Ангел тьмы
Шрифт:
Я расхохотался:
— Прыщ, он же енот, апостол Петр свидетель, чего ты от него хочешь?
Мой приятель упер руки в боки, не отрывая взгляда от животного:
— Я хофю, фтобы он вел фебя ф подобаюффей уфтивофтью и благодарнофтью, или он отправитфя фпать на улифу — вотфего я хофю! — Он прошел в глубь подвала, зажег еще одну лампу и принес ее с собой. — Я наввал его в фефть кайвера Вильгельма, тварь этакую, так он хоть бы на фекундофьку вадумалфя о фарфтвенных манерах, — фига ф два… — Прыщ поманил меня к себе поближе — и, заметив, что к моим ногам направляется внушительного размера змея, я решил храбро вынести и остальных зверей, и прошел в дальний угол. — А теперь, — сказал Прыщ, забираясь на огромную кучу старых дорожных сундуков, — иди повдоровайфя ф Майком.
В темноте я смог различить на верху сундуков крупную угловатую конструкцию, а когда Прыщ приподнял лампу, я увидел, что это клетка, сооруженная из старых брусьев два на два дюйма и мелкой проволочной сетки. В клетке возбужденно металась кругами длинная тонкая тень, за которой следовал той же длины пушистый хвост.
— Майк! — Прыщ наконец забрался достаточно высоко, чтобы поставить лампу, и уселся на тот сундук, что рядом с клеткой. — Майк, я привел фтарого друга, который хофет выравить тебе фвое увавение и фделать предловение — ну ве, Майк! — Внезапно лицо Прыща прорезала широкая ухмылка, еще больше выставив напоказ дыру между зубами: — Фтиви! Ты только глянь на это!
С верха клетки Прыщ стащил за хвост дохлую крысу. Вся тварь была искусана, в отметинах когтей, а горло ее пересекала глубокая рана.
— Говорил я тебе? — ликовал Прыщ, вне себя от радости. — Ффапал фволофь прямо ферев проволоку, так-то! Фто до охоты на крыф — тут фо фтарым Майком никто не фравнитфя!
Выкрикнув последние слова, Прыщ швырнул крысу на пол, открыл клетку и, запустив руку внутрь, извлек двухфутового серо-белого хорька. Черные глазки зверя уставились в лицо моему приятелю будто бы с узнаванием — хорь на коленях Прыща перевернулся на спину, а потом вскочил и обвился вокруг плеч хозяина одним плавным, быстрым движением, словно его вылили из бутылки. Прыщ громко расхохотался, и хорек скакнул обратно к нему на колени и принялся чесать свои круглые ушки и заостренный нос короткими передними лапами. Зверек покосился на меня, маленькие кинжалы его острых верхних зубов выглядывали из меха нижней челюсти.
— Поффекофефь меня,а, Майк, мальфик мой? — радовался Прыщ, поглаживая брюшко хоря с настоящей любовью и воодушевлением. — А потом я тебя! — Но хорек, казалось, просто наслаждался касаниями и через несколько секунд настолько расслабился, что Прыщ смог взять его на руки. — Давай, Фтиви, валевай фюда и повнакомьфя ф Майком как фледует! — Он посмотрел зверьку в глаза. — Ну вот, Майк, это Фтиви Таггерт, ты его уве видал, правда, ваф никогда друг другу по вфем правилам не предфтавляли. Это Фтиви — а это Майк. — И прежде чем я успел сообразить, он посадил животное мне на грудь, вынудив меня прижать его покрепче. — Фто фкажефь, Майк?
Хорек какой-то миг смотрел на меня в упор, а потом внезапно перевернулся и стремительно метнулся вверх по моей руке; острые когти протыкали рубашку и слегка царапали кожу. Ощущение было тревожным, поначалу — безболезненным, но странным, а через несколько секунд быстрые движения зверька вокруг моей шеи и плеч ослабли до той степени, что стали и впрямь щекотными.
— Что… что он делает, Прыщ? — спросил я, начиная хихикать.
— Ну, он внакомитфя ф тобой, Фтиви. Он фтрого отфенивает характер, мой Майк, и фкоро решит, фто о тебе думает!
Майк сбежал вниз подругой моей руке, на мгновение спрыгнул на один из сундуков, потом быстро заскочил обратно ко мне на колени. Принюхиваясь к моей рубашке своим подергивающимся носом, он просунул голову между двумя пуговицами — и неожиданно скользнул внутрь. Я резко вдохнул от потрясения, почувствовав голым телом теплый мех и холодные когти.
— Прыщ! — проговорил я изумленно и одновременно испуганно.
— О, вот это редкофть — такая фтука, и в фамом деле редкофть, вот фто, — отозвался тот. — Это внак его выффей привяваннофти. Я бы фказал, фто напарник у тебя уве ефть, Фтиви, фтарина!
Прыщ хлопнул в ладоши, а потом потер их о ляжки, очевидно довольный по уши тем, что я так быстро пришелся Майку по душе. Когда хорь выглянул из-под рубахи, я стал поглаживать ему спинку и почувствовал, насколько быстро бьется его сердце — точно маленький паровой двигатель, так быстро, что, казалось, вот-вот взорвется. Потом Майк перевернулся на спину, позволяя мне почесать ему брюшко, как делал хозяин.
— Майк, Майк, Майк! — вмешался Прыщ с притворным неодобрением. — Я тебе не дам вефти фебя неподобаюффе, так фто не вабывайте-ка о фвоем дофтоинфтве, юнофа! — Посмеиваясь над собой. Прыщ обратился ко мне: — Ф лофадьми работаефь, да, Фтиви?
— Ага, — ответил я. — У нас две, кобыла и мерин. А что, никак ты запах учуял?
— Нет, — сказал Прыщ, покачав головой, и кивнул на Майка. — Но он — мог. Любит он вапах лофадей, вот фто. А к тебе этот вапах точно прифтал. Ну, фто ф, Фтиви — фто там у тебя за работа?
Я не знал, чт о стоит рассказывать Прыщу, но должен был объяснить главные детали, чтобы он научил меня, как натаскать Майка на будущую добычу. Поэтому я лишь упомянул, что мы с моим работодателем пытаемся выследить одного человека, который, как мы не без основания полагаем, находится в некотором доме против своей воли, в запертой комнате. Сможет ли Майк узнать, в доме ли на самом деле этот человек, и найти нужную комнату? Конечно, сможет, кивнул Прыщ — вообще-то это пара пустяков по сравнению кое с какой работенкой, что Майку доводилось выполнять раньше. Потом я спросил про обучение, и удивился, узнав, как это просто: все, что мне требовалось, — предмет одежды человека, которого я разыскиваю, и чем интимнее, тем лучше, потому что так он будет глубже пропитан его запахом. Майк уже до того хорошо обучен, что стоит ему сообразить, как нужный предмет или запах связан с кормежкой, он немедля понимает — надо искать нечто выглядящее или пахнущее точно так же; на подготовку ему хватит всего пары дней. Лучше мне забрать его к себе на это время, как сказал Прыщ, чтобы он совсем ко мне привык. Я ответил, что ничего легче не придумать, и спросил, чем именно должен кормить маленького резвого приятеля.
— Он пло-тью-ядный, мой Майк, — сообщил Прыщ тоном эксперта. — Только не вфдумай мне его ифбаловать. Никаких там биффтекфов ф отбивными — профто налови ему мыфей, ефли фможефь, а ефли нет — и вайфатина фойдет. Три-фетыре рава в день во время тренировки, фтобы понял, к фему ты клонифь.
— Мне его в клетке забирать?
— Конефно, конефно, — закивал Прыщ, стаскивая хитроумную штуковину с сундуков и слезая с ней на пол. — Фейфаф найдем только какую-нибудь тряпку ее накрыть, он ведь не флифком-то городфкую фуету увавает.
Прыщ начал рыться в разнообразном мусоре там и тут в комнате.
— А что с деньгами, Прыщ? Плачу что надо, как я и сказал.
Прыщ разыскал кусок старого брезента, но за обладание им пришлось сражаться с одной из собак — среднего размера мастифом.
— Деньги? Хм-м… дай-ка прикину… ну ве, Борегар, давай проваливай ф этой фертовой фтуки! — Наконец он отнял брезент у собаки, а когда вернулся с ним к клетке, я уже спустился с Майком. — В первый раф такое, вот ведь как оно. — Прыщ осторожно забрал Майка у меня из рук и поднял его, чтобы посмотреть ему в глаза. — Фмотри там, поработай как фледует и будь поофторовней, а, флыфифь, фто говорю? — Он поцеловал Майка в темечко и запустил его в клетку, а потом закрыл ее. — Дай-ка подумаю… он ве вуть фколько для меня внафит, Майк-то мой…