Ангелофилия
Шрифт:
Девушку-красавицу замуровали, чтобы башня крепче стояла. Вот тебе и православие! Когда надо и глаза закроют, и отвернуться ради общего дела.
Деловые, блин! Представь, идешь по воду, небесами любуешься, думаешь, как тесто месить, а тут хвать под руки и тащат, и поймешь, что не шутят, только с последним камнем, который закроет солнечный свет, а плакать и молить уж поздно. И причитаешь, что уж лучше убили б сначала, ироды, а дальше, что хотите. Так нет, по поверью надо живьем замуровать. Вот они где – демоны! На экскурсиях так об этом со смаком, как похвальбу, рассказывают с придыханием.
Вот
И есть в этом явный перебор и пример человеческого брака и изуверской трусости. Человеческая жизнь тогда еще меньше стоила. Никто не вступился, история умалчивает! Все согласились. Не их же муровали, и никому дела нет, что она еще не скоро в темноте задохнется. Помучается ради общего дела дева красная, а они снаружи еще и послушают, ухо приложат и пожалеют, будут по цепочке передавать, что еще покрикиват да постаныват, а уж позже затихла родимая, отмучилась.
Так надо! Тебя отдали на заклание! Гордись! «Спасибо за доверие» скажи – не каждому такая честь выпадет. А может быть, выдумки! Уж лучше б так, но скорее правда. И репрессии тридцатых кажись на том же, держались. На жертвоприношении!
А раз пленный литвак ногайского хана из пушки шмальнул. И все. Ногайцы разбежались. Что за люди? Побежали домой в степи хоронить, а наши-то возомнили. Ух ты, форпост! Орда разбежалась! Это где же видано – ногайцы испугались! Самим не верится, что одним выстрелом – и никакой дани, никакой резни. Московский князь им судья.
В здание Центробанка раньше экскурсии водили. Сейчас снаружи туристы каменную резьбу на фотики щелкают. На Свердловке много чего есть: и оригинальных кафе, и ресторанов, пивных, пиццерий, итальяно веро, мон пари, пекинская кухня, вернисаж художников, и театр кукол, и неформальный «Орленок» и « Рекорд» в подбрюшье. И вот что характерно, кандидат в президенты только в кафе «Библиотека» и зашел, книжки за чаем полистал. И губернатор привел как то ненароком. А через день кандидат и выборы выиграл! Президентом стал! Респект и уважуха.
Центр! По-другому не положено. Архитектура не броская, но удовлетворяет кой- каким запросам. Свой Гауди у нас вряд ли вызреет – не приживется он в эдакой гонке и холодрыге, но, чем черт не шутит. Архитектурная школа реалистично приземленная. Поклонники соцреализма пока еще у власти. У них и деньги! К тому же у нас все больше протеже строят! Ну-ну, признайтесь! По знакомству! Кто с кем учился, женился, любился, напился, талан вроде как и не причем.
Так пилить сподручнее, а архитектура у всех одинаковая. Застывшая музыка! Но только не у нас! Все ради быстрых денег! Объемов! Тысяч квадратных метров торговых площадей в центре города! Про потомков некогда думать. Да что там лирика, когда речь о быстрых деньгах! Бабки пилят, моют и отмывают. Есть целый набор терминов – всех не упомнишь. Все одинаковое, жуликовато-обольстительное и страшно привлекательное, что не устоять никак.
Может, то, что до революции строили, и являлось нечто, хотя бы тот же
А перемен много. Поэтому иду, и медитирую на добро.
Вот колонны Дворца культуры им. Свердлова неплохо вписываются, почти как радиаторные батареи, обогревающие улицу. До «Свердлова» было дворянское собрание, а сейчас имущество облсовпрофа, проданное инвестору.
Во как! А там столько кружков и различного творчества заседало. Вот тебе и профсоюз! Хотя обещали сохранить профиль.
Все как-то приземленно, утилитарно, доходчиво и доходно. И что выдумывать! Из магазинов предпочитаю спортивные, стоящие в ряд и напротив друг друга. Конкуренция в них отсутствует, оттого что у всех, один хозяин. Клиентов обхаживают, согласно тренингам. Продавцы стараются уговорить и всучить не то, что ты хочешь, а главное можешь, себе позволить, а что подороже и похуже продается.
Года три-четыре назад, еще не зная о таких фокусах и попав под их обаяние, я купил одну вещь и дома обнаружил, что кони – это мыши, а карета – тыква. А жизнь не сказка! Или все же, есть в ней что то сказочное.
11
Манекен
В морозы торговые точки пустуют, улицы безлюдны. Если сравнить до холодов, только киргизы нечеловеческими усилиями, чернея обмороженными щеками, торгуют китайскими тапочками и ботинками «прощай молодость». Их мотивация крепче мороза. Им нужно выжить в чужой холодной стране.
Под колбасный ларек забежала крыса. Сразу расхотелось покупать колбасу, хотя раньше сотни раз делал, но из любопытства все же открыл дверь и уперся в спины. Кибитка полна стариками, испускающими холодный пар. Привычку стояния в очередях у них не изжить. Как буд то без очередей им не жизнь, а так. Здесь они чувствуют себя не такими одинокими.
Здесь им лучше, чем в пропахших лекарствами и старостью квартирах. И не так страшно. Можно поговорить. В двухстах метрах стоит огромный, блистающий чистотой супермаркет, а они сюда из-за 10 рублей экономии, а это, надо заметить, целый батон хлеба. Но только ли из-за этого? К продуктам временно охладел – из-за новогодней вакханалии.
Ленка сидит в детской и зубрит Уголовный кодекс. Поначалу приятно, что она учится, но когда перестала улыбаться, стал возмущаться: «Хватит умничать». А она: «А что, надо докопаться?»
Гамлет хотел сказать, что она не умеет ни отдыхать, ни работать, но сдержался, и пошел смотреть сериал, потому что, что, что а работать она может. Который, рассматривал как незаменимый лакировщик и релаксатор. Когда, например, смотрел «Няню» или «Кто в доме хозяин?» чувствовал спокойно, да и «Солдаты» не отторгались, а прапорщик Шматько вообще вызывал здоровую ностальгию, а в это время по стране, где то там в высоких кабинетах неутомимый бюрократ вершил свои темные делишки, плел сети интриг, разворовывал бюджет, оклеветывал честных людей, читая «Новую газету», представлял Гамлет.