Анна Каренина
Шрифт:
Вронский ничего и никого не видал. Он чувствовал себя царем, не потому,
чтоб он верил, что произвел впечатление на Анну, - он еще не верил этому, -
но потому, что впечатление, которое она произвела на него, давало ему
счастье и гордость.
Что из этого всего выйдет, он не знал и даже не думал. Он чувствовал,
что все его доселе распущенные, разбросанные силы были собраны в одно и с
страшною энергией были направлены к одной блаженной цели. И он был
этим. Он знал только, что сказал ей правду, что он ехал туда, где была она,
что все счастье жизни, единственный смысл жизни он находил теперь в том,
чтобы видеть и слышать ее. И когда он вышел из вагона в Бологове, чтобы
выпить сельтерской воды, и увидал Анну, невольно первое слово его сказало ей
то самое, что он думал. И он рад был, что сказал ей это, что она знает
теперь это и думает об этом. Он не спал всю ночь. Вернувшись в свой вагон,
он не переставая перебирал все положения, в которых ее видел, все ее слова,
и в его воображении, заставляя замирать сердце, носились картины возможного
будущего.
Когда в Петербурге он вышел из вагона, он чувствовал себя после
бессонной ночи оживленным и свежим, как после холодной ванны. Он остановился
у своего вагона, ожидая ее выхода. "Еще раз увижу, - говорил он себе,
невольно улыбаясь, - увижу ее походку, ее лицо; скажет что-нибудь, поворотит
голову, взглянет, улыбнется, может быть". Но прежде еще, чем он увидал ее,
он увидал ее мужа, которого начальник станции учтиво проводил между толпою.
"Ах, да! муж!" Теперь только в первый раз Вронский ясно понял то, что муж
было связанное с нею лицо. Он знал, что у ней есть муж, но не верил в
существование его и поверил в него вполне, только когда увидел его, с его
головой, плечами и ногами в черных панталонах; в особенности когда он
увидал, как этот муж с чувством собственности спокойно взял ее руку.
Увидев Алексея Александровича с его петербургски-свежим лицом и строго
самоуверенною фигурой, в круглой шляпе, с немного выдающеюся спиной, он
поверил в него и испытал неприятное чувство, подобное тому, какое испытал бы
человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий в этом
источнике собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду. Походка
Алексея Александровича, ворочавшего всем тазом и тупыми ногами, особенно
оскорбляла Вронского. Он только за собой признавал несомненное право любить
ее. Но она была все та же; и вид ее все так же, физически оживляя, возбуждая
и наполняя счастием его душу, подействовал на него. Он приказал подбежавшему
к нему из второго класса немцу-лакею взять вещи
ней. Он видел первую встречу мужа с женою и заметил с проницательностью
влюбленного признак легкого стеснения, с которым она говорила с мужем. "Нет,
она не любит и не может любить его", - решил он сам с собою.
Еще в то время, как он подходил к Анне Аркадьевне сзади, он заметил с
радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав
его, опять обратилась к мужу.
– Хорошо ли вы провели ночь?
– сказал он, наклоняясь пред нею и пред
мужем вместе и предоставляя Алексею Александровичу принять этот поклон на
свой счет и узнать его или не узнать, как ему будет угодно.
– Благодарю вас, очень хорошо, - отвечала она.
Лицо ее казалось усталым, и не было на нем той игры бросившегося то в
улыбку, то в глаза оживления; но на одно мгновение при взгляде на него
что-то мелькнуло в ее глазах, и, несмотря на то, что огонь этот сейчас же
потух, он был счастлив этим мгновением. Она взглянула на мужа, чтоб узнать,
знает ли он Вронского. Алексей Александрович смотрел на Вронского с
неудовольствием, рассеянно вспоминая, кто это. Спокойствие и самоуверенность
Вронского здесь, как коса на камень, наткнулись на холодную самоуверенность
Алексея Александровича.
– Граф Вронский, - сказала Анна.
– А! Мы знакомы, кажется, - равнодушно сказал Алексей Александрович,
подавая руку.
– Туда ехала с матерью, а назад с сыном, - сказал он,
отчетливо выговаривая, как рублем даря каждым словом. - Вы, верно, из
отпуска?
– сказал он и, не дожидаясь ответа, обратился к жене своим шуточным
тоном:- Что ж, много слез было пролито в Москве при разлуке?
Обращением этим к жене он давал чувствовать Вронскому, что желает
остаться один, и, повернувшись к нему, коснулся шляпы; но Вронский обратился
к Анне Аркадьевне:
– Надеюсь иметь честь быть у вас, - сказал он.
Алексей Александрович усталыми глазами взглянул на Вронского.
– Очень рад, - сказал он холодно, - по понедельникам мы принимаем. -
Затем, отпустив совсем Вронского, он сказал жене:- И как хорошо, что у меня
именно было полчаса времени, чтобы встретить тебя, и что я мог показать тебе
свою нежность, - продолжал он тем же шуточным тоном.
– Ты слишком уже подчеркиваешь свою нежность, чтоб я очень ценила, -
сказала она тем же шуточным тоном, невольно прислушиваясь к звукам шагов
Вронского, шедшего за ними. "Но что мне за дело?" - подумала она и стала