Антропологическая поэтика С. А. Есенина. Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций
Шрифт:
Точкой отсчета, географическим центром для Есенина как россиянина, естественно, выступает его родина. Такая точка зрения была предопределена ходом российской истории и расположением государства в Евразии, с выходом к Северному Ледовитому океану и теплым южным морям – Черному с Азовским и Каспийскому. Ориентацией в пространстве служат вторично-топонимические эпитеты в составе неоднословного (часто двухсловного) топонима, привычные и для Есенина: например, Западная Европа, Северная Америка и др.
Библейские топонимы
Выделяется в творчестве Есенина и период, когда он питал особое пристрастие к библейской сюжетике и образности. Памятью о нем остались экклезионимы (то есть собственные имена мест совершения обряда и поклонения святыням в любой религии [1981] ). Однако обилие топонимов церковного характера вызвано не усиленными и преднамеренными поисками Есенина в этой области, хотя он порой даже сочинял новые экклезионимы по подобию уже существующих, а в истертые временем вкладывал обновленный смысл. В России как стране по преимуществу православной религиозные святыни становились своеобразными географическими центрами разного масштаба: ведущая к церкви улица получала наименование по названию храма.
Экклезионимы Израильской земли ощущались не менее родными из-за выстраивания с детских лет своей жизни по Библии и из рассказов о Земле Обетованной странников, распевания ими духовных стихов и рассказывания легенд. Всю народную поэзию (не выделяя жанры с сугубо духовным содержанием) Есенин характеризует с помощью библейского топонима, чем придает ей особо возвышенный и устремленный в вечность смысл: «Вот потому-то в наших песнях и сказках мир слова так похож на какой-то вечно светящийся Фавор , где всякое движение живет, преображаясь» (V, 194). Есенин употребляет слово Фавор в переносном смысле, идущем от зрительного восприятия изображений священной горы в световом лучистом сиянии на иконах «Преображения Господня»; однако он отталкивается от реального топонима (возможен и более опосредованный способ «топонимической иносказательности», как в известном Есенину выражении-клише «быть в фаворе»). Из израильских топонимов у Есенина встречаются Вифлеем, Елеон, Иордан ( Иордань ), Иудея, Маврикия, Сион, Содом, Фавор .
В сочинения Есенина проникли три основных типа географических объектов с их религиозными названиями: церкви – прицерковные улицы – монастыри. Среди прицерковных улиц у Есенина встречаются Вознесенская улица в Батуме; Крестовоздвиженский переулок и Пречистенка улица, Пятницкая улица (в честь храма Параскевы Пятницы), Рождественка улица, Софийка улица, Троицкий переулок в Москве; Троицкая слобода в Рязани. Монастырские эклезионимы разнообразны: это лавра ( Печерская лавра ), пустынь ( Оптина пустынь ), монастырь ( Страстной монастырь ), а то и просто равные имени святого названия – Никола Радовица, Сергий Троица . Изредка встречаются у него и названия святынь, построенные по иному типу: например, с упоминанием святости и спасения (причем и в иноземных топонимах): Спас-Клепики, Спасск, Сан-Франциск и Сан-Франциско .
Изредка встречаются у него и названия святынь, построенные по иному типу, – они включают в свой состав единицы измерения ландшафта: Афонская гора .
Слово «Бог» породило множество топонимов, часто встречающихся у Есенина: Богородск, Богословское, Богословский пер . Есенинский окказионализм: Богульма (III, 288). Противоположные и конечные географические точки – Рай и Ад – также выделяются в творчестве Есенина. Высказывание Есенина в позднейшем воспроизведении Всеволода Рождественского дает основание предполагать, что поэт размещал рай на небе – согласно фразеологизму «рай небесный»: «…мы-то ждали рая небесного! Вот тебе и рай!» [1982]
Христианские топонимы в фольклоре родного села
Отдельные христианские топонимы стали употребляться в расширительном смысле и в измененном значении, применяясь к реалиям русского праздничного бытия. Так произошло с названием реки Иордан, в которой крестился Иисус Христос, но потом топонимической по происхождению лексемой стали именовать прорубь в любой реке, в которой освящали воду на праздник Крещения. С библейским топонимом стали связываться народные поверья. Жители с. Константиново рассказали журналисту А. Д. Панфилову, как Есенин обыгрывал веру в крещенские чудеса и разыгрывал сценки с участием ряженых, как это было принято на Святки:
На Рождество кто-то сказал:
– Пойдемте на реку, может, увидим, как Христос будет спускаться и в иордане купаться. <…>
А Клавдий <Воронцов> взял корягу черную, себе сзади приспособил, вперед других забежал. Обернулся, идет нам навстречу.
– Видели? – говорит Сергей. – Ну, а теперь бегите, спасайтесь.
Мы побежали, кто варюшки потерял, кто платок, друг за друга хватаемся. А ребята сзади бегут, кричат. Детьми были, ребячились. [1983]
Из фольклора с. Константиново Есенину были с детства знакомы если не собственно христианские топонимы, то хотя бы сами объекты, без их географического именования. Уже спустя годы, когда Есенин покинул родное село и бывал в нем лишь наездами, он продолжал интересоваться народной духовной культурой, в которую входит и местная топонимика, и автохтонная устная поэзия. Односельчанка П. С. Вавилова привела частушку с упоминанием географического объекта – безымянного, потому что еще даже не построенного:
Сергей, бывало, как приедет, – вспоминает Пелагея Степановна, – все пристанет: говори ему частушки. Он на пять лет постарше, я девятьсотого года, но гуляли вместе… Ну, начнешь вспоминать…
За рекою, за быстрою
Монастырь себе построю.
В монастырь пойду спасаться —
Жалко с девками расстаться.
«Знаю эту», – скажет… [1984]
«Топонимические» частушки и песни
В различных фольклорных жанрах также фигурируют топонимы, иногда входя в структуру произведения на уровне его сюжета или композиции. Из жанров устного народного творчества, к которым особо пристальное внимание проявлял Есенин – записывал и составлял целые подборки текстов для печати, выделяются частушки с их топонимической разновидностью . Это частушки, содержание которых выстраивается вокруг местного географического объекта; поэтому-то при общности сюжетно-композиционной схемы со всеми текстами частушечного жанра именно эти произведения оказываются наиболее родными, территориально-близкими и проникновенными, затрагивающими интересы жителей конкретных населенных пунктов. Можно также предположить, что по своему генезису топонимические частушки являются одним из первых жанровых подвидов, отпочковавшихся от необрядовых топонимических песен .