Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
ЛИЗА. Мать моя родная! А картин-то, картин — сдохнуть можно!
МАРК. Что, нравится?
ЛИЗА. Ага! Особенно вот эта. Случайно, не вы рисовали?
МАРК. Нет, к сожалению. Шагал.
ЛИЗА. Куда это?
МАРК. Чего куда?
ЛИЗА. Куда шагал-то?
МАРК. Нет, вы не поняли. Это фамилия художника — Шагал. Туг его много. Вот, например, и вот. А это Сутин, Альтман. Все знаменитые художники.
ЛИЗА. Они что, все у вас лечились?
МАРК. Нет. Лиза, они лечились
ЛИЗА. А это кто? (Показывает на картину Малявина.)
МАРК. Это моя любимая женщина. Каждый день перед ней стою.
ЛИЗА (ревниво). А что в ней такого? Подумаешь! У моей тетки в деревне таких хоть пруд пруди!
МАРК. Хорошая деревня! Надо будет как-нибудь съездить. Но давайте к делу. Значит, главная ваша забота— это дядя.
ЛИЗА. Подумаешь, забота! Что я, дядей никогда не видела.
МАРК. Но не забывайте, что он инвалид.
ЛИЗА. Ну? Что я, инвалидов никогда не видела.
МАРК. Тут другая трудность. Понимаете, он уехал отсюда ребенком и совершенно не знает русского языка.
ЛИЗА. Совсем?
МАРК. Ни словечка.
ЛИЗА. Здрасьте вам! Что же я с ним, по-еврейски, что ли, трекать буду?
МАРК. Да, кое-что на идиш выучить придется. Но вы не пугайтесь, я же вижу: вы — очень способный человек.
ЛИЗА. Да ладно вам!..
МАРК. Честно, у вас обязательно получится. Вы в школе какой язык учили?
ЛИЗА. Английский, а что?
МАРК. Ну-ка, скажите что-нибудь по-английски.
ЛИЗА. Дыс ыз э тайбл.
МАРК. Ну?.. А говорите — нет способностей. Да вы этот еврейский за неделю освоите. Тем более что дядя вам наверняка понравится. (Кричит по-еврейски.) Онкель, ком цу мир, гихер!
Дверь открывается, на инвалидной коляске въезжает дядя в кипе.
Вот, прошу любить и жаловать! Поговорите, пообщайтесь, а мне еще поработать надо. Если что — я в кабинете. (Уходит.)
ЛИЗА (обходит вокруг кресла). Интересно… До старости, значит, дожил, а по-нашему ни бельмеса.
ДЯДЯ. Вус? Вус редст ду?
ЛИЗА. Ну, язык… Врагу не пожелаешь…
ДЯДЯ. Вус? Их ферштее нихт!
ЛИЗА. Я говорю — давайте знакомиться. Гут?.. Вот я, например, Лизавета. Понятно? Ли-за.
ДЯДЯ. Ли-за.
ЛИЗА. О, молодец! А вас как зовут?.. Тупой… Зовут тебя как?
ДЯДЯ. Их? Их бин Беня.
ЛИЗА. Беня?.. Понятно. Значит, ты — дядя Беня. По- нашему, анкл Бэня. Давай дальше разбираться. Вот, к примеру, анкл Беня захотел кушать. Ням-ням… Это как по-вашему?
ДЯДЯ. Эсен.
ЛИЗА. Хорошо… А пить? Буль-буль?
ДЯДЯ. Тринкен.
ЛИЗА. А в постель как? Спать?
ДЯДЯ. Шляфен.
ЛИЗА. О, сразу
ДЯДЯ. Вус редст ду? Редст аф идиш.
ЛИЗА. Погоди, разлетелся. Я ж пока еще не полная еврейка, частичная. Хотя, я вижу, с тобой пару дней пообщаешься, сразу по-вашему запоешь. Кстати, а как будет петь?.. Ну, ля-ля!..
ДЯДЯ. A-а, зинген.
ЛИЗА. А плясать? (Проходится руки в боки)
ДЯДЯ. Танцен.
ЛИЗА. Пошло дело: зинген, танцен, обжиманцен! Хороший язык, мне нравится! Кстати, анкл Беня, кушать тебе не пора? Эсен, эсен, желаете?
ДЯДЯ. Е, их хоб шен хунгер.
ЛИЗА. Тогда поглядим, что у нас в холодильнике (заглядывает внутрь). Мать честная, тут столько продуктов — всю синагогу можно накормить! (Возвращается с тарелкой) Во, гляди: творожок со сметаной, ветчины кусочек…
ДЯДЯ. Нейн, нейн! Мильх мит флейш? Цузамен?
ЛИЗА. Погоди, не ори! Объясни толком, чего ты хочешь?
ДЯДЯ (тычет в ветчину). Хозер! Дас ист нихт кошер! Нихт кошер!
ЛИЗА. Вот это — кошке? А у нее не слипнется?
ДЯДЯ. Кошер! Их есе нур кошер!
ЛИЗА. Опять за свое! Марк Моисеевич, выйдите на минутку!
МАРК (вбегая). Что? Что случилось?
ЛИЗА. Да не понимаю я, чего он базарит?
МАРК. Онкель; вус ис гетрофен? (Дядя объясняет на идиш.) Их ферштее. Вильст ду эсен ин дер кюхе? гут. (Вывозит дядю вместе с тарелкой, возвращается.) Лиза, вы, конечно, не обязаны говорить по-еврейски, тем более сразу. Но, ради бога, по-русски вы можете говорить нормально?
ЛИЗА. А чего я сказала?
МАРК. Да вы за сегодня уже много чего сказали: базарит, трекает, торчу, баксы… Это, по-вашему, русский язык?
ЛИЗА. А че? И по телевизору все так говорят.
МАРК. В этом-то все наше несчастье, что у нас хамство преподают по телевидению!.. А что касается дяди, то он не хотел есть вместе сметану и ветчину, тем более что это была свинина.
ЛИЗА. А почему вместе нельзя?
МАРК. Еврейская религия запрещает смешивать мясное с молочным.
ЛИЗА. А пиво с водой?
МАРК. Про это ничего не сказано.
ЛИЗА. Порядок! Эта религия мне годится.
МАРК (смеется). Ладно, отдыхайте, мне уже на работу пора.
ЛИЗА. Марк Моисеевич, я только спросить хотела, про картину. Чего это они все летают?
МАРК. Ой, долго объяснять… Ну, в двух словах. Понимаете, Лиза, это местечко, где евреев когда-то заставляли жить. Грязное, жалкое, убогое… И вот среди этой нищеты появляется художник, который видит все, как ребенок: мир, где коровы летают по небу, скрипачи играют на крышах… Я понятно говорю?