Английский с Г. К. Честертоном. Рассказы об отце Брауне / Gilbert Keith Chesterton. The Innocence of Father Brown

Честертон Гилберт Кийт

All the corners of the sky were brightening into blue and silver (все уголки неба наполнялись лазурью и серебром); the birds were chattering in the tiny garden trees (птицы щебетали в маленьких деревцах в саду); so loud it seemed as if the trees themselves were talking (это было так громко, как будто сами деревья разговаривали). But the three men were silent enough (но трое людей достаточно долго молчали; enough – довольно; достаточно).

“Well, I give it all up (ладно, я сдаюсь/отказываюсь от дальнейших попыток),” said Flambeau at last boisterously (возбужденно произнес наконец Фламбо; boisterous – возбужденный, бурный, неистовый, яростный; громкоголосый). “My brain and this world don’t fit each other; and there’s an end of it (мой мозг и этот мир не в ладу, вот и все: «и здесь конец этого»). Snuff, spoilt Prayer Books, and the insides of musical boxes – what (нюхательный

табак, испорченные молитвенники, содержимое музыкальных шкатулок – да что) —”

 All the corners of the sky were brightening into blue and silver; the birds were chattering in the tiny garden trees; so loud it seemed as if the trees themselves were talking. But the three men were silent enough.

“Well, I give it all up,” said Flambeau at last boisterously. “My brain and this world don’t fit each other; and there’s an end of it. Snuff, spoilt Prayer Books, and the insides of musical boxes – what – ”

Brown threw up his bothered brow and rapped on the spade handle with an intolerance quite unusual with him (/отец/ Браун поднял голову: «вскинул свое озабоченное чело» и с не свойственным ему нетерпением застучал по рукоятке лопаты; to throw – бросать; to throw up – подбрасывать, вскидывать). “Oh, tut, tut, tut, tut (ну-ну-ну; tut – выражает нетерпение, недовольство)!” he cried (воскликнул он). “All that is as plain as a pikestaff (это все проще простого; plain as a pikestaff – ясный как день, очевидный: «как древко пики»; pike – пика). I understood the snuff and clockwork, and so on, when I first opened my eyes this morning (я понял про табак и часовой механизм, как только открыл глаза сегодня утром; to understand). And since then I’ve had it out with old Gow, the gardener, who is neither so deaf nor so stupid as he pretends (а потом я /подробно/ поговорил со стариком Гау, садовником, он не так глух и не так глуп, как притворяется; have it out /with smb./ – объясниться /с кем-л./). There’s nothing amiss about the loose items (там нет ничего нелогичного, что касается разрозненных вещей; amiss – плохой; неверный; неподходящий, неуместный). I was wrong about the torn mass-book, too; there’s no harm in that (я ошибался и в отношении порванного требника; там нет ничего страшного; harm – вред; убыток; урон; ущерб; to tear). But it’s this last business (но вот это последнее; business – дело; история). Desecrating graves and stealing dead men’s heads – surely there’s harm in that (осквернять могилы, красть головы покойников: «умерших людей» – безусловно, это наносит вред)? Surely there’s black magic still in that (безусловно, тут не обойтись без черной магии)? That doesn’t fit in to the quite simple story of the snuff and the candles (/но это/ никак не вяжется с простой историей о табаке и свечах).” And, striding about again, he smoked moodily (и, снова зашагав большими шагами взад-вперед, он угрюмо закурил; to stride – шагать /большими шагами; about – кругом; повсюду; недалеко; взад-вперед; moody – легко поддающийся переменам настроения; унылый, угрюмый; в дурном настроении; mood – настроение; расположение духа).

 Brown threw up his bothered brow and rapped on the spade handle with an intolerance quite unusual with him. “Oh, tut, tut, tut, tut!” he cried. “All that is as plain as a pikestaff. I understood the snuff and clockwork, and so on, when I first opened my eyes this morning. And since then I’ve had it out with old Gow, the gardener, who is neither so deaf nor so stupid as he pretends. There’s nothing amiss about the loose items. I was wrong about the torn mass-book, too; there’s no harm in that. But it’s this last business. Desecrating graves and stealing dead men’s heads – surely there’s harm in that? Surely there’s black magic still in that? That doesn’t fit in to the quite simple story of the snuff and the candles.” And, striding about again, he smoked moodily.

“My friend (друг

мой),” said Flambeau, with a grim humour (сказал Фламбо с мрачной иронией), “you must be careful with me and remember I was once a criminal (будьте осторожны со мной и не забывайте: «помните», что когда-то я был преступником; once – один раз; однажды; когда-то; некогда). The great advantage of that estate was that I always made up the story myself, and acted it as quick as I chose (большим преимуществом при этом: «при таком положении дел» было то, что всю историю я выдумывал сам, и я разыгрывал ее так быстро, как я /сам/ выбирал; to choose). This detective business of waiting about is too much for my French impatience (ожидание в этом детективном деле – это чересчур для моего французского нетерпения). All my life, for good or evil, I have done things at the instant (всю жизнь я, хорошо это или плохо, действовал сразу; instant – мгновение, миг; at the instant – тотчас, немедленно); I always fought duels the next morning (я всегда сражался на дуэли на следующее утро /не откладывая/; to fight); I always paid bills on the nail (я всегда немедленно оплачивал счета; on the nail – немедленно; nail – ноготь; гвоздь); I never even put off a visit to the dentist (я даже никогда не откладывал визит к зубному врачу)– ”

 “My friend,” said Flambeau, with a grim humour, “you must be careful with me and remember I was once a criminal. The great advantage of that estate was that I always made up the story myself, and acted it as quick as I chose. This detective business of waiting about is too much for my French impatience. All my life, for good or evil, I have done things at the instant; I always fought duels the next morning; I always paid bills on the nail; I never even put off a visit to the dentist – ”

Father Brown’s pipe fell out of his mouth and broke into three pieces on the gravel path (трубка отца Брауна выпала изо рта и, /упав/ на дорожку из гравия, раскололась на три части). He stood rolling his eyes, the exact picture of an idiot (он стоял, вращая глазами, /являя собой/ точное подобие идиота). “Lord, what a turnip I am (Господи, какой же я болван; turnip – репа; болван)!” he kept saying (повторял: «продолжал говорить» он; to keep). “Lord, what a turnip!” Then, in a somewhat groggy kind of way, he began to laugh (затем, немного как пьяный, начал смеяться; groggy – слабо или нетвердо стоящий на ногах /о человеке хмельном или после болезни/).

“The dentist (зубной врач)!” he repeated (он повторил). “Six hours in the spiritual abyss, and all because I never thought of the dentist (шесть часов я мучался: «я был в духовной пропасти», и все потому, что не подумал о зубном враче)! Such a simple, such a beautiful and peaceful thought (такая простая, такая прекрасная и мирная мысль; thought – мысль)! Friends, we have passed a night in hell (друзья, мы провели ночь в аду); but now the sun is risen, the birds are singing, and the radiant form of the dentist consoles the world (но сейчас встало солнце, поют птицы, и сияние: «светящееся очертание» зубного врача утешает мир; to rise).”

 Father Brown’s pipe fell out of his mouth and broke into three pieces on the gravel path. He stood rolling his eyes, the exact picture of an idiot. “Lord, what a turnip I am!” he kept saying. “Lord, what a turnip!” Then, in a somewhat groggy kind of way, he began to laugh.

“The dentist!” he repeated. “Six hours in the spiritual abyss, and all because I never thought of the dentist! Such a simple, such a beautiful and peaceful thought! Friends, we have passed a night in hell; but now the sun is risen, the birds are singing, and the radiant form of the dentist consoles the world.”