Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Изъ Болоніи въ понедльникъ
въ вечеру 26 Маія.
Я возвратился домой. Вы ожидаете отъ меня, любезной Докторъ, подробнаго описанія важнаго произшествія.
Я похалъ посл обда, но заблаговременно, въ томъ намреніи дабы препроводить нсколько времени съ любезнымъ моимъ Іеронимомъ. Онъ чувствуетъ еще великую боль отъ послдней операціи. Однако Г. Ловтеръ весьма спокоенъ и не мене отъ того иметъ надежды.
Когда мы остались на един съ симъ врнымъ другомъ, то онъ сказалъ мн что еще не видался съ своею сестрицею; а изъ того заключаетъ что она конечно весьма нездорова; но при всемъ томъ знаетъ, что ее приготовляютъ къ принятію моею посщенія. О любезный Грандиссонъ!
Въ сію самую минуту вошелъ къ Намъ Генералъ. Онъ поздоровался со мною съ такимъ дружествомъ, что я примтилъ радость въ глазахъ Іеронима. Въ какомъ печальномъ состояніи оставилъ я мою сестрицу! сказалъ намъ Генералъ. Я совершенно не понимаю, Кавалеръ, съ какимъ прискорбіемъ будете вы смотрть не сіе зрлище? Въ сіе время вошелъ къ намъ Прелатъ: О Кавалеръ, сказалъ онъ вошедши, моя сестрица ни къ чему не иметъ вниманія. Она не узнаетъ уже никого. Даже и самая Камилла кажется ей теперь незнакомою. Они совершенно позабыли въ первомъ ихъ движеніи, что такая всть могла произвести сильное впечатлніе надъ ихъ братомъ. Успокоя же его, они просили меня войти въ горницу Г. Ловтера, которой остался одинъ съ своимъ больнымъ.
Маркиза пришла къ намъ обливаясь слезами. Сія любезная дочь уже меня не узнаетъ, и ни малйшаго не оказываетъ ко мн вниманія. Я никогда ее еще не видала толико нечувствительною къ своей матери. Я говорила ей о Кавалер Грандиссон; но и ваше имя нималйшаго не произвело надъ нею впечатлнія: Чтожъ должно думать о семъ странномъ безмолвіи? Камилла сказала ей, что вы желаете ее видть. Моя невстка равное длала ей общаніе. О Кавалеръ! Тщетная надежда, она совершенно лишилась разума. Мы еще столь были жестокосерды, что произнесли имя Даураны; она ни мало тмъ не устрашилась, какъ то бывало прежде.
Камилла прибжавши къ намъ съ веселымъ видомъ вскричала: моя госпожа начинаетъ говорить. Я ей сказала что она должна приготовиться къ свиданію съ Кавлеромъ Грандиссономъ, и что вс даже к Генералъ того желаютъ. Поди прочь, отвчала она мн, вы боле не обманете меня своими баснями. Вотъ все что могла я отъ нее услышать. Изъ сего заключили, что она меня узнаетъ, какъ скоро покажусь я передъ нею; такимъ образомъ пошли мы въ кабинетъ Маркизы. Духовный отецъ сдлалъ мн весьма выгодное изображеніе, Генераловой супруг, которой я еще не видалъ; и я узналъ отъ Прелата, что при всемъ достоинств Маркизы, она была воспитана по французскому образцу. Маркизъ, Графъ, духовный отецъ и сія Госпожа, коей прелестями я дйствительно былъ удивленъ, находились въ кабинет. Генералъ взялъ на себя представить меня своей супруг. Потомъ мы сли. Когда вс приготовились, какъ я примтилъ, наблюдать какое вниманіе окажетъ Климентина, когда представятъ меня предъ нее при всемъ собраніи. Но я спросилъ Маркизу, не опасается лиона, чтобъ столь многочисленная компанія не причинила ей сильнаго движенія. Дай Богъ, отвчалъ Маркизъ воздыхая, чтобъ она чемъ ниесть была тронута! Наши разговоры, сказала Маркиза, будутъ таковы какъ въ обыкновенномъ собраніи. Сколько разъ ни покушались мы возбуждать ея вниманія другими средствами? Впрочемъ, присовокупилъ Прелатъ, мыей ближайшіе родственники. И намъ удобне будетъ, сказалъ Генералъ, наблюдать все ея движенія. Она предупреждена, говорила Маркиза, о всхъ особахъ, коихъ должна здсь видть и приказала чтобъ съ не были только Камилла и Лавра.
Въ ту самую минуту пришла любезная Климентина поддерживаемая Камиллою, а за нею Лавра. Она шла потупя взоры тихо но величественнно. На ней была черная роба волочащаяся по земли. Блая флеровая фата покрывала лице ея. Какое живое изображеніе печали!
Я почувствовалъ во внутренности моего сердца чрезвычайное движеніе. Я поднялся со стула, и опять слъ на оной, я поднялся вторично, будучи въ недоуменіи и не зная что длать и что говорить.
