Атомный век
Шрифт:
– Помогай!
Вдвоём с Гучей они связали Русакову руки, а потом сунули в туннель.
– Я уже давно хотел вам сказать, что капитан в вашем отсутствии вёл странные разговоры, – сообщил Гуча.
– Пусть полежит! – сказал Берзалов в страшной спешке, потому что Спас чётко и ясно, без своего обычного фиглярства сказал: «А теперь бегите!»
В тот же момент, как сороки, затрещали АКМы. Берзалов инстинктивно оглянулся и увидел, как прямо на него летит череп, изрыгая из беззубого рта пламя.
***
После этого он только и помнил, что пригибался, прыгал, куда-то бежал, понимая, что в подобной ситуации это бессмысленно, что он сгорит в следующее мгновение, но его не убило, не обожгло и не покалечило. К стрекотанию АКМов прибавился грохот пушки, и Берзалов стал кое-что соображать
Оказывается, они с Гучей, сами не зная как, оказались в маленьком доте, который прилепился к подножию скалы, и из него можно было держать под огнём правый фланг ущелья.
Дот, однако, был занят: у задней стены сидел механоид – точно такой, как его представляли в многочисленных видеоиграх, только гораздо меньше, не такой зловещий и безо рта, а ещё он был мёртвым, потому что Гуча с такой силой звезданул его прикладом по голове, что механоид упал на бок, но даже не пошевельнулся.
Кроме механоида, в доте лежали мёртвые америкосы. Их просто сгребли в угол, как мусор, и даже, наверное, присаживались сверху, потому что сидеть в доте больше было не на чем.
Гуча малость ещё потоптался на механоиде, даже попрыгал со всеми своими девяноста килограммами и со зла выдернул из него какую-то деталь. Если это инвазивный захватчик, то я Папа Римский, подумал Русаков. На него механоид вообще не произвёл никакого впечатления. Слишком много в своё время Берзалов играл в электронные игрушки, чтобы удивляться чему-то подобному.
– Во!
– Оставь его, – сказал Берзалов.
Он вдруг вспомнил предостережение американцев, то бишь, манкуртов, о том, что их разбили живые механизмы, вспомнил слова подполковника Егорова что «район техногенный» и долго смотрел перед собой, не в силах сообразить, что в сумраке дота видит знакомый «предмет». Только этот «предмет» был почти что пустым, потому что голубоватая жидкость плавала на донышке. Впрочем, стоило его встряхнуть, как жидкость размазывалась по невидимой поверхности, и Берзалова ударило током.
– Вот чего ему не хватало, – уверенно сказал он, отдёргивая руку, – и лоферам в лесу тоже. Энергия у них кончилась, понимаешь, энергия. Только это надо ещё проверить.
– Что? – спросил Гуча, который сгоряча всё-таки доламывал врага.
– Я говорю, у механизмов кончилась энергия.
– Энергия? – удивился Гуча, однако внимание его отвлекло движение снаружи.
– Ну да. Батарейки! – сказал Берзалов недовольным тоном.
– Так это батарейки?
– Я думаю, – сказал Берзалов.
– Снова летит, – заметил Гуча, выглядывая в амбразуру.
И действительно, череп, изрыгая страшное пламя и таща за собой огненный хвост, уже ворвался в ущелье, чтобы разрушить всё и убить всё живое, но внезапно растаял, даже не коснувшись скал. Голограмма, сообразил Берзалов. А Гуча отпрянул, оскалившись:
– Призраки!
Призраков он не боялся, можно сказать, он их заобожал по одной единственной причине: «Вот о чём надо писать в армейскую газету, и тема нейтральная, и события неординарные!» – сообразил он и был как никогда счастлив. От него требовалось только запоминать, запоминать и ещё раз запоминать.
Они одновременно посмотрели на выход из дота и спросили друг друга:
– Бежим?
– Бежим!
АКМы и пушка лупили со всей дурацкой мочи.
– Отставить! – кричал Берзалов, подбегая в бронетранспортёру. – Отставить!
Из-за реки один за одним налетали черепа, а в их сторону тянулись нитки трассеров. Колюшка Рябцев продолжал лупить в белый свет, как в копеечку. Пришлось вскарабкаться броню и настучать ему по голове, только после этого он оторвался от прицела и ошалело выдал:
– Что, всех убили?
– Кончай воевать! – приказал Берзалов, и, как по мановению волшебной палочки, последний череп, не долетев дуба, под которым стоял бронетранспортёр, растаял в воздухе.
Продолжал стрелять только Сундуков Игорь, потому что окопался дальше всех – под завалившимся сараем. Гуча побежал и отобрал у него автомат.
– Так что это?! Что это было? – ошалело спрашивал Сундуков, идя следом за Гучей и косясь в сторону реки.
– Сказано тебе, призраки, – назидательно говорил Гуча, – значит, призраки, и нечего палить!
– Боязно, – согласился Сундуков. – Если не убьёт, то заставит умереть.
– Архипов! – крикнул Берзалов.
– Я здесь!
– Слушай меня внимательно. Мы обнаружили укрепрайон Комолодун. Нас пугают, как и в случае с луной-черепом.
– Так точно, – согласился Архипов. – Мы с Филатовым тоже к этому мнению пришли.
– Больше на подобные штучки не реагировать!
Архипов глянул на него с укором, мол, легче командовать, чем исполнять, руки, мол, сами невольно тянутся к оружию, но ответил:
– Есть не реагировать.
– Беречь патроны!
– Есть беречь!
– БТР отогнать в лес, замаскировать. Филатов остаётся на связи. Остальным разобрать боеприпасы, идём обследовать укрепрайон. Работаем в режиме «мираж».
– Есть «мираж», – даже немного обрадованно отозвался Архипов, потому что «миражом», то бишь забралом пользовались редко – неудобным он был, то ли не доработанным, то ли не умели пользоваться.
Напоследок Берзалов заскочил в кабину и послушал эфир. Связи, конечно же, не было, зато гул космоса как будто бы уменьшился ещё больше и стал не громче шума ветра в дождливый день. Это было хорошим знаком.