Атомный век
Шрифт:
– Это ты его выдумал!
– Чего?.. – с пренебрежением спросил Берзалов, невольно глядя снизу вверх, но не обнаруживая ничего, кроме подмёток капитана.
– Что, по-твоему, я фантазер?
– А то кто? Нет здесь ничего, – сказал Русаков. – Даже пыль мёртвая.
Должно быть, ему не терпится убраться отсюда подобру-поздорову, разозлился Берзалов. Даже стало интересно, как далеко зайдёт капитан в отрицании очевидного.
– А манкурты?.. – без всякой надежды напомнил он.
Лестница была старой и ржавой и нещадно скрипела.
– Это ты хотел, чтобы они так сказали, – поведал Русаков, даже не моргнув глазом.
– Капитан, у тебя с логикой всё в порядке?
– Вполне.
– Что-то незаметно.
– Осторожно! – напомнил Гуча, и Берзалов спрыгнул на землю рядом с туннелем.
Вокруг всё было покрыто «зелёной пылью». Для того чтобы расширить ущелье, стены взрывали, а площадку выравнивали, но так и не довели до ума, оставили ямы и канавы, которые за долгие годы поросли кустарником и деревьями. Напротив, чуть левее и позади торчал уже знакомый «главный» дот с узкими бойницами. Поперёк ущелья аккурат под ещё одним двухъярусным дотом лежал огромный, как динозавр, бензовоз. Рядом с ним – смятый в лепешку «уаз-хантер». Ещё дальше – здание, похоже, казарма, слившаяся со скалами – три окна без стёкол. Над ней ретранслянционная опора, то ли срубленная наискось, то ли теряющаяся во всё той же зеленоватой дымке. А перед казармой – железобетонные позиции, расположенные в шахматном порядке, с ржавой «колючкой», растянутой по периметру. Чуть правее – ещё один дот, над ним, в скалах, ещё один, а перед дотами – «маз», от которого осталась одна ржавая коробка. Цепочка уцелевших столбов с провисшими проводами убегала в зеленоватую горловину ущелья, где, должно быть, был перевал. Берзалов готов был руку отдать на отсечение, что это и есть Комолодун. Рядом, прямо перед носом, возвышалась турель с зенитной установкой ЗУ-23, слева – темнел вход с вывернутым люком. Гуча, не задумываясь, сунулся туда:
– Идёмте, я вам что-то покажу.
Берзалов не успел и слова молвить, как ему пришлось бежать след за Русаковым. В бледном свете фонариков плясали закопченные стены и всё та же «умная», то бишь «зелёная пыль», которая лежала под ногами. Пахло давней гарью и человеческими испражнениями.
– Вот… – сказал Гуча и отступил в сторону.
На повороте, там, где ход разветвлялся и уходил вверх, они и лежали. Тлен ещё не коснулся их тел.
– Я знаю его… – сказал Берзалов, светя на крайнего человека. – Это Сева Рваное Ухо.
– Почему «рваное»? – насмешливо спросил Русаков.
– Потому что Моряленко отстрелил, – злобно хохотнул Гуча.
Капитан Русаков рассерженно покрутил мордой, но ничего не сказал.
– Шустрый малый, – подтвердил Берзалов. – Он нам три раз попадался и столько же сбегал.
– Плохо сторожите, – назидательно заметил Русаков.
Берзалова аж передёрнуло, потому что не дело капитана, которого сбили по его же глупости, читать мораль мотопехоте. Не разбираешься, молчи в тряпочку. Тех, кто не перековался, конечно, отпускают на все четыре стороны: иди голодай дальше, а союзники остаются, союзники всем нужны. Союзники нынче на вес золота, потому что вся сила только в союзе единомышленников.
– Погоди… а этот студент, – Берзалов едва не добавил: «От которого пахло маргаритками», но вовремя прикусил язык. – Если есть студент, то должен быть и бородатый… Фомин… Ну-ка… – ему стало интересно.
Следующие трое были незнакомы, и Фомина среди них, конечно же, не оказалось. Дуба дал, подумал Берзалов, и не поверил даже самому себе. Такие дуба не дают, такие за жизнь и руками зубами цепляются.
– Отпустили их… – догадался он. – Стоило Гаврилову стараться?
Да нет, стоило, подумал он, хотя бы из тех соображений, что мы нашли карты, сообразили, что великоновгородцы не простые заморыши, а тоже ходят в глубокую разведку.
– Значит, великоновгородцы добрались сюда раньше нас, – констатировал Гуча.
– Выходит так, – нехотя согласился Берзалов. – Пока мы крутили зигзаги, да хоронились, они дунули прямиком. Может, даже на вертолёте прилетели?
– Ну и кто их так? – иронично спросил Русаков.
– Комолодун, кто ещё? – назло ему ответил Берзалов.
– Ой… ой… – покривился Русаков. – Нет никакого Комолодуна!
– А это?.. – показал Берзалов на мертвецов.
– Мало «дубов» бродит по окрестностям?
– Ты сам недавно был «дубом», – напомнил Берзалов.
– Сравнил палец с этим самым…
– Знаешь, что, капитан?!
– Знаю!
Они едва не сцепились. Шипели на друг друга, как мартовские коты. И Берзалов от злости и расстройства прибавил шаг, чтобы первым выскочить из туннеля, а когда выскочил, то обомлел: на площадке стоял мальчишка в какой-то непонятной одежде и ковырялся в носу. Был он чём-то похож на Кеца, но, разумеется, не Кец, потому что выглядел так, как выглядит зверёк – маленький, хитрый и ловкий. А ещё он ничем знакомым не пах – прямо привидение какое-то, а не человек, успел подумать Берзалов и спросил:
– Ты кто? – Рука сама собой потянулась к автомату.
На вопрос мальчишка не среагировал, а вот жест понял прекрасно и, издав странный свист, быстро, как зверь, бросился под скалу и ловко, словно паук, побежал по ней к доту. Берзалов вскинул автомат, но от изумления стрелять, разумеется, не стал. Он и глазом не успел моргнуть, как мальчишка нырнул в одну из амбразур и пропал. В этот момент из туннеля выскочили капитан Русаков и старший сержант Гуча.
– Что-то случилось? – спросил Русаков, хищно поводя стволом пулемёта и оглядываясь вокруг.
«Если бы что-то случилось, – хотел сказать Берзалов, – то мы бы уже здесь лежали покойниками», но не сказал, а подумал, что не может обычный мальчишка так быстро одичать и так ловко бегать по скалам.
Гуча, ни о чём не спрашивая, уже сидел за турелью и держал под прицелом горловину долины, хотя там ничего не было видно, кроме зеленоватой мглы.
– Ничего не произошло, – ответил Берзалов, но автомат не опустил.
– Странный ты, лейтенант, – заметил Русаков. – Попал бы ты мне в подчинение…
– Э-э-э… – стал заводиться Берзалов и, чеканя каждое слово, произнес, – вспомнила бабка, как девкой была…
Должно быть, он очень сильно оскорбил капитана, потому что он побелел, как полотно:
– Что ты сказал?! Что?! – и направил на Берзалова ствол пулемёта.
Зря он это сделал. Реакция Берзалова была мгновенной. Одной рукой он дёрнул ствол верх, хотя понимал, что если Русаков начнёт стрелять, то ствол не удержать, а второй ударом в челюсть справа и отправил капитана в глубокий нокаут.