Австралийские рассказы
Шрифт:
— Очень жаль, когда животные подыхают, — заметил я.
— Да, — сказал Элан, — как плохо все устроено: маленьким детям дают маленьких животных, а те подыхают. Например, щенки. Взрослый не играет с собакой, и ему все равно, если собака подыхает. Дети играют с собаками и очень по ним горюют, когда они подыхают.
Как-то, когда я отдыхал, сидя на песке, Элан вразвалку подошел ко мне. За ним плелись Раймонд и какой-то темнокожий мальчик.
Они остановились передо мной и потребовали, чтобы я выполнил обещание,
— Ты не забыл о прогулке? — спросил Элан.
— Нет, — ответил я, — будет прохладнее, пойдем.
— А мне уже прохладно, — заявил Раймонд.
— Правда? — без особого энтузиазма откликнулся я.
— Мы готовы, — сказал Элан. — Надо, чтобы вы были готовы, а за нами дело не станет.
Темнокожий малыш не произнес ни слова. Он стоял позади, сосал палец и пугливо смотрел на меня.
— Хорошо, — сказал я. — Пошли.
Раймонд, будучи истинным джентльменом, положил руку на плечо темнокожему мальчугану и сказал:
— Это Джон. Он пойдет с нами. Он нам нравится.
Я почувствовал, что это решительное заявление было сделано в предвидении возможного возражения с моей стороны, и разрядил напряженную атмосферу, воскликнув;
— Здравствуй, Джон, ты и мне нравишься.
Джон был молчаливым спутником, но хорошим товарищем, и Раймонд сделал из него наперсника своих тайн; то и дело, обняв его за плечи, он что-то с таинственным видом шептал Джону на ухо. Что это были за тайны, я никогда не мог догадаться. Они задерживали наше продвижение, но не влияли на наши планы.
Мое внимание привлекли следы на песке. Каждое утро я мог по ним догадаться, где проползали ящерицы, жуки или змеи. Все живое, что двигалось по мелкому песку под кокосовыми пальмами, оставляло на нем свои следы.
— Никогда не видел здесь ящериц, а на песке полно их следов, — заметил я.
— Они выползают только по ночам, но я их видел, — сказал Элан.
— Должно быть, и змеи тоже выползают по ночам, — пробормотал я.
— Почти все звери выходят гулять по ночам, — сказал Джон.
— А вот следы ястреба, — объявил Раймонд и присел на корточки рядом с обнаруженными следами.
Я взглянул на следы.
— Нет, это следы курицы, — поправил я.
Раймонд еще раз быстро оглядел следы.
— Нет, ястреба, — сказал он и плотно сжал губы.
— Курицы, — упрямо повторил я.
— Ястреба.
— Курицы.
Положение становилось щекотливым. Нашей экспедиции угрожала опасность. Я не мог придумать выхода и мысленно уже предвидел, что нам придется расстаться.
Тогда вперед выступил Джон и стал изучать следы; на лбу его при этом образовалась легкая морщина. От комментариев он воздержался, но я заметил, что, отойдя, он стал рядом с Раймондом. Это было плохим знаком.
Элан решил взять дело в свои руки. Он присел около следов и, обратившись к Раймонду, сказал;
— Это
— И не раз, — тут же вставил Раймонд.
Джон подтвердил это, усиленно зачесавшись.
— В этом я нисколько не сомневаюсь, — сказал я.
Опасная минута миновала.
Мы поднялись все втроем и отправились дальше, рассуждая о следах вообще.
— А ты запишешь то, что мы тебе рассказали, когда придешь домой? — спросил Элан.
— Запишу.
— Ну, так не расспрашивай больше никого о следах. Мы тебе о них все, что можно, рассказали.
— А я и не подумаю кого-нибудь расспрашивать, — сказал я. — Вы сообщили мне все, что меня интересовало.
— Мы еще гораздо больше знаем, — сказал Элан. — Если ты будешь ходить с нами гулять, мы тебе еще многое другое о следах расскажем. Правда, Раймонд?
— Да, — сказал Раймонд.
Восхищенный взгляд, который Джон бросил на Раймонда, свидетельствовал, что и он согласен с этим замечанием.
Я предложил побродить по воде у берега моря, но быстрый возглас Раймонда: «Ну нет!» показал, что я предложил что-то очень опасное.
— Там водится медуза с длинным синим жалом, — сказал Элан. — Она может погнаться за тобой, и тогда ты на всю жизнь умрешь.
Проблема смерти заинтересовала Элана. Наше внимание привлекло мертвое насекомое, тело которого было сплошь облеплено муравьями.
Лицо Элана помрачнело, отражая его мысли. Он сказал;
— Оно тоже было когда-то живым. А теперь, посмотрите-ка, мертвое. Никогда больше не будет ползать по дереву.
— Оно умерло, чтобы муравьи могли жить, — сказал я.
— Оно лучше муравьев, — сказал Элан, — и в первую очередь должно жить оно, а не муравьи.
На дереве висела веревка; Раймонд ухватился за нее и стал бешено раскачиваться, изо всех сил стараясь взлететь повыше. Вдруг он выпустил веревку, пролетел по кривой в воздухе и с глухим стуком упал на мягкий песок, несколько раз перекувырнувшись. Джон подбежал к Раймонду, чтобы помочь ему подняться, но тот уже встал сам, гордо ухмыляясь.
— Когда ты вырастешь, ты сможешь выступать в цирке на трапеции, — сказал я.
— Раймонд может все, — сказал Элан, а затем прибавил: — Иногда мне очень хочется быть большим.
— Вы поистине счастливчики, — сказал я. — Сейчас вы маленькие, но знаете, что когда-нибудь станете большими, а вот большие знают, что уже никогда не будут маленькими, — и это очень печально.
— Значит, когда человек маленький, он может быть сразу и маленьким и большим?
— Да. Видишь ли, вот я большой, но я уже не могу стать маленьким. Это очень печально. Ты маленький, но зато ты знаешь, что станешь большим. Осознавать это должно быть очень приятно.