Аристократ на отдыхе. Том седьмой
Шрифт:
— Откуда? — удивился священник. — Здесь не аристократы живут, а люди попроще. Купцы, хорошие ремесленники, мелкие чиновники.
— Ясно, — кивнул я. — Фамилии чиновников ты мне, все же, запиши. Вот этот писарь — как его фамилия?
— Пермяков. Яков Пермяков.
— Откуда он приехал, знаешь? — спросил я, глядя на дом Пермякова.
Мне показалось, или в чердачном окошке что-то блеснуло?
Отец Иннокентий пожал плечами.
— Не знаю. Приехал, и все. Устроился писарем в уездную управу. Да Павел Лаврентьевич
— Спрошу у Тишина, если понадобится, — кивнул я.
Логика у меня была очень простая. У большинства аристократов есть младшие сыновья. Не наследники. Большинство из них — одаренные, получили неплохое образование. Но им не светит титул, или состояние.
А в жизни устраиваться как-то надо.
И куда им податься? В ремесленники? Так для этого надо уметь и любить что-то делать руками. В купцы? Торговать — тоже не простая наука. Да и конкурентов так просто не подвинешь.
Остается служить. Поступаешь младшим помощником старшего секретаря какого-нибудь графа или князя, и надеешься продвинуться по службе.
Со временем, если повезет, станешь старшим помощником. А там и секретарем.
Если еще повезет — займешь место уездного комиссара или казначея. Но не сам, а потому что за тебя замолвит слово твой покровитель. И никуда ты потом от него не денешься, будешь служить ему вечно.
На это уйдут годы.
А если ты молод и нетерпелив? Ты — член аристократического рода. У тебя — амбиции и обиды, и никаких перспектив.
А тут у какого-то священника есть магическая аномалия, а в ней живет демон. Отчего бы не попробовать пробраться туда? Вдруг получится заключить с демоном договор и стать Одержимым?
А это — совсем другая магическая сила, и другие возможности. Тогда уже тебя охотно примут на государственную службу и без сильного покровителя.
Вот такие версии крутились у меня в голове, когда я неторопливо обводил взглядом дома по соседству с домом отца Иннокентия.
— Хочешь сначала соседей расспросить, Никита Васильевич? — спросил меня священник.
Я покачал головой.
— Нет. Сначала заглянем в твою аномалию.
— Тогда прошу ко мне в гости.
Отец Иннокентий толкнул крепкую деревянную калитку и пригласил меня пройти внутрь. Но я заметил, что сначала священник провел ладонью по дереву, словно погладил его.
Снимал слабую охранную печать.
— Значит, все же остерегаешься посторонних? — спросил я отца Иннокентия.
— Конечно, — кивнул священник. — Не в райском саду живем. А у меня жена, дети.
— А как они печать снимают?
— Так им незачем. Печать не только на меня настроена, а на всю семью.
— Понятно, — хмыкнул я.
И тоже мимоходом провел ладонью по темному дереву.
Да, это не печать Ордена Ликторов. Даже простого одаренного такая печать не остановит. Она годится только против обычного
— Проходи, Никита Васильевич!
Отец Иннокентий пропустил меня вперед. Сам зашел следом и запер за собой калитку.
Жена священника встретила нас на крыльце. Из под ее темного платка выбивались русые волосы, на лице застыло растерянное выражение. Она то и дело переводила взгляд с меня на мужа, и обратно.
На первый взгляд, Елена была лет на пятнадцать моложе отца Иннокентия.
— Познакомься, Лена, это наш губернатор Никита Васильевич Волков, — сказал отец Иннокентий. — Он обещал мне найти Авессалома.
— Ох, батюшки! — прошептала его жена, с тревогой глядя на меня.
— Добрый день, — вежливо кивнул я.
— Лена, ты иди к детям, — ласково сказал отец Иннокентий.
Женщина повернулась к двери, а я заметил в окне две любопытные детские мордашки.
— Подождите, — остановил я жену священника. — А разве у ваших детей сейчас не урок музыки?
— Да, — невпопад кивнула она.
И тут же поправилась:
— Нет. Учитель заболел и не пришел.
— Заболел? — удивился я. — А вы откуда это знаете? Он вам сам сообщил?
— Нет.
Женщина покачала головой.
— Просто я так подумала. Он всегда приходил, даже если сильный дождь или мороз. Никогда не пропускал занятия.
— Точно, — подтвердил отец Иннокентий.
— А сегодня не пришел, — сказала Елена. — И не позвонил даже.
— А вы ему не звонили? — уточнил я.
— Нет, — с каким-то испугом сказала женщина.
— Ясно, — улыбнулся я.
— Может, чаю, Никита Васильевич? — вмешался отец Иннокентий. — Или по рюмочке кальвадоса?
— С удовольствием, — кивнул я. — но попозже. Сначала я хочу осмотреть аномалию.
— Тогда прошу в сад.
Отец Иннокентий повел меня вокруг дома. Я шел за ним и чувствовал, что жена священника все время смотрит мне вслед.
Что-то связывало ее с учителем музыки. Это было ясно, как белый день. Наверняка я мог бы задать ей пару вопросов и все узнать.
Но на кой черт?
Рано или поздно все и так выяснится.
— Вот и аномалия, — пробасил отец Иннокентий.
Между двух старых яблонь трепетал на осеннем ветру изумрудный портал аномалии Природы.
Я подошел к порталу. На нем не было охранной печати — даже такой слабенькой, как на калитке.
— Отец Иннокентий, ты запираешь аномалию печатью? — спросил я.
Священник покачал головой.
— Нет. Одаренного моя печать не удержит. Да и не хочу я запирать Авессалома. Я не тюремщик.
— Логично, — улыбнулся я.
А потом посмотрел поверх забора на соседний дом — тот самый, в котором жил писарь Яков Пермяков.
Точно!
Из окна его чердака было прекрасно видно аномалию. И в этом окне снова что-то блеснуло.