Ангел для кактуса
Шрифт:
Я возвращаюсь с небес на землю и замечаю, что тип в бейсболке — а это явно парень, — роется в кармане и выуживает оттуда несколько смятых купюр, которые он поочередно протягивает девчонке с косами. Они о чем-то переговариваются и направляются к двери. Я бросаю взгляд на ценник, лежащий между опунциями и маммиляриями, и мой лоб покрывает холодная испарина.
Вот пропасть! Они тоже позарились на моего парня!
Я вскакиваю, хватаю кактус и за считанные доли секунды прячу его за выступом в стене, накрываю пустой коробкой, маскирую пакетом из «Фикс-прайса» и к тому времени, когда эта троица оказывается в торговом зале, для пущей надежности успеваю загородить спиной убежище «Алексея».
— Здравствуйте! Можно нам кактус? Который в пиджаке, — писклявым голосом спрашивает одна из школьниц.
— Здравствуйте! — на той же ноте пищу я. — Какой, какой кактус?
И невольно напрягаюсь, вспоминая о присутствии мамы.
Но мама делает вид, что ее нет. Спасибо, мама!
Девчонка крутит головой и подходит к стеллажу:
— Он стоял вот там.
Не сходя со своего места, я слегка подаюсь вперед:
— Где?
Девчонка растерянно пожимает плечами и многозначно кивает парню, тот в свою очередь смешливо кривит рот и косится на меня.
— Так какой кактус вы хотели бы купить?
— Никакой! — бойко бросает вторая девчонка с азиатскими чертами лица и жгуче-черными волосами, собранными в тугой крепкий пучок на затылке, и тянет подругу к выходу. — До свидания!
— До свидания! — повторяет за ней парень.
— До свидания, — выдыхаю я.
Мама тихонько смеется, и я не сдерживаюсь, чтобы не ответить ей в своей коронной манере:
— Что-о-о? — тяну почти нараспев.
— Кажется, кто-то разменивается клиентами. И все ради сомнительных лайков в Инстаграме.
— Нет! Дело не только в Инстаграме! — вырывается из меня быстрее, чем я могу отдать себе приказ о молчании.
— Я вижу, — улыбается мама. — И у меня есть неплохая идея, насчет того, как угодить и тебе, и клюнувшим на удочку клиентам.
— О чем ты? — не понимаю я и, освободив «парня» из заточения, подхожу к ней ближе.
Мама берет кактус и вертит его в руках, разглядывая со всех сторон.
— Думаю, следует позвонить Алексею и узнать, где он приобрел это забавное кашпо. Нам не мешало бы заказать партию таких пиджачков на продажу. Посмотри, как твоя опунция притягивает взгляд прохожих, которые даже не думали заходить в наш магазин, — она передает «парня» мне и указывает на телефон. — Ты займешься этим вопросом? Или я свяжусь с Алексеем сама?
Несколько секунд я медлю, переваривая предложение, а когда понимаю, что смогу снова услышать его голос, судорожно впиваюсь в гладкий край стойки:
— Да.
— Что да? — снова смеется мама.
Да! Да! Да! — это все, что я могу ответить на любой вопрос о нем.
Глава 24. Алексей
Признаться, звонок Лины застал меня врасплох. Не то, чтобы я не рад был ее слышать — совсем наоборот! — но уж точно не ожидал, что она когда-либо наберет меня сама. Деланным голосом она изображала равнодушие и не единожды подчеркивала, что звонит мне по деловому вопросу, решение которого больше волнует Ларису, чем ее саму. Но я рассмотрел в ее объяснениях нечто такое, что скрывать за железными воротами не представляло возможности. Лина выдала себя с потрохами, когда поинтересовалась о тех кашпо, которые до сих пор лежат в бардачке моей машины, а потом между делом еще и спросила, как поживают идеальные рубашки эгоцентричного супчика. Она снова сделала мне этот день! После разговора с Борисом Аркадьевичем порция вдохновенного позитива была сродни глотку свежего воздуха.
Нет, я не повздорил с Линнером, не оборвал с ним связей, как того хотел отец, и даже не изменил к нему своего отношения, когда узнал причину конфликта. Более того, я только утвердился в добропорядочности Бориса Аркадьевича и в беспринципности отца, ведь только он мог перечеркнуть столетнюю дружбу из-за такой ерунды.
Строительная компания, соучредителями которой они и являются, давно желала заполучить в свои владения лесопарк в Северном районе. По мнению отца, туда отлично вписывался торгово-развлекательный комплекс, и все, медленно, но верно, шло к тому, чтобы начать реализовывать задуманное. Основные бумаги уже были подписаны, последнее слово оставалось за архитектором, но архитектор по понятным или непонятным причинам взял и не подписал.
Такое «самодурство» взбесило отца не по-детски. На повестке дня в совете директоров он поднял вопрос о том, какими способами можно прижать архитектора и вытеснить его с занимаемого поста, на что Борис Аркадьевич только махнул рукой и сказал: «Забей! Построим в другом месте».
Беспардонность и гнев отца вылились чуть ли не в потасовку, и Линнер, планирующий провести в России несколько недель, тем же вечером вернулся в Италию.
Поговорив с Борисом Аркадьевичем сейчас, я понял, что он не держит зла на своего давнего приятеля, и более того, готов убедить меня, что отец «перебесится, и через пару дней все будет окей. Просто у кого-то критические дни».
Но критические дни, кажется, подзатянулись.
После звонка Лины я окончательно разгоняю все удручающие мысли, и иду на перерыв со свежей головой. Мне хочется думать только о ней, а не о склоках, в которых замешаны большие деньги.
— Фил на выставку пригласил. Ты идешь? — безжалостно расправляясь с оберткой шоколадного батончика, спрашивает Катя и второй такой же протягивает мне. В университетском буфете у нас тоже есть свое неизменное «блюдо».
— Спасибо, — смеюсь я и на ее же манеру одним рывком избавляюсь от фантика. — Почему бы и нет? Что предполагает программа?
— Поклоны, разговоры о выдающемся таланте, фуршет. Ну и, если звезды удачно сложатся, пять картин в духе раннего Ренуара…
— Раннего — в смысле, периода его младенчества?
— Как-то так, — хихикает Катя.
— Но один солидный дядя в малиновом пиджаке обязательно почешет толстым пальцем подбородок и скажет: «Гм-м…Что-то в этом есть!». И заберет живописные полотна с молотка. За баснословные суммы! Ведь этот дядя…
Катя подхватывает последнюю фразу, и мы в два голоса ржем от души:
— Дядя Фила!!!
— Кстати, об искусстве, — едва успокоившись, улыбаюсь я и возвращаюсь к наслаждению вкусом питательного батончика. — К тебе поступил заказ. Требуется партия таких же пиджачков для одной цветочной лавочки…
— Одной? Абсолютно случайной цветочной лавочки? — иронизирует Катя.
И я ей подыгрываю:
— Абсолютно случайной. Что скажешь?
— Скажу-у-у… что на этой неделе я совершенно свободна.
— Серьезно? Я боялся, что ты откажешься. Все-таки целая партия — однообразная работа. Да и вряд ли они смогут заплатить тебе приличную сумму.