Анатомия зла
Шрифт:
– С...слушаюсь, сэр.
– Маклера за номером два убрать незамедлительно.
От Гроссе не ускользнуло, что в ответ на следующий приказ не последовало ожидаемого "Слушаюсь, сэр."
– Вас снова что-то смущает? – со скрытой угрозой поинтересовался Гроссе. – Вам известно, Джек, что ждет меня, вас, весь наш слаженный коллектив в случае разоблачения? – Он выдержал паузу. Но менеджер хранил молчание. – Из-за преступной халатности маклера №2 и, заметьте, вашей личной безответственности, кое-кому таки удалось напасть на наш след. Более того – проникнуть в Клинику. Да-да, я говорю о поступившем в мое отсутствие клиенте. Это по вашей милости мне приходится принимать срочные и... подчеркиваю – вынужденные меры, что бы нейтрализовать создавшуюся ситуацию. Надеюсь, вы понимаете, что неоправдавший себя работник не может более рассчитывать на мое доверие. А попросту выгнать его, отпустить на все четыре стороны – роскошь, увы, непозволительная... Я ясно выразил свою мысль, Джек?
– Да, сэр.
Оттолкнувшись каблуком от пола, Гроссе сделал полный оборот на кресле и неподвижно застыл, вперив в подчиненного холодный тяжелый взгляд. Джек втянул голову в плечи, нахохлился, как большая болотная птица.
– Вас еще что-нибудь смущает? – вкрадчиво поинтересовался Гроссе.
– Как мне следует поступить с маклером №2, сэр? – Голос Джека дрогнул.
– Пусть окажет последнюю, на сей раз бесплатную услугу Клинике – пополнит наши запасы консервантов. – Теперь голос Гроссе был нарочито небрежным и деловым. – Только предварительно проверьте его кровь. "Отходы", как обычно, в печь.
– Будет исполнено, сэр, – мрачно проговорил Джек, отводя взгляд в сторону. – Я могу идти?
– Можете. И вот еще что! – остановил он менеджера, направившегося было к двери. – Пришлите ко мне Милдред. Прямо сейчас. А сами ровно через... – Он бросил взгляд на часы, – двадцать пять минут явитесь в палату нового больного. Через двадцать пять! И запомните, впредь всем нам придется удвоить бдительность. Исполняйте.
Оставшись один, Гроссе дал волю раздражению – нервно ходил по комнате, расшвыривая попадавшиеся под ноги предметы. Неординарные обстоятельства сами диктовали неординарные решения. Поступить иначе было бы равносильно самоубийству. И все же его мучили сомнения. Не угрызения совести, нет. Он не знал, что это такое. Судьба маклера его не тревожила вовсе. Пусть получит что заслужил. С болтливым клиентом дело обстояло посложнее – фигура заметная, влиятельная. Но и это не вывело бы Гроссе из равновесия. Он давно привык распоряжаться чужими жизнями в соответствии со своими нуждами. Как быть с тем, кто лежал сейчас в палате для реципиентов – вот что нервировало его.
Нелепое недоразумение. Случайность, которой не должно было быть. Он не терпел неподконтрольных ему ситуаций. Тем более сейчас, на пороге решающих событий.
В дверях появилась хирургическая медсестра Милдред, всем своим видом демонстрируя готовность к повиновению. Только вот слепой преданности в ее крысиных глазках как-то разом поубавилось. Более того, если бы Гроссе соизволил взглянуть на нее повнимательнее, то непременно обнаружил бы в них разочарование и укор. Известие о женитьбе босса на ненавистной ей Кларе просочилось и в подземные кулуары. Но Гроссе рассеянно смотрел на нее, как на селектор или монитор – его мозг продолжал напряженно работать. Наконец он сконцентрировал внимание на вошедшей.
Вряд ли помня сейчас, что отсутствовал целых две недели, он даже не поздоровался с ней и сразу приступил к делу:
– Вы здесь, Милдред. Прекрасно. Мне нужно, чтобы вы приготовили шприц с раствором кальция-хлора... Или нет, погодите... лучше тот портативный аппарат для электрокардиограммы. Вы знаете, о чем я говорю. Да-да, пожалуй так будет лучше. Вот ключ. Аппарат у меня в кабинете, в правом нижнем ящике письменного стола.
Милдред молча взяла из его рук ключ.
– В палату вновьпоступившего войдете через пятнадцать минут после меня. Заметьте время. Войдете и снимете кардиограмму.
Гроссе в конце концов удалось побороть внутренние противоречия, заставить себя, как всегда, действовать решительно и хладнокровно. Твердой поступью он вошел в палату реципиента-самозванца, с порога заявив сиделке, что она свободна.
Сиделка замешкалась в дверях, с недоумением глядя на шефа и в то же время не осмеливаясь противоречить, ведь ее смена только началась.
– Отдыхайте, – сухо приказал он. – Сегодня вы не понадобитесь.
– Благодарю вас, сэр.
Сиделка выскользнула за дверь. Правда, все же разочек оглянулась, прежде чем закрыть ее за собой.
Гроссе занял ее место у изголовья больного. Мрачно вгляделся в его сомкнутые набрякшие веки. И, помедлив, тихо позвал:
– Эдмонд. Э-эдмо-онд.
Больной не сразу открыл глаза. Его поначалу бессмысленный взгляд отразил удивление и... радость.
– Эрих! Ты! А я так ждал тебя, валяясь дома с приступами. Но Долли, кажется, не смогла тебя найти.
– Я был далеко отсюда. На другой щеке земного шара. И только вчера вернулся. Видишь, как бывает. Не я, так ты пожаловал ко мне.
– К тебе?! – Больной искренне удивился. – Так ведь твоя клиника у нас у всех на виду. А меня, насколько мне известно, отвезли в другой город, при этом "забыв" сообщить, в какой именно. К чему такая конспирация. Столько всяких нелепых предосторожностей. Они так долго везли меня в закрытой санитарной машине, что я чуть Богу душу не отдал.
– Да, друг мой, мы действительно далеко от дома. Сюда меня приглашают два раза в месяц, как консультанта. Тебе надо было напрямую связаться со мной.
Эдмонд Браун с упреком посмотрел на него.
– Долли неоднократно говорила тебе, что я болен. Но ты, видимо, был очень занят. А потом и вовсе уехал.
– Да-да. Замотался.Забыл. Непростительно.Но теперь это уже неважно. Ты в надежном месте и в надежных руках. Все будет О’кеу.
– Думаешь?
– Уверен.
Лицо Брауна перекосила болезненная гримаса.
– Что такое? – В тоне Гроссе беспокойство, участие.
– Извела проклятая. Сил моих нет.
– Потерпи еще чуток. Я сам сделаю тебе операцию. Выкарабкаешься.
– Хотелось бы верить. Ты действительно будешь меня оперировать? – В голосе больного появился проблеск надежды.
– Это мой долг. Ведь мы же друзья. – Гроссе похлопал его по рыхлой безвольной руке. – Кстати, как ты набрел на нашу контору? – как бы между прочим поинтересовался он.
– Меня привез туда мой домашний врач. Ты его знаешь.
– По чьей рекомендации?
– Одного моего старого приятеля. Мы учились вместе в колледже, потом в университете и были очень близки. Его избавили здесь от рака после того, как врачи признали его болезнь запущенной и неизлечимой.