Аз буки ведал
Шрифт:
И тут Глеб не ошибся - нет!
– он в слабом из-за полузадернутой плотной и пыльной шторы свете увидел блеснувшую из глаз распалившегося рассказчика маленькую слезинку. Да! Она вдруг так неожиданно и быстро соскользнула по его щеке, что Джумалиев, через боль резко отвернувшийся к стене, мог лишь надеяться, что ее не заметили. Но голос тоже предательски дрогнул:
– Эх, если бы у меня отец... тоже настоящий был!..
Все. Лирика кончилась. Глеб встал из кресла. Шагнул к стене, почти ткнул носом в крайний клинок. Эх, как он любил историческое фехтование! Это было самое любимое из всего,
– Я-то к тебе не за былинами пришел. Дело у меня было.
Тот даже не пошевелился.
– Семенов сказал: только ты можешь здесь помочь.
– Ну?
– Я, понимаешь, кроме паспорта, еще и удостоверение посеял. Офицера.
– Какого офицера?
– Того самого.
– Что?!
– Джума аж подскочил. И вскрикнул от боли: в спине что-то громко щелкнуло.
Он сел, согнувшись пополам. Потом вдруг тихо распрямился и, криво, тряся нижней губой, заулыбался:
– Слышь - отпустило. Во блин! Точно отпустило... Точно...
Он осторожно, прислушиваясь к своей спине, сделал шаг. Другой. Вроде пока было терпимо. Смелее разогнулся. "Хорошо. Хорошо-то как!" Теперь шагнул к зеркалу. Посмотрел на себя. Через отражение хмыкнул Глебу:
– Ты что, сразу не мог мне такое сказать?
– