Аномалия
Шрифт:
Кокон с каким-то механическим упорством пытались утащить в темноту. Виктор понимал, что еще немного – и не удержит ускользающую из пальцев ткань. Он сел на асфальт, уперся каблуками в какую-то трещину в покрытии дороги, поднял руку с автоматом. Пальцы левой руки уже практически разжались, острая боль стрельнула до предплечья от сорванных ногтей. Сжав зубы, Виктор направил ствол оружия в сторону, где должна была находиться впившаяся в брезент тварь. О прицельной стрельбе речи не шло, но попасть Куликов все же надеялся.
Автомат дернулся, исторгнув
– Черт! – Виктор не сдержался, начал вставать. Тут его словно со всей дури ударили бейсбольной битой по спине, хлестко, с оттяжкой. Из легких выбило воздух, в глазах вспыхнуло от боли. Куртка затрещала, Виктора дернуло назад. Рядом хлестала по асфальту кишка, прямо на него большими прыжками неслось лохматое чудовище.
Куликов зарычал, яростно рванулся вперед, практически падая на асфальт. Он выстрелил несколько раз в приближающегося врага, пули ушли выше. Все это произошло столь быстро, что смешалось в мрачный калейдоскоп событий, где не было времени для осознания поступков и анализа действий. Черный зверь прыгнул на Виктора, плечо обожгло резкой болью. Над Куликовым, матерясь, встал кто-то из товарищей, прямо около уха загрохотал пистолет, в бешеном темпе выплевывая свинец. Виктор закричал, нажимая на спусковой крючок, и никак не мог понять, почему вместо выстрелов оружие лишь сухо щелкнуло. Он вновь попытался встать, по левой руке текло что-то горячее. Мощный удар по голове заставил время остановиться.
Черно-белый мир застыл, слайдами меняя свои позиции, сделавшись четким и контрастным. Голова стала пустой, словно камера старого фотоаппарата, фиксируя лишь картинку, мыслей не было.
Вот Торпеда в полуметре от Виктора в грязном камуфляже. Медленно вылетает из его пистолета гильза, затворная рама остается в заднем положении. За ним Борхес, наступил ногой на горло одной из тварей и размахивается для удара прикладом. Сзади к нему несется еще одна, кишка безвольно волочится по земле.
Асфальт мокрой, грязной стеной приближается к глазам, наступает тьма.
Казалось, прошла вечность. Словно падение в бездну, словно полет в тумане. Без эмоций, без тела, без души.
Потом стремительный рывок к реальности.
В голове гул, в горле пересохло. Пульс бьется у виска, гулко отдаваясь в черепной коробке. Медленно возвращается сознание.
Он лежал на чем-то мягком, вонючем, с длинным ворсом. Собрав волю в кулак, Виктор поднялся. Мокрая форма неприятно липла к телу, холодила и сковывала движения. Левая рука при каждом движении отдавалась болью, правая до судорог вцепилась в автомат. Куликов тряхнул головой, мутная картинка приобрела формы чего-то черного и большого. С удивлением Виктор понял, что это одно из проклятых ночных чудовищ, прошитое автоматной очередью. Он повел головой, чтобы сориентироваться.
Возле него валялось еще три подобных существа, одно все до сих пор скребло по земле задней лапой. Поодаль,
Со стороны подворотни раздались шаги, и, пока Виктор дрожащими от вынужденного нокаута руками менял магазин в автомате, из темноты появился Торпеда. Он тащил за собой зеленый брезентовый кокон с солдатом. Подошел к Куликову, опустил свою ношу, сел рядом с Виктором. От его веса машина качнулась, обиженно скрипя старыми рессорами.
– Ты как? – осведомился Торпеда, тяжело дыша. Виктор отметил, что «краповик» устал, но старается не подавать виду.
– Терпимо. Я долго без сознания валялся?
– Без сознания? – Торпеда вытер мокрый лоб, пожал плечами. – Ты вроде не разлеживался, я не видел. Тебя вон, – инсайдер подбородком указал на одну из дохлых тварей, – по голове звезданула, ты вторую под себя подмял, а дальше я не видел, ушел за этим, – он кивнул на солдата.
– Я под себя подмял?… Кого? – изумился Куликов.
К ним подошел озадаченный Борхес.
– Ты чего? – улыбнулся Торпеда. – Словно пыльным мешком из-за угла пришибленный.
Борхес молча протянул к нему раскрытую ладонь. На ней лежал небольшой пористый камешек желтого цвета.
– Это что? – спросил Куликов, наклоняясь ближе.
– Золото, – коротко выдохнул Борхес.
– Золото? – Торпеда поднес находку к фонарику. – Откуда?
Борхес оглянулся на оставшихся лежать тварей.
– У одного в шерсти запуталось. У них шкура как скотч, всякое дерьмо липнет.
– Ага, – Торпеда подкинул камешек. – Дерьмо, это точно.
Он размахнулся и зашвырнул золотой кусок в окно соседнего дома.
– Ты что! – Борхес кинулся было к дому, но на полпути остановился, возмущенно повернулся к товарищу: – Ты что делаешь?!
– Борхес, – Торпеда с грустной улыбкой посмотрел на друга, – ты хоть и профессор, но практик из тебя никудышный. Это «золото дураков», талантливая природная подделка. Ценности не имеет.
– Да? – Борхес с сомнением посмотрел на окно, где со свистом исчез его трофей.
– Да, – Торпеда спрыгнул с капота машины, подошел к поникшему товарищу, ободряюще похлопал по плечу: – Не отчаивайся, денег на наш век хватит.
Борхес вздохнул, закинул за спину автомат и пошел собирать раскиданные вещи.
Виктор подошел к Торпеде, который проверял крепления лямок на коконе, тихо проговорил:
– А самородок-то настоящий был.
– Угу, – не отвлекаясь от своего дела, ответил инсайдер. – Вот только не стоит людям про золото знать. И без того каждую неделю парней хороним, представляешь, что будет, если начнется «золотая лихорадка»? Седой, и тот за золотой паутиной полез, что же о других говорить.