Антропологическая поэтика С. А. Есенина. Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций
Шрифт:
В количественном (и процентном) отношении среди опубликованных Есениным частушечных текстов «топонимических частушек» немного. «Поэтическая география» их такова: «Наши дома работáют, // А мы в Питере живем», «Мой миленок в Питери // Поступил в учители»; «За Карпатскими горами // Их разгладил ветерок», «До самого // Ярослава » (VII (1), 323, 326, 324, 331).
Сестрами Екатериной и Александрой Есениными вскоре после гибели поэта были записаны в их родном с. Константиново и опубликованы в 1927 г. частушки. Среди них были и «топонимические частушки», сохранившие те же самые топонимы, которые встречаются в окрестностях родного села и частично отражены в есенинском творчестве:
Скоро, скоро я уеду
На станцию Дивово ,
Оставлю вам, подруги,
Симпатию милого;
Проводила милого
На станцию Дивово .
До белого камушка,
До свиданья, Ванюшка; [1985]
Ой, в Федякино ходить,
С горы да на гору.
Комсомольцев любить,
Много разговору. [1986]
Топонимическая разновидность частушек на родине Есенина продолжает существовать и сегодня. Записаны тексты с упоминанием с. Константиново и соседних селений, а также отдаленных населенных пунктов и иных географических объектов (рек, шлюзов, вокзалов, островов) Рязанщины и всей России, которые были хорошо известны Есенину. Особенно важно для постижения народного осмысления названий «малой родины» в диалектном звучании, иногда с допущением тавтологии и смысловой избыточности: это Новосельское село, Константиново село и Кузьминовское село (наряду с нормативными Новосёлки, Кузьминское ):
Я девчонка весела
С Новосельского села .
Из Константинова села
Себе залетку завела.
Я девчонка весела,
Меня знают три села,
Многие поселки,
Еще Новосёлки .
В Кузьминское идти —
Дорога перерытая.
Раньше там была любовь —
Теперь она забытая.
Над Кузьминовским селом
Журавли летели.
Меня милый так обнял —
Сапоги слетели. [1987]
Среди других рязанских топонимов в нормативном словоупотреблении в частушках и страданиях встречаются сама Рязань и Рязанский вокзал, Солотча, Раменки, Федякино , река Ока и Кузьминский шлюз : «Во Рязани день красивый» и «На Рязанском на вокзале // Со шпаной гулять пойду»; «Из Солотчи // Сумки перла»; «Помнишь, Слава дорогой, // Как ходили в Раменки ?»; «В Федякино идти – // Дорога песошна» и «Мы в Федякино ходили»; «По небушку тучи, тучи // Приближаются к Оке » и «Утоплюся // Я в Оке »; «От Кузьминского шлюза // Пароход отваливал». [1988]
В Константинове также при жизни Есенина бытовала (старожилы помнят ее до сих пор) народная необрядовая песня с топонимом «Ехал Ваня из Рязани…» (вариант «Едет Ваня из Рязани…»), [1989] которую любила петь мать поэта Т. Ф. Есенина и которую Есенин частично процитировал в стихотворении 1924 г. «Форма. 2. Народная. Подражание песенке матери» (IV, 192–193).
Рязань упомянута в величальной песне, которую «поют свахе на свадьбе» в с. Слобода Михайловского р-на Рязанской обл.:
Как на нашей перепёлочке
Пёрышки рябые.
Как на нашей да на свахе
Платье дорогое.
Нет тут жить ей быть —
В городе Рязани.
При городе, при Рязани
Торгом торговати. [1990]
Не выделяясь особо из общего лексического состава, топонимы включены и в произведения многих свадебно-поэтических жанров. Так, свадебной песней величали семейную пару на пиру: «Ты прощай-прощай, свет Еленушка. // Я хочу ехать во Рязань-город. <…> Во Рязань-город к губернатору». [1991] В приговорке дружки с просьбой одарить новобрачных на пиру говорится: «Надо съездить в город Прончишко // Купить гребень и дончишко». [1992] Свадебные гости выпроваживались в конце пира плясовой песней с шутливым окончанием: «Как из Питера кума // В решете да приплыла, да и т. д. ». [1993]
С детских лет Есенин постигал местную топонимику на примере названий окрестностей, причем в рассказах старших сельские топонимы нередко имели хронологическую приуроченность – будничную и праздничную. Например, в с. Кузьминское базары устраивались по вторникам; церковные престолы разнились в соседних храмовых селениях и привлекали к себе внимание соседних жителей – «Степан Иванович, кузьминский мужик, привозил свою карусель в престольные праздники в окрестные села… В Федякино – на Рождество, в Сельцы – на Покров, в Константиново – на Софию». [1994] Сестра А. А. Есенина вспоминала, как по вторникам волостное село превращалось в центр крестьянского мира: «В Кузьминском один раз в неделю, по вторникам, бывали большие базары. Сюда съезжались крестьяне со всех окрестных деревень. Здесь можно было купить все – начиная от лаптей и глиняных горшков до коров и лошадей; можно было узнать, где продается дом, кто в соседнем селе умер, кто женился, кто разделился. Вторник – всему миру свидание. На базар ходили и купить, и продать, и просто прогуляться, узнать новости». [1995]
Самые мелкие топонимы, не отмеченные ни на каких картах (разве что на планах местного значения), Есенин узнавал с детства в тех же окрестностях Константинова – примерно так взрослые односельчане могли рассказывать мальчику о территориальном порядке косьбы: «Сенокос начинается с “Первой пожени” или “Вереи”. На пути у косцов “Журавка”, “Кукариха”, “Зада”, “Лубянки”, “Белоборка”, “Студенка”, “Коноплянье”, “Дальние косы”, “Долгое”…». [1996] Эти же и подобные названия сенокосных угодий привела в своих воспоминаниях сестра А. А. Есенина: «Все луга наши делились на несколько частей, и каждая из них имела свое название: Белоборка, Журавка, Долгое, Первая пожень и другие». [1997] Подрастая и знакомясь с более удаленными географическими названиями, Есенин мог заметить повторяемость и близкую вариативность некоторых из них на разных территориях – в пределах Рязанской губ., а то и всей России: например, Верея – пожень и город, Лубянки – пожень и село, Лубяники – село, убянка – район Москвы.
История мира в смене топонимов
Есенин употребляет и топонимы-историзмы, то есть те, которые обозначают территорию в конкретно-историческом времени в прошлом, а на современной карте мира эти земли именуются уже иначе: например, Ассирия, Бессарабия, Византия, Московия, Персия . Есенин задумывался о том, что точнее выражает его авторскую мысль: топоним или топонимическое выражение, и потому экспериментирует с ними в черновике и основном тексте. Например, топоним Ассирия был в черновом варианте статьи «Ключи Марии», а в печатном тексте вместо него стало «ассирийские заклинатели» (V, 187).
Некоторые иностранные топонимы при жизни Есенина имели русифицированную огласовку, которая затем стала вариативной или даже была утрачена в связи с более точным приближением русского произношения к первоисточнику: Веймар и Лейпциг . Такие топонимы привлекательны как своеобразные маркеры времени. Интересный разряд топонимов, также уже отсутствующих на русских картах, это поименованные по принадлежности к чужеземной территории, чьи названия также стали анахронизмами: Бель-Голландское море (то есть Северное море близ Бельгии – VI, 141 и 536 комм.). Из привязанных к административно-территориальному делению топонимов, обычных для Есенинского времени, но замененных на другой тип структурных единиц, в сочинениях поэта встречаются: Казанская губерния, Вытегорский уезд .