Арбатская излучина
Шрифт:
Столь сложные мысли не так часто посещали Нонну, но перемена в ее собственном положении заставила ее как-то глубже вникнуть в историю подруги.
— Пока что, — уточнила Светлана, — наша поездка будет тайной. О ней знаешь только ты! Мы едем вместе в отпуск.
Нонна понимающе кивнула головой.
— Юрий все это устроит так, что комар носу не подточит… — Светлана улыбнулась, и Нонна поняла, что это выражение Юрия. «Жучок, однако!» — подумала она про Чурина, хотя ситуация была не такой уж редкой, не такой уж сложной.
— Подумай, Нонна, разве, не появись на моем горизонте Юрий, я имела бы возможность такой поездки? Но ведь это только начало…
И Нонна прочла в глазах подруги то победительное и отрешенное выражение, которое всегда заставляло верить в безотказную ее удачу.
— Ты ведь не торопишься? — спросила Нонна. — Я условилась с Игорем, что он зайдет за мной сюда.
— О, как странно, что я до сих пор с ним незнакома! — Светлана и в глаза не видала «негоцианта». Да и его имя прозвучало незнакомо: обычно он в разговорах фигурировал в своей «производственной» функции.
— Что ж тут странного? Мы ведь только сейчас вышли из «подполья». А «двойная бухгалтерия» отнимает уйму времени у современных мужчин, — заметила Нонна со свойственной ей склонностью к обобщениям.
Запоздавший Игорь-«негоциант» разочаровал Светлану: в нем не было ничего романтического, и он ни в коей степени не обладал «нимбностью» Юрия Николаевича. Нет, нимба не было. Моложавый, скромный специалист по пушнине. И видимо, одержимый своей профессией, потому что с ходу, верно еще не остыв, продолжал за столиком кафе свои служебные переживания. Впрочем, дамы слушали с интересом его рассказ. В самом деле, не так часто встречается: эмигрант, проживший до старости за границей, преуспевающий делец, вернулся на родину, чтобы здесь умереть. Само по себе это, конечно, не ново. Но что он оказался таким деятельным…
— Я лично считаю, — заметил задиристо Игорь, — эти заявления чистейшим фарисейством. Неужели не все равно, где умереть? В действительности эти люди стремятся вернуться на родину конечно же с тайной надеждой еще пожить. А пожить они хотят именно здесь. Потому что ностальгия — это ведь не тоска по мраморному памятнику на кладбище родного города, а именно по жизни здесь, пусть по остатку жизни. Человеку свойственно мечтать о счастье до самого порога смерти. А для такого человека счастье — в воздухе родины!
Игорь говорил, не просто поддерживая беседу, а с заинтересованностью, очевидно вызванной каким-то непосредственным впечатлением.
Нонна предположила, что такие люди возвращаются не для того, чтоб умереть, а чтобы умирать в родных местах.
Но тут Светлана возмущенно закричала:
— Слушайте, что это за тема для разговора? Неужели не о чем нам больше печься, чем о замшелых стариках, которые всю жизнь и не вспоминали о родине, а теперь им взбрело в голову вернуться!
Игорь виновато поднял руки:
— Заслуживаю снисхождения! Потому что затронул вопрос не теоретический, а, можно сказать, только что от него оторвавшись. И это, право, интересно. И кстати, подтверждает мою теорию о том, что не умирать, а жить собираются, как вы выразились, замшелые старики… Так вот, я сегодня почти целый день провел с таким «замшелым», кстати, он вовсе не выглядит таковым. И с огромным интересом…
— Он, конечно, насчет пушнины, — вставила Нонна.
— Гениальная догадка, Нонночка! Так вот, человек не просто эмигрировал — служил в белой армии во время гражданской войны и удрал с остатками уцелевших беляков. Прожил длинную, пеструю жизнь. И вот вернулся. Учтите: обеспечен выше ушей. Может заниматься меценатством: он смыслит в живописи, может путешествовать…
— Что ж ему еще надо? — удивилась Светлана.
— Представьте: работать! А так как он много лет имел торговое предприятие по пушнине и хорошо знает дело, он предложил свои услуги. И наши привлекли его в качестве эксперта. Вот теперь объясните его психологическое состояние, если он приехал сюда умереть… или умирать.
— Мне это совсем неинтересно, — проворчала Света. Она ожидала увидеть «негоцианта» совсем другим: ну, ровно ничего завлекательного она в нем не находила, рядом с победительным Юрием он выглядел бы совершенно тускло. И этот разговор… Она полагала, что он будет касаться животрепещущих вопросов: об их с Нонной планах, их чувствах. Разве Юрий когда-нибудь говорит с ней, Светланой, о делах? Еще чего не хватало!
Но как будто Нонну это все интересовало. Она живо сказала:
— Все-таки, Игорь, это твои фантазии. По-моему, здесь другое: твой новый знакомый ехал с одной целью, — ну слово «цель» не очень тут подходит… ну, с одним настроением, а здесь он попал совсем в другую атмосферу. И его затянуло… Сначала он захотел просто жить, а потом ему этого стало не хватать. Не хватать настоящего дела. И он бросился к вам, потому что именно это дело ему знакомо. И ему, конечно, импонирует, что вы его оценили…
— А чего ему было так уж бросаться, — удивилась Света, — раз он, как вы говорите, обеспечен выше ушей?
Игорь рассмеялся, а Нонна вразумительно пояснила:
— Есть такая у людей настоятельная потребность: быть нужными.
«Господи, какая она умная стала», — почему-то с досадой подумала Света. Впрочем, Нонна и раньше любила поучать, и Света охотно принимала ее житейские советы. Но сейчас они поменялись ролями: что такое Нонна сегодня? Банальная жена банального человека! А она — Света? О, она только начинает свое покорение мира.
Когда Игорь вышел, чтобы поискать такси, Света небрежно спросила:
— Он с тобой и наедине говорит про свои пушные дела?
— Конечно, почему же нет?
Светлана хотела сказать, что у них с Юрием совсем не так, что он без конца твердит ей только о своей любви, об их будущем… И на близлежащие темы!
Но почему-то не сказала, а Нонна назидательно заметила:
— Если мужчина делится своими делами, если у него есть такая потребность, это верное доказательство его чувств.