Антропологическая поэтика С. А. Есенина. Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций
Шрифт:
Однако сущность пространства выражается не только в абстрактных категориях, но и в индивидуальной географической карте, которую исподволь на протяжении всей своей творческой деятельности создает писатель. Он помещает персонажей своих произведений в подобный реальному или в совершенно вымышленный мир, в котором отмечает географическими названиями места их жизнедеятельности, рисует схему их передвижений, отправляет в путешествия по различным населенным пунктам или, наоборот, засылает в непроходимые дебри, безлюдные пустыни или на необитаемые острова, пересылает по разным адресам их письма и другие весточки. Словом, писатель творит собственную географию, и она находит выражение в оригинальной топонимической системе, которая является частью авторской поэтики.
Структура топонимов
Чтобы проанализировать особенности есенинской географической поэтики, за наименование основных пространственных единиц выберем имя собственное, написанное с большой буквы и подчиняющееся системе небесно-земных координат. По этому критерию будут сразу отграничены онимы (как собственные имена, служащие индивидуализации и идентификации выделенного объекта) от безымянных ландшафтов.
К собственно топонимам примыкают топонимические образования , созданные по модели топонимический эпитет и определяемое им географическое понятие . Часто встречаются такие обозначения географических единиц, которые до прибавления к ним топонимического эпитета служили ландшафтными структурами, указаниями на сторону света, метками промыслового производства и др. У Есенина это Азиатская сторона (наряду с Азия ), Енисейские места и Индианские места (также Индия ), Марсово Поле, Измаильские поля, Рязанские поля и Сакмарские поля (вместе с Измаил, Рязань и Сакмара ), Рязанская пуща, Клондайкские прииски (наряду с Клондайк ) и др. Определяемая топонимическим эпитетом ландшафтная единица в большинстве случаев встречается и самостоятельно: «О Русь , малиновое поле », «О сторона ковыльной пущи » и др.
К указанным топонимическим образованиям по их конструкции близки двух-трехсловные антропотопонимы , также присутствующие в сочинениях Есенина: Афонин перекресток в «Яре», Большой Афанасьевский переулок в Москве, Темир-Хан-Шура и др. Есенин включает в свои произведения и однословные именные топонимы: Гурьев, Иудея . Как видим, некоторые антропотопонимы хотя и даны в кириллическом написании, восходят к иноязычным именам и иностранным территориям, тем не менее для Есенина они принципиально необходимы и привносят в его творчество ориентальный колорит.
В смысловом и морфологическом аспекте интересны принципы образования топонимов (обычно с прозрачностью словообразования), употребленных Есениным. Так, по принципу нахождения перед водной преградой (при море или при реке), по эту сторону акцентного объекта оказываются равнозначными При балтика и При волжский городок, При волжье. По принципу нахождения за преградой, по ту сторону акцентной точки, возможного преодоления ее, оказываются равнозначными не только За порожье (находящееся за речными порогами), но и За пад (место, куда визуально «падает» Солнце). Напротив, с этой моделью не имеет ничего общего топоним Зарайск , первоначально называвшийся Заразск и никогда не соотносившийся с раем .
Классы топонимов у Есенина
Известно пристрастие Есенина к цвету. Это отчасти воплотилось и в топонимах, включающих в свой состав (в виде одного из корней или слов) цветов ую характеристик у: Белоборка, Белое море, Красноводск, Черная речка и Черное море . Закономерно, что цветовая гамма в топонимах тради-ционна и характерна именно для народной культуры. Кроме того, в ней отражена типичная цветопись, доминантная для определенных периодов творчества Есенина или для его философских обобщений.
Величина территории изначально заложена в определенной модели топонимов. В отношении «внутренних топонимов» (например, названий улиц города), как правило, это оппозиция «большая/малая»: Большая Никитская ( Садовая и др.) улица и Большой Афанасьевский ( Строченовский и др.) переулок; Малая Дмитровка / Малый Гнездиковский (Знаменский) переулок . В названиях частей материков или городов, колоколен и других реалий подобная оппозиция отсутствует: Малая Азия, Иван Великий . Такие топонимы, как Великоруссия , Есенин мог включить в свои сочинения из-за их актуальности – политической и литературно-научной: сравните названия трудов, которые были «на слуху» в то время: «Материалы по народным верованиям великоруссов» Д. Н. Ушакова («Этнографическое обозрение», М., 1896. Кн. 29/30 [№ 2/3]); «Великорусс в своих песнях, сказках, обрядах… и т. п.» П. В. Шейна (1899–1900); «О национальной гордости великороссов» В. И. Ленина (1914). (В скобках заметим, что Есенин употребил подобное устойчивое выражение в «Ключах Марии»: «Из чувства национальной гордости Равинский подчеркивал нечто в нашем орнаменте…» – V, 188.)
Условия земного рельефа и, вероятно, общепринятая привычка располагать карты вертикально на стене породили еще один способ ориентации в пространстве – только уже трехнаправленный, расчлененный по вертикали – «верх/середина/низ», также отраженный у Есенина: Новгород и Нижний Новгород, Средняя Азия.
Направленность в определенную сторону света и географическая ориентированность может проявляться посредством указания на удаленный город или близлежащую реку как на азимут: Тверская улица, Тверская-Ямская улица и Тверской бульвар в Москве; Московск < ая > – Казанск < ая > ж < елезная > д < орога >; Невский проспект в Санкт-Петербурге.
К «безликим» в ономастическом смысле географическим названиям относятся наблюдаемые у Есенина топонимы Страна, Горка, Пасик . Парадоксально, что в формальном плане Перекоп – такой же безликий топоним, однако из-за вхождения его в новейшую советскую историю он приобрел чуть ли не мировую известность.
Наоборот, некоторые общеизвестные топонимы прославились не только происходившими в них важными историческими событиями, но и выразительным характером их названий: Гуляй-Поле (полевая столица Махно). Топоним Гуляй-Поле происходит из того же семантического ряда: ‘поле – равнина – степь – пустыня’. По прихоти исторической судьбы, Гуляй-Поле входит и очерчивает своим «говорящим» «топонимическим размером» территорию, восходящую к карте «Слова о полку Игореве».
Любопытно, что встречающиеся у Есенина топонимы в прошлом восходили к обозначениям человеческого тела и в совокупности (будь их побольше) могли бы составить полную фигуру человека: Губань, Лобное место в Москве. Есенин был осведомлен о едином предположении разных народов насчет происхождения и строения Земли из частей человеческого тела – такой мировоззренческий подход находит выражение в «Ключах Марии»: «Эдда построила мир из отдельных частей тела убитого Имира» (V, 196). Конечно, поэт не задумывался о топонимическом изображении человеческого организма на земной карте, однако истоки этого явления единые.
Топонимика отражает и любимую есенинскую теорию о символическом родстве че ловека и дерева . Упоминаемые в сочинениях Есенина топонимы произошли от названий растений: Ольшаны (ольха), Орехово-Зуево (орешник – ср. «Раскушу его, как орех» – о месяце в «Инонии», 1918, II, 61), Раменки («раменье» – очищенная из-под леса пашня).
Братство человека с животными также отражено в топонимах, в том числе и включенных в есенинские сочинения: Орёл (город), Медведица (созвездие), Осётр-река, Рыбное (поселок).