Аморальные байки с плохими словами

Йодли Валдис

Витька, пчелы и гранитные русалки

Шестнадцатого августа ровно в полдень я пилил сухое дерево. При этом у меня было одухотворенное лицо, размеренное дыхание и в заднем кармане брюк находилось ровно двенадцать тысяч американских долларов. Вокруг, как бы сопровождая тихий визг пилы, мирно жужжали пчелы и напротив меня стоял босой Григорий с мобильным телефоном во рту. Каким образом я, выпускник столичного университета, оказался в незнакомом городе спиливающим

сухую вишню на чужом участке пояснить было не просто. Еще сложней было свести в один логический ряд внезапную кучу денег в моем кармане, Григория с занятым ртом, а также улыбающегося Витьку, стоявшего рядом с бензопилой в руках. Впрочем, учитывая паталогическую витькину жадность, или как он говорит "бережливость", можно объяснить многие загадки в этом мире… А если учесть витькин дар незаметно менять судьбы людей на расстоянии и во времени, то вся отечественная экстрасенсорика тихо скукоживается на глазах, бледнеет конструктивный психоанализ и на поверхность бытия всплывают тайны человеческого подсознания. Ведь Витька, этот неуемный творец-разрушитель, покруче любого телепата: вот, к примеру, этому Григорию в корне жизнь изменил. Кардинально. Можно сказать, наизнанку вывернул. Григорий, он же Жорик, ко мне обратился пару месяцев назад за профессиональной помощью. Это его Патефоныч направил:

— Валдис, там к тебе мой корешок подъедет. Совсем не бедный. Надо ему ремонт забульбенить. У него трехкомнатная на Корзо в Ужгороде… Там Славик взялся поначалу, но, как всегда, бабосы сдернул и в сторону… Нужно помочь, типа. Только ты ему поменьше вопросов задавай — здоровее будешь.

— Ноу проблем, — отвечаю, — любые пожелания клиента претворим в реальную жизнь. Закочевряжим хату по полной, Патефоныч, и будет твой дружбан пребывать в нескончаемом восторге.

На следующий день встретились в Росвигово, сижу в Тойоте Прадо, складки на затылке у клиента считаю. А клиент, веселый такой дядька лет пятидесяти, в цветастой рубашке и красных шортах, подбородок на руль положил и волосатые ноги чешет:

— Твою работу видел, дизайнер, у Патефоныча. Понравилась. Хочу дома такую же красоту создать. Сколько будет проект стоить?

Я на затылке у него семь складок насчитал, говорю задумчиво:

— Семьсот долларов… и половину вперед.

— Да что мы — дети? — смеется, — зачем половину? Я тебе сразу все заплачу.

Вытаскивает из целлофанового пакета жменю американских денег. Семь купюр выдернул:

— Держи, только не пропади…, а то дал тут одному мукачевскому Славику три штуки — до сих пор прячется.

Поехали в Ужгород квартиру смотреть. Я "полтора брата" с собой прихватил, Йончика с Витькой — место для будущего подвига показать.

Жора ходит по квартире, руками машет, брызжет мозговыми полюциями:

— Хочу, — брюликами в часах сверкает, — побольше гранита: На подоконниках, в прихожей, в ванной…

— Так он фонит, — предупреждаю, — лишняя радиация нам ни к чему.

— Мне уже как то пакарабана, — отмахивается, — детей вряд ли буду делать…эх, бабы… теперь для моего хорька нужна хорошая приманка. К тому же у меня под Житомиром начальник карьера — мой фронтовой товарищ. Ему зеки на шару напилят этого камня сколько хочешь.

Принялся я квартиру обмерять, правда, пришлось Витькину рулетку взять — мою заклинило. Ну я, понятное дело, человек экономный — не могу старую рулетку выкинуть. Но Витька, жадная тварь, мог бы уже новую себе купить. Он, еврейская душа, своей рулетке на ленточной пиле внезапное обрезание сделал, так и таскается теперь с укороченной. Правда, Витька, хоть и жлоб, но честно предупредил:

— Шеф, там в начале десяти центов не хватает. Отпилил случайно. Ты в уме добавляй.

