Авантюрист
Шрифт:
За годы, проведенные в Канаде, Фрэнк мало общался с женщинами. Они, естественно, пользовались малейшей возможностью пофлиртовать с ним, считая его чрезвычайно привлекательным и стремясь привязать к себе. Но ни одна из них не выдерживала сравнения с Хельгой. Со временем тоска по ней потеряла свою остроту, Фрэнк думал о девушке уже не так часто, как прежде. Но если в его жизни появлялась какая-нибудь женщина, он невольно сравнивал ее внешность и характер с той, которую столь страстно любил.
Фрэнк не раз задавался вопросом, что же сталось с Хельгой.
Есть ли у Хельги муж или любовник; отправился ли он на фронт; приходит ли ей в голову, что пуля ее соотечественника может оборвать жизнь человека, которого она когда-то любила?
Однако в силу своего характера Фрэнк не был склонен к сентиментальности и не предавался воспоминаниям. Несмотря на то, что любовь к Хельге круто изменила его жизнь и до сих пор определяла его отношение к женщинам, он по мере сил и возможностей продолжал радоваться бытию и наслаждаться настоящим моментом.
Свою награду Фрэнк заслужил, как утверждали окружающие, «необычайно отважным поступком». Сам же он не подозревал, что делает нечто необыкновенное. Но именно так и совершаются все подвиги.
Готовилась атака, однако наступление было остановлено внезапно начавшимся ураганом. Сильный ветер дул в лицо, проливной дождь ослеплял промокших до нитки людей.
Фрэнк и один из его солдат заблудились. Они вышли к заброшенному доту, очертания которого заметили на левом фланге. Внутри дота царил полный хаос. Крыша была разворочена снарядом, стены полуразрушены, на земле лежали трупы немцев.
— Господи! Ну и месиво! — воскликнул солдат.
Фрэнк остановился в дверном проеме и стал вглядываться вдаль, стараясь определить, что происходит на поле битвы. Внезапно он увидел серые фигуры, ровной линией двигавшиеся в их сторону. «Контратака!» — ахнул он. Не зная, что предпринять в этой ситуации, он растерянно оглянулся. Трупы немцев лежали рядом с безмолвствующими пулеметами.
Фрэнк уже не помнил, что прокричал тогда своему солдату. В его памяти осталось лишь то, как они стремительно бросились к пулеметам. Фрэнк почувствовал нечто вроде вдохновения, им владело единственное желание — остановить наступление противника, и он хохотал, видя, как серые фигуры падают одна за другой.
Пулеметы продолжали строчить, и вскоре ряды немцев смешались. Затем — Фрэнк даже не сразу поверил своим глазам — они повернули обратно. Итак, наступление союзников окончилось неудачей, но и контратака немцев захлебнулась!
Он повернулся к солдату, но победный возглас замер на его губах: солдат лежал возле пулемета с простреленной головой.
Фрэнк поднялся на ноги, и неожиданно из дальнего угла дота раздался голос:
— Хорошо сработано.
— Кто вы? — спросил Фрэнк. Он зажег спичку и, перешагивая через трупы, направился на звук голоса. Осветив угол, он увидел мужчину, который сидел, привалившись к разрушенной стене.
— Действительно отличная работа, — повторил незнакомец.
— Спасибо, —
— В обе ноги, — последовал ответ.
Полчаса спустя Фрэнк доставил на передовые позиции союзников майора сэра Генри Рэнкина. Взвалив на спину раненого — ноша оказалась не из легких, — Фрэнк пробирался к своим войскам, рискуя в любой момент быть убитым. Но «Крест Виктории» он получил не за то, что спас жизнь офицеру званием выше. Его удостоили этой награды за срыв наступления немцев, о чем красочно рассказал сэр Генри.
Однако, по мнению сослуживцев, геройскими можно было считать оба поступка. Так как он стал первым в своем подразделении, кто был удостоен «Креста Виктории», в его честь устроили праздник. А затем последовало повышение в чине.
Как и некоторые из его сослуживцев, Фрэнк уже начинал верить в то, что он действительно счастливчик: в той операции было ранено больше половины состава канадского корпуса.
На смену убитым и раненым поступили новые солдаты и офицеры, потом, через несколько месяцев боевых действий, пришло еще одно пополнение, а у Фрэнка не было ни одной царапины, его мучили лишь мозоли да редкие простуды.
Офицеры в шутку говорили, что подполковник посылает Фрэнка на самые опасные задания, так как уверен, что тот вернется целым и невредимым. Солдаты же видели в нем своего рода залог того, что они вернутся из атаки живыми, и предпочитали, чтобы именно он, а не другие офицеры, вел их в наступление.
Но в конце концов снаряд нашел Фрэнка, разорвавшись буквально у него над головой, когда тот обходил посты. Он очнулся в военном госпитале и с изумлением обнаружил, что находится там почти три недели.
Затем Фрэнка переправили в Англию, в госпиталь леди Худ, где после осмотра хирурги заключили, что его службе в армии пришел конец. Его левая нога была разворочена осколками от бедра до щиколотки. Ногу удалось спасти, но, как утверждали врачи, Фрэнку предстояло несколько месяцев ковылять на костылях, а в дальнейшем он не сможет передвигаться без трости.
Ранение в голову оказалось менее серьезным, правда, после него остались шрамы на лбу и щеке. Лишь по невероятной случайности осколки снаряда не задели левый глаз.
Фрэнк быстро поправлялся благодаря крепкому здоровью. Врачи не ожидали, что он так скоро встанет на ноги. Он оказался послушным пациентом, строго следуя всем наставлениям, и радовался тому, что попал в госпиталь леди Худ — это было очередное его везение.
Сегодняшнее утро было первым, когда весенним ветрам удалось прогнать прочь остатки стужи и землю осветило солнце. Фрэнк думал о будущем и размышлял над тем, чем будет заниматься в жизни. Он понимал, что теперь он калека, и, следовательно, у него нет возможности зарабатывать тем же способом, что в Канаде. Никто не требовал от него, чтобы он срочно принимал решение, однако он знал, что рано или поздно выбор придется сделать.