останавливаю. В действительности, я опускаю руки вниз и подбираю юбку, чтобы освободить руки Эмбри, и он сразу же пользуется этим преимуществом, скользнув ладонями по моей заднице и сжав ее. Стон, который он издает, «доходит» прямо до моего клитора.
Его пальцы снова проходятся по моим складкам, щекоча кружево, и кажется, что все вокруг наэлектризовалось. Воздух, его кожа, моя кожа, все начало гудеть от ненасытной потребности.
Эмбри наклоняется вперед, так что единственное, что я вижу под тяжелыми пучками ткани, — это его светло-каштановые волосы, а затем он целует открытую кожу бедер, его долгие мягкие поцелуи продвигаются вдоль линии чулок и вдоль застежек пояса с подвязками. К тому времени, когда его губы прижимаются к моему холмику, я уже задыхаюсь.
— Боже мой! — выдыхаю я. — О, мой бог.
— Скажи мне, что происходит, — требует Эш. — Расскажи мне все.
— Я не должна этого делать, — бормочу я, — я должна остановиться.
— Не смей, черт подери, — произносит Эш.
— Эш…
На этот раз, Эмбри не останавливается, услышав мои колебания. Он продолжает свое занятие. Оставляет поцелуи вдоль линии трусиков, целует замысловатые кружевные узоры, зарывается в меня носом. Его касания носом становятся более агрессивными, грубыми и жесткими, их прерывают резкие укусы через тонкое кружево. Каждый укус провоцирует мой стон, и после стона слышится вздох Эша.
— Расскажи мне, Грир, — следует команда, которая не вызывает споров.
— Я… Эмбри кусает и целует меня через трусики. — Я должна его остановить. Я должна оттолкнуть его. Мы все будем сожалеть об этом после, и я больше всего.
И все же я захожу настолько далеко, что кладу руку на голову Эмбри, думая о том, чтобы оттолкнуть от себя его рот, но в этот самый момент он лижет меня прямо через кружево, и я практически распадаюсь на части. А мои пальцы впиваются в густые волосы и резко тянут, заставляя Эмбри стонать так громко, что это слышит Эш.