Она остановилась по средин кабинета и обратилась къ Камилл, показывая ей, чтобъ поправила ея покрывало, но не произнося ни слова, не подымая глазъ своихъ передъ нею, и не примчая никого. Я хотлъ была къ ней подойти, но Генералъ удержалъ меня за руку. Постойте, постойте, любезный Грандиссонъ, сказалъ онъ мн. Но ваша чувствительность меня пленяетъ. Она идетъ! Она подходитъ къ намъ!
Она приближалась съ закрытыми въ половину глазами и потупленными въ землю. На движеніе же, кое она сдлала оборотясь къ окошку, Камилла ей сказала: сюда, сюда, Сударыня, и повела ее къ кресламъ, нарочно для нее поставленнымъ между обими Маркизами. Она слдовала къ онымъ безъ всякаго супротивленія и сла. Ея мать плакала. Молодая Маркиза также плакала. Ея родитель воздыхалъ, и обращалъ на нее свои взоры. Мать ея взяла ее за руку говоря, ей: любезнйшая моя, посмотри вокругъ себя. Пожалуйте, Сударыня, сказалъ старой Графъ, дайте ей волю длать собственныя свои наблюденія. Она казалось нимало не внимала тому, что мать ея и дядя ни говорили. Она все смотрла въ землю. Камилла стояла позади ея.
Генералъ всталъ съ видомъ прискорбія смшаннаго съ нетерпливостію, и подошелъ къ ней. Любезная сестрица, сказалъ онъ ей, наклоня свою голову на плечо ея, взгляните хотя на насъ. Не поступайте съ нами съ такимъ презрніемъ. Посмотрите, вашъ родитель, ваша родительница, сестра ваша и вс плачутъ вокругъ васъ. Естьли вы насъ любите, то окажите намъ хотя единую улыбку. Онъ взялъ ее за руку, кою мать ея оставила, предаваясь собственнымъ своимъ движеніямъ.
Наконецъ она на него взглянула; и длая принужденное угожденіе, улыбнулась; но печаль толико овладла всми ея чертами, что она ничего не могла сказать своему брату кром единаго желанія обязать его. Ея улыбка казалась погруженною во мрак печали. Но дабы оказать нсколько боле угожденія, она вырвала свою руку у брата, оглядывалась на об стороны, и узнавши мать свою, взяла ея руку обими своими руками, наклонясь къ оной съ нжнымъ движеніемъ.
Когда Маркизъ всталъ со стула, утирая платкомъ свои слезы. Дражайшая дочь! вскричалъ онъ; Ахъ! естьлибъ мн никогда не видать такой улыбки! Она пронзаетъ, присовокупилъ онъ, мое сердце.
Любезнйшая и снисходительнйшая сестрица, и такъ вы еще насъ не презираете! Но посмотрите на слезы, кои вы проливать заставляете. Посмотрите на своего родителя. Онъ ожидаетъ отъ васъ хотя малйшаго утшенія. Его скорбь происходитъ отъ вашего молчанія…
Она взглянула въ ту сторону, гд я сидлъ. Меня увидла: содрогнулась, паки на меня взглянула; и паки содрогнулась, и оставя руку своея матери, поперемнно блдня и красня, встала, ухватилась обими руками за Камиллу.… О Камилла! Вотъ все что она могла произнести. Тогда источникъ слезъ полился изъ глазъ ея; и все собраніе, хотя чувствительно было тмъ тронуто, но чувствовало облегченіе, видя толикое изобиліе текущихъ слезъ. Я дйствительно подбжалъ бы къ ней, и принялъ бы ее въ свой обьятія, не взирая на все собраніе; но Генералъ удержавши меня сказалъ мн такъ громко, что она могла слышать: любезной Грандиссонъ, останьтесь на своемъ мст. Естьли Клементина не позабыла Англинскаго своего учителя, то она весьма будетъ рада, увидя его опять въ Болоніи. О Камилла, вскричала она, и такъ ты меня не обманула! Я опять стану теб врить. Ето онъ. Ето точно онъ; и наклонясь къ груди сей двицы, она скрывала свои слезы, кои омочали лице ея.
Въ сіе самое время врожденная въ Генерал гордость паки произвела въ немъ свое дйствіе. Онъ отвелъ меня къ сторон. Кавалеръ, сказалъ онъ мн, я ясно усматриваю то сильное вліяніе, которое вы имете надъ сею нещастною двицею. Все собраніе оное примтило. Но я полагаюсь на вашу честность. Вспомните о томъ, что вы говорили сего утра… Боже мои! перервалъ я рчь его съ нкіимъ движеніемъ. При семъ однако я остановился; но возразивши опять съ равною можетъ быть ему гордостію довольствовался симъ отзывомъ: знайте, Г. мой, что тотъ, для коего сіе напоминаніе считаете вы необходимымъ, почитаетъ себя честнымъ человкомъ; и что вы признаете его таковымъ, равно какъ и вся ваша фамилія. Сей отвтъ казалось нсколько его потревожилъ. Я пошелъ отъ него прочь съ видомъ нимало для него не чрезвычайнымъ, но которой показался бы весьма пылкимъ для всхъ прочихъ, естьлибъ все ихъ вниманіе не обращено было къ Клементин. Однако Прелатъ не преминулъ сего замтить. Онъ подошелъ къ намъ когда я оставилъ Генерала; а какъ я остановился, то оба братья вышли вмст со мною.