Ангел

Дюбанов Владимир Владимирович

– Хорошо. Но в последний раз! Когда дочь вернется домой, вам сюда нельзя будет приходить.

– Последний раз, последний раз!
– пропели они фальшивым дуэтом окружая меня крадучись кошачьим шагом.

Обступают с двух сторон, целуют по очереди, расстегивают пуговицы на моей рубашке.

– Сережка... Ты такой хороший....

И я окончательно разозлился, грубо затолкал их в дальнюю комнату и запер там, несмотря на их отчаянные возмущенные крики. Но когда я предупредил их, что вызову наряд полиции, они замолчали, и минут через пять захрапели.

***

Светлана. Какой нежный поцелуй и какой сладкий, голова кружится до сих пор. Что есть первое и необходимое условие любого искушения? Наличие запрета, внешнего или внутреннего, категорического или как минимум осознаваемого. Диапазон запрета - от предельного внешнего,

типа угрозы гибели тебя, или всей твоей семьи, или вообще всей Земли, если ты нажмешь ядерную кнопку - до мельчайшего внутреннего, типа съесть соблазнительное пирожное и тем нарушить свою диету и перестать худеть, а очень хочется похудеть и быть стройным и красивым. А кто ж не слыхал, что достаточно человеку что ? то запретить, как он начинает этого хотеть, даже если раньше об этом вообще не думал. Любой запрет как ? то раздражает человека, как прыщик, как кошку бантик, вот мешает ему жить спокойно. Даже если это мелкий волевой само запрет. Что такое само запрет? Это человек путем рационального приказа себе подавляет свои же желания. А хотеть он от этого перестает? Нет, часто напротив: как даст зарок чего- то не делать, так тут же сильнее хочется: хоть курить, хоть тупому начальству возражать. Действие рождает противодействие. Любой запрет неизбежно порождает внутренний протест - подсознательный, неосознанный, который может не вылезти наверх в сознание никогда, а может вылезти в трансформированном до неузнаваемости виде, - но есть он, есть, некуда ему деваться. Есть акция - есть и реакция; искушение - всегда реакция на запрет.

– --

Ангел. Секс без любви жалок. Он дает лишь физическую разрядку. Можно привыкнуть к такому

сексу, но, не входя во взаимоотношения, вы не получаете наслаждения. Вы ощущаете беспокойство, но, вступая в сексуальный контакт, вы ничего не получаете. Именно так происходит на Западе. Люди выходят за пределы секса, но не к любви и состраданию, ведь за пределами есть только то, что наличествует внутри; люди выходят за пределы секса негативным образом. Секс превращается в абсурд, Запад покончил с сексом. Теперь Запад ищет нечто иное. Именно поэтому наркотики приобрели такую значимость. С сексом покончено, именно секс был древнейшим наркотиком, природным ЛСД. Теперь с ним

покончено, и люди не знают, что же делать дальше. Пока секс не станет глубже и не трансформируется в любовь, выхода не найти: люди от беспомощности вынуждены будут обращаться к наркотикам. Даже если им претит сама мысль о подобном выходе, им ничего не остается, ведь со старейшим наркотиком - сексом - покончено. С сексом покончено не потому, что он стал бесполезен, но вследствие того, что люди проживали его поверхностно, не проникая в мистерию самого действия. Самое большее, что известно человечеству, - это то, что называется романтической любовью, но и это нелюбовь ; это всего лишь подавленный секс. Когда возможность для возникновения сексуального контакта отсутствует, то подавленная энергия принимает форму романтических отношений. Подавленная энергия станет интеллектуальной, начнет двигаться к голове. Когда секс начинает двигаться от гениталий к голове, он превращается в романтику. Романтическая любовь не является настоящей любовью, это фальшивая монета, подделка. Это тот же самый секс, но только в отсутствии возможности физического контакта. В прошлые века многие

переживали платоническую любовь, поскольку сексуальные контакты были весьма ограничены. Общество создавало множество препятствий на пути секса. Секс был столь труднодоступен, что люди вынуждены были подавлять его. Эта подавленная энергия начинала подниматься в голову, находя выражение в поэзии, живописи, искусстве, порождая прекрасные мечты.