Рисую план квартиры, размеры пишу, в уме сантиметры недостающие плюсую. "Все пучком-торчком, — думаю, — наконец то хоть немного бабла подкосим, а то уже полгода без капусты кукарекаем…"

На следующий день Жорик за мной на джипе прикатывает:

— Собирайся, дизайнер, — говорит, — поехали гранит заказывать.

— Так я ж еще проект не нарисовал… Только творческую концепцию искать начал…

— По пути нарисуешь. Надо теперь ехать, а то меня потом две недели не будет. Срочный заказ.

Прыгнул к нему в машину, чуть очки на сидушке не раздавил, даже не успел кофе хлебнуть. Да ладно, по дороге выпьем. Первым делом я за Витькой-подсобником заехал — надо же кому то образцы гранита в кузов складывать. Поднялся на этаж, давлю кнопку звонка. После короткого шуршания дверь открылась и на пороге явился Витька. Морда у него была сплющена как то сбоку, на красной щеке красовалась прилипшая пивная крышечка, а спортивные штаны были в свежих мутновато-белесых пятнах. Глаза закрыты.

— Витюха, дружок, — шлепаю его легонько по щекам, — Проснись, милый. Я понимаю, ты сейчас у черты самопознания и пал к корням экзистенциализма, но надо ехать. Свои юношеские опыты завершишь потом, — бью сильнее. — Проснись, падла! Идем гранит грузить!

Витька что то промычал, поднес руки к носу и понюхал пальцы. "Ну все, — думаю, — кранты. Если Витька понюхал пальцы — полный амбец."

А я Вам скажу, нюханье витькиных пальцев — это очень плохой знак. Это начало конца и конец апокалипсиса одновременно. В прошлый раз он так же понюхал пальцы и через полчаса росвиговский рынок сгорел дотла. Пальцы пахли керосином — я их тоже нюхал. Или вот недавно — понюхал Витька свои отростки и на тебе — грянула помаранчевая революция… До сих пор разгребаем… И так у него с детства — нюхнул щупальца и сразу во дворе на пару алкашей стало меньше, а у соседа по площадке на одну судимость больше. Плохая примета.

— Значит так, Виктор, — говорю я осторожно, — пожалуй, я сам поеду гранит таскать, а ты с Йончиком оставайся. Квартиру к ремонту готовьте, обои старые со стен смывайте. Только соседей не затопите… да, и это… дай сюда свою обрезаную рулетку. Мою заклинило чего то. И смотри, наломаешь дров — убью тебя как туркмен верблюда.

— Как это? — Витек один глаз разлепил.

— Сделаю надрез под третьим ребром, просуну руку и крепко сожму твое гнилое сердце. Буду держать, пока не перестанет биться. Умрешь от аритмии. Всосал методику?

— Все будет джуки-пуки, шеф. Не трепыхайся почем зря. Замочалим хату по взрослому.

Запрыгнул к Георгию в джип,… опять очки, бля… говорю:

— Витька с нами не едет. Нельзя ему.

— А что такое? — Жорик удивился.

— Он пальцы понюхал, — отвечаю. — Два раза.

— Ну и что? — хмыкнул Жора и тоже, гад, понюхал пальцы, — Мылом пахнет.

"Еще один нюхатель нашелся, — злюсь мысленно, — эх, вернуться бы живым домой…"

Жорик темные стекла поднял и как чесанул по горным серпантинам, трындец… я два раза успел с жизнью распрощаться. Сто семьдесят минимум шпарил. Пока до Нижних Ворот доехали я чуть не обкакался, а потом мне все как то фиолетово стало — расслабился, качусь на кожаном диване, кондишен холодом обдувает, с носа сопли текут и в голове мысли вертятся: "Убьемся…ну да все равно…, хорошо что деньги жене оставил, полгода протянет как нибудь."

Идем на сверхзвуковой, шансон мурлычет и гайишники в стороны шарахаются. Под Красноармейском один сержант остановил таки — вышел прямо на асфальт посреди шоссе и полосатую палочку прямо в лобовое стекло ткнул.

— Опасного преступника конвоирую, — Георгий синюю корочку с золотыми письменами дал и на меня показывает.

— Почему он у Вас без наручников, товарищ полковник? — мент интересуется.

— Если дернется, застрелю, нах…, -Жорик черный ствол из под сиденья достает.

— Счастливого пути, разведка, — гаишник под козырек взял.