Атомный век
Шрифт:
Ещё полчаса суматохи, и его действительно нашли на чердаке, в доме, на краю деревни, где тот после бани и самогона спал без задних ног. Спустился капитан с чердака, отчаянно зевая, и предложил:
– Может, подождем рассвета?
– Может, и подождем, – согласился Берзалов. – Только кажется мне, что сигнал-то был не просто сигналом, а передачей.
Встрепенулся Русаков, понял он всё, недаром вертолётчик, а значит, технически грамотный человек. Передача означала контакт с кем-то, с союзником, с подразделением, возможно, даже с космосом, и лучше бы этого вообще не произошло, ведь шансы капитана Русакова при таком раскладе резко падали,
Солнце уже появилось над лесом – в зеленоватом ореоле, но вполне земное. Луна-череп поблекла, но никуда не делась. На месте Харькова, как и прежде, висели чёрные-чёрные тучи и сверкали зарницы. Ещё одна тайна, подумал каждый, но каждый же и предпочёл промолчать, боясь, что старший лейтенант заставит идти туда и разгадывать очередную тайну. Берзалов тоже посмотрел в ту сторону, но, к счастью, ничего не сказал, и все вздохнули с облегчением.
От реки наползал туман, и вообще, вся низина была в этом тумане, торчали только деревья и кусты, и мир был сжат до размеров того, что можно было увидеть. Потом из тумана стали возникать то тяжёлые и мокрые ветви дубов, которые царапали корпус бронетранспортёра, то изгиб реки, где сытые лягушки плюхались в воду и не желали плавать, и Берзалов подумал, что он не успел попрощаться со стариками, которые были хлебосольны, как все русские люди.
Дорогой давно не пользовались. Она так заросла травой, что Филатов то и дело тихо матерился. Иногда он высовывался в свой люк и смотрел, куда рулить, тогда Берзалов подсказывал: «Прямо» или «Влево не крути, там река».
Лес стал гуще, трава, наоборот, пропала, зато дорога стала видна лучше, и большие колеса бронетранспортёра мягко подминали хвою. Пахнуло теплом, туман сделался прозрачнее, и они увидели противоположный берёг – настоящую гору, поросшую нормальным, совсем не больным лесом, и много-много воды – Северский Донец тёк здесь, вбирая ещё одну реку – Оскол.
В это момент дорога резко пошла вправо, Филатов повернул и, с треском во что-то врезавшись, ударил по тормозам.
– Вашу-у-у Машу-у-у!.. – выругался Берзалов.
Наступила тревожная тишина. СУО ничего не показывала, сканер молчал, а в прицел пушки или в триплекс ничего невозможно было разглядеть, кроме деревьев и подлеска.
– Архипов, за мной! – скомандовал Берзалов выскочил через боковую дверцу.
Они обследовали дорогу с обеих сторон, и стало ясно, что, к счастью, шлагбаум, который они снесли, никем не охранялся, а по дороге никто не ездил, по крайней мере, с зимы, потому что сухие ветки и непримятая хвоя устилали дорогу. Но это ещё ничего не значило. Дорогу можно было контролировать незаметно с помощью датчиков движения, но искать их, конечно же, было бессмысленно: зарыл в землю и жди, когда он пискнет.
Склоны горы были с пологими оврагами, и по неведомой причине дорога забиралась все выше и выше, потом так же непонятно почему побежала вниз, но не к самой реке, а так, что её не было видно, она только угадывалась в просвете крон и по вершинам горы на том берегу.
Берзалов с Архиповым на всякий случай обследовали её до низины, где стоял сухостой, а в центре застыли два сгоревших дуба. Слева за бугром находилось странное озеро – даже не озеро, а просто очень большая лужа, но со всеми атрибутами озера: ряской и лягушками, чистое и прозрачное, оно пряталось под клонившимися над ней ивами.
Когда они вернулись к бронетранспортёру, то солнце уже было высоко и зеленоватый цвет неба поблёк и стал не так заметен.
– Я вот что думаю, – сказал Архипов. – Долину лучше всего контролировать с вершины.
Берзалов охотно согласился с ним и велел Филатову ползти тихо и на прогалины не высовываться. В одном месте ему показалось, что на другом берегу блеснула оптика, но сколько ни вглядывался, блеска больше не повторилось. Низину с озерцом они прошмыгнули, как мышка. Река вдруг отвернула влево. Гора справа стала выше, но зато отодвинулась, и они въехали в сухую долину, покрытую цветущими травами и одиноко стоящими дубами. Противоположный склон её не давало разглядеть солнце. Дорога была всё такой же заброшенной, только в одном месте, там, где зеленела ежевика, возникла словно паутина.
– Тормозни под дубом, – скомандовал Берзалов и послал Архипов посмотреть, что это такое.
Он и сам догадывался, что именно, но надо было проверить.
– Колючка, – доложил, вернувшись Архипов. – Но дальше…
– Что дальше? – спросили все в волнении и даже повскакивали со своих мест, а Сэр принялся лаять.
– А дальше – дот.
– Где? – уточнил Берзалов, сверяясь с картой.
Он вспомнил: это была их вторая линия обороны. А использовали они старые укрепления времен Второй мировой. Архипов ему ещё что-то объяснял, но Берзалову уже всё было ясно.
– Капитан, – сказал он, – возьмёшь Гучу, скрытно подниметесь вот сюда, – он показал на карте, – посмотрите, что там, вернётесь и доложите. По гребню только не ходите.
Последнее Берзалов специально добавил для капитана, который мог и не знать тонкостей разведки в горах.
– Так точно! – радостно выпалил за капитана Гуча, аж подпрыгивая от нетерпения.
Он-то понимал, что по гребню ходить – себе дороже, что это основы тактики войны в горах, что тот, кто первый увидит врага, тот и победил, а на гребне, да ещё на фоне неба, легче всего заметить человека. Но кто знает, так ли это теперь важно? – подумал Берзалов и ощутил, что ухватил какую-то очень важную мысль. Смысл её состоял в том, что неважно, какой будет результат разведки, потому что они достигли цели и мало кто из них уйдет отсюда живым.
Русаков был никакой, взгляд у него был потухшим, а его пулемёт, который он содержал в идеальном состоянии и любил, как маму, на это раз был пренебрежительно отброшен в сторону. Берзалов внимательно посмотрел на капитана, но своего решения не изменил. Не хотелось никому давать поблажки, а если капитан решил искупить свою вину, то пусть идёт и искупает. И говорить больше не о чем.
– Сорока минут вам хватит? – спросил он.
– Хватит, – неуверенно ответил капитан Русаков, хотя и взглянул на склон через открытый люк.
– Рябцев дежурный. Остальным рассредоточиться! – приказал Берзалов и, прежде чем покинуть бронетранспортёр, бросил последний взгляд на экран СУО. На экране тоже ничего путного не было: как обычно, «галки» зелёного цвета, да контуры местности, в которых можно было со всей очевидностью распознать разбитые «мазы», бочки, старые покрышки и кучи строительного мусора, разбросанные по долине и густо поросшие травой и плющом. В свое время они сами же их и накидали, реставрируя старые укрепления. Берзалов здесь никогда не был. Его подразделение дислоцировалось на восемьдесят километров южнее. Но и там был тот же самый бардак. Поэтому он и не удивился колючей проволоке посреди долины.