Благодаря Фрейду на Западе произошел великий переворот. Сексуальная революция разрушила все препятствия, запреты и подавления сексуальной энергии. Теперь секс легкодоступен, с этим нет никаких проблем. Секс стал доступен даже в большей степени, чем это нужно человеку, и это породило новую проблему. Исчезла романтика любви. Теперь на Западе не создают романтических произведений. Кто станет писать стихи возлюбленной? При такой доступности секса кто станет мечтать о нем? В этом нет никакой необходимости.

***

Последствия

– А! Вспомнила, - воскликнула одна из Нин, когда мы проснулись и неспешно завтракали, - Что вчера тебе хотели сказать!

– Что?

– Гав-врач, тебе привет передавал.

– Почему "Гав"?

– Потому что собака цепная.

– И потому что Гаврилович.

– Что сказал по поводу Светы?

– Ничего ...

– Просто, выписал ее еще вчера.

– Так чего ж вы молчали?
– я вскочил с места.

– А ты вчера, пролетел мимо ординаторской, как ворона!

– Мы за тобой, а ты как рванул на трамвай.

– И мы пришли к тебе, сказать.

– Ну, ты же сказал, в последний раз?

– А он, у тебя, такой классный!

Я на них посмотрел, как Бармалей на команду Айболита. Вот сейчас, прямо и прибью! Но, ведь сам виноват, что тормоз и они тут, не причем.

– Собирайтесь! Пора выметаться.

– Позавтракаем, хоть! Рано еще!

– Ладно. Завтракаем и выметывайтесь.

Я заволновался. Что делать? В спешном порядке выпроводить шлюх, потом в магазин одежды и накупить Свете повседневной одежды, в старом платьице ей больше не ходить никогда, а шелковое не для улицы, в таком даже в театр не ходят. Ну да... Ситуация: Идем в театр, а Света просвечивается как витрина. Что думают люди? Правильно! Это не папа с дочкой, а папик вывел на прогулку свою малолетнюю дырочку. Нет. Такая альтернатива меня убьёт.

А далее, чем заполнить день, я не представлял. Хотелось всего и сразу, показать ей все, что она может быть никогда и не видела, а внутреннее чутье подсказывало, что не стоит пресыщать детское воображение сразу же в первый день, иначе потом нечем будет удивить, лучше постепенно, размеренно и никуда не торопясь. Ведь теперь, вся жизнь впереди. Наверное, правильнее всего, сегодня сводить Свету, проведать бабушку. Пусть хоть попрощаются. Грустно, конечно, но необходимо.

В магазине одежды, я опять удивлял продавщиц. Покупал самое дорогое и красивое.

– Кого же Вы так одеваете?
– спросила молоденькая кассирша, строя мне глазки.

– Дочку.

– А где ваша мама?

Вопрос, конечно, с подвохом и я брякнул:

– В активном поиске.

Надо было не болтать лишнего, а то, я нажил себе нового почитателя. Вернее, почитателей возникло сразу несколько. Две помощницы тоже решили попытать счастья стать мамами для дочки Рокфеллера, коим они меня и представляли. Они шушукались и жеманно хихикали, посматривая на то, как я сосредоточенно и придирчиво копаюсь в детской одежде. Хе-хе. Если зададут вопрос, ставший уже условно-позывным "А что вы сегодня делаете вечером" Скажу, что еду на симпозиум по ядерному синтезу, а в ближайшие пару недель буду на атомном полигоне. Может хоть это их остудит? Какой толк от физика-ядерщика? Небось, радиация постаралась сделать его неконкурентным в таком, деликатном вопросе, как поиск мамы для дочки.

Но нахальства у них не хватило, и они меня отпустили на этапе безобидного флирта, нагрузив пакетами с покупками.

– Приходите еще!

– Конечно... Конечно...

Возле входа в больницу я обернулся на рекламный щит, где Света дарила всем взгляд "секси". Каким маршрутом провести Свету, чтобы она не увидела ни одного плаката? Нереально. Обреченно вздохнув пошел в приемную.

– Мне бы Завьялову Светлану забрать?

– Сейчас проверим, - Сказала грубоватая тётка, которую я видел впервые, - ты кто ей будешь?