Ассегай

Смит Уилбур

Перед тем как лечь, Леон распорядился заранее приготовить все необходимое, чтобы выступить с первым светом.

Ночь прошла спокойно, но, едва проснувшись, они инстинктивно потянулись друг к другу, словно ощущая приближение некоей неопределенной опасности. Оживающий лес наполнился хором птичьих голосов, приветствующих наступление нового дня, сквозь щели в стенах протек сереющий рассвет, однако утренний порыв страсти, подхвативший Леона и Еву, не принес ни радости, ни облегчения. В то утро они предавались любви с каким-то отчаянным

исступлением, и, когда буря промчалась, еще долго лежали в объятиях друг друга, мокрые от пота, дрожащие, опустошенные.

— Пора, любимая, — первым прошептал Леон. — Давай одеваться.

Натянув штаны и рубашку, он подошел к двери, толкнул ее, вышел, пригнувшись, выпрямился и огляделся. Со всех сторон его окружал черный лес. На темном бархате неба еще сияла утренняя звезда. Бледный, будто разведенный, свет скупо проливался над восточным горизонтом. Ева вышла следом и тоже остановилась. Леон обнял ее и вдруг увидел людей. Поначалу он принял их за своих.

Люди ждали в темноте на опушке леса и теперь вышли из тени. Их было семеро, пять аскари и два офицера. Все в хаки, солдаты с винтовками за плечами, офицеры с револьверами в кобурах. Тот, что шел впереди, остановился и, словно не заметив Леона, козырнул Еве.

— Как вы нас нашли, дядя Пенрод? Кто-то вел наблюдение за лагерем и проследил за Ишмаэлем?

— Разумеется, — кивнул бригадир и повернулся к Еве: — Доброе утро, дорогая. У меня для вас сообщение из Лондона. От миссис Райан и мистера Брауна.

— Нет! — Ева в ужасе попятилась. — Нет! Отто мертв. Все кончено.

— Ошибаетесь. Граф Отто фон Мирбах не умер. Хотя и был на волосок от смерти. Чтобы не допустить распространения газовой гангрены, пришлось ампутировать левую руку. В течение долгого времени граф оставался фактически в невменяемом состоянии. Натура оказалась крепче недуга. Он, конечно, еще слаб, но уже спрашивал о вас, так что мне пришлось выворачиваться и сочинять, объясняя ваше отсутствие. Думаю, он действительно вас любит. Так или иначе, я пришел сюда, чтобы вернуть вас ему и чтобы вы смогли довести до конца начатое.

Сделав шаг вперед, Леон встал между ними.

— Ева не вернется. Мы любим друг друга и собираемся пожениться при первой возможности.

— Лейтенант Кортни, позвольте напомнить, что я остаюсь вашим командиром и вам положено обращаться ко мне соответственно, «сэр» или «генерал». А теперь отойдите.

— Нет, сэр, не отойду. Я не позволю вам забрать ее, — заявил Леон, набычившись.

— Капитан! — бросил Пенрод через плечо, и из-за спины его выскочил щегольски одетый офицер.

— Сэр?

Голос был знакомый, но в полумраке Леон не сразу узнал Эдди Робертса, верного прихвостня Лягушонка Снелла.

— Арестуйте этого человека, — распорядился Пенрод, и в лице его не дрогнул ни один мускул. — В случае сопротивления стреляйте в колено.

— Есть, сэр! — радостно прокричал Эдди, вытаскивая из кобуры «уэбли».

Леон шагнул к нему, и Эдди торопливо взвел курок и поднял оружие. Прежде чем он успел прицелиться, Ева выбежала из-за спины Леона и встала между мужчинами, раскинув руки. Теперь

дуло револьвера смотрело ей в грудь.

— Не стрелять! — рявкнул Пенрод. — Ради Бога, не пораньте женщину.

Эдди неохотно опустил револьвер.

Ева повернулась к Пенроду:

— Что вам нужно от меня, генерал?

Она была бледна, как снег, голос звучал сдержанно и сухо.

— Несколько минут вашего драгоценного времени.

Пенрод взял ее за локоть, чтобы отвести в сторонку, но Леон снова встал на его пути.

— Не ходи с ним, Ева. Не слушай его. Он снова тебя обманет.

Ева оглянулась, и он увидел ее погасшие глаза. Она снова ушла туда, куда никто больше последовать за ней не мог. Даже тот, кто любил.

— Ева! Останься со мной, милая!

Будто не слыша его, она покорно пошла за Пенродом к обрыву. О чем они говорили, Леон не слышал. Генерал навис над ней, как скала; Ева рядом с ним казалась провинившимся ребенком. В какой-то момент она подняла голову и робко посмотрела на него, а Пенрод мягко встряхнул ее, взяв за плечи. Леон едва сдерживался. Неужели он не может защитить любимую? Неужели никогда больше не заключит ее в объятия, не приласкает…

— Ну давай, Кортни, давай! — подзуживал Эдди Робертс. — Сделай что-нибудь. Дай мне повод. Прошлый раз отвертелся, теперь не получится. — Держа палец на спусковом крючке, он целился в правое колено арестованного. — Давай же, гаденыш! Дернись, и я с удовольствием отстрелю тебе ногу.

Леон понимал, что Эдди не шутит, а потому лишь скрипел зубами да сжимал до боли кулаки. Ева смиренно смотрела на внушающего ей что-то Пенрода, время от времени безвольно кивая, тогда как генерал пускал в ход весь свой богатый арсенал убеждения. В конце концов она кивнула, признавая поражение. Генерал обнял ее за плечи и повел назад, туда, где под дулом револьвера стоял Леон. Она не взглянула на него, и лицо ее осталось бесстрастным, словно застывшим.

— Капитан Робертс!

Пенрод тоже не смотрел на племянника.

— Сэр?

— Наденьте на арестованного наручники.

Эдди снял висевшие на ремне стальные наручники и защелкнул их на запястьях Леона.

— Держите его здесь. Ничего лишнего, если сам не нарвется. Оставайтесь на горе до получения моего приказа. Потом доставите в Найроби и поместите под домашний арест. Проследите, чтобы ни с кем не разговаривал. Приведете прямо ко мне.

— Слушаюсь, сэр!

— Идемте, дорогая. — Он повернулся к Еве. — У нас впереди долгий путь.

Они направились к солдатам, державшим под уздцы лошадей.

— Не уходи, Ева! — крикнул Леон треснутым от отчаяния голосом. — Не оставляй меня. Пожалуйста, милая.

Она обернулась и посмотрела на него безжизненными, словно затянутыми матовой дымкой глазами.

— Мы были детьми, глупыми детьми. Верили в придуманный мир. Игры кончились. Мне нужно идти. Прощай, Леон.

— Боже! — застонал он. — Разве ты не любишь меня больше?

— Нет, Леон, не люблю. У меня есть только долг.

Она отвернулась, и Леон не знал, что ее сердце рвется на части, а губы горят от лжи.