Антология сатиры и юмора России XX века. Том 17

Губерман Игорь Миронович

Красотки в жизни лишь одно всегда считали унижением: когда мужчины к ним давно не лезли с гнусным предложением. С таинственной женской натурой не справиться мысли сухой, но дама с хорошей фигурой — понятней, чем дама с плохой. Теряешь разум, девку встретив, и увлекаешься познанием; что от любви бывают дети, соображаешь

с опозданием. В моей судьбе мелькнула ты, как воспаленное видение, как тень обманутой мечты, как мимолетное введение. Чтобы мерцал души кристалл огнем и драмой, беседы я предпочитал с одетой дамой. Поскольку женщина нагая — уже другая. Волнуя разум, льет луна свет мироздания таинственный, и лишь философа жена спокойно спит в обнимку с истиной. Если дама в гневе и обиде на коварных пакостниц и сучек плачет, на холодном камне сидя, — у нее не будет даже внучек. Вселяются души умерших людей — в родившихся, к ним непричастных, и души монахинь, попавши в б ляд ей, замужеством сушат несчастных. Вон дама вся дымится от затей, она не ищет выгод или власти, а просто изливает на людей запасы невостребованной страсти. Я знание собрал из ветхих книг (поэтому чуть пыльное оно), а в женскую натуру я проник в часы, когда читать уже темно. Обманчив женский внешний вид, поскольку в нежной плоти хрупкой натура женская таит единство арфы с мясорубкой. Во сне пришла ко мне намедни соседка юная нагая; ты наяву приди, не медли, не то приснится мне другая. Дуэт любви — два слитных соло, и в этой песне интересной девица пряного посола вокально выше девы пресной. Как женской прелести пример в ее глазах такой интим, как будто где-то вставлен хер и ей отрадно ощутим. Все, что женщине делать негоже, можно выразить кратко и просто: не ложись на прохвостово ложе, бабу портит объятье прохвоста. Когда года, как ловкий вор, уносят пыл из наших чресел, в постели с дамой — разговор нам делается интересен. Всегда готов я в новый путь, на легкий свет надежды шалой найти отзывчивую грудь и к ней прильнуть душой усталой. Есть явное птичье в супружеской речи звучание чувств обнаженных; воркуют, курлычут, кукуют, щебечут, кудахчут и крякают жены. Про то, как друг на друга поглядели, пока забудь; мир тесен, повстречаемся в постели когда-нибудь. У той — глаза, у этой — дивный стан, а та была гурман любовной позы, и тихо прошептал старик Натан: «Как хороши, как свежи были Розы!» Хотя мы очень похотливы, зато весьма неприхотливы. А жаль, что жизнь без репетиций течет единожды сквозь факт: сегодня я с одной певицей сыграл бы лучше первый акт. Когда к нам дама на кровать сама сигает в чем придется, Нам не не дано предугадать, во что нам это это обойдется. Когда я не спешу залечь с девицей, себя я ощущаю с умилением хранителем возвышенных традиций, забытых торопливым поколением. Забав имел я в молодости массу, в несчетных интерьерах и пейзажах на девок я смотрел, как вор — на кассу, и кассы соучаствовали в кражах. Когда еще я мог и успевал иметь биографические факты, я с дамами охотно затевал поверхностно-интимные контакты. В разъездах, путешествиях, кочевьях я часто предавался сладкой неге; на генеалогических деревьях на многих могут быть мои побеги. Меж волнами любовного прилива в наплыве нежных чувств изнемогая, вдруг делается женщина болтлива, как будто проглотила попугая. Наука описала мир как данность, на всем теперь названия прибиты, и прячется за словом «полигамность» тот факт, что мы ужасно блядовиты. Спектаклей на веку моем не густо, зато, насколько в жизни было сил, я жрицам театрального искусства себя охотно в жертву приносил. Молит Бога, потупясь немного, о любви молодая вдовица; зря, бедняжка, тревожишь ты Бога, с этим лучше ко мне обратиться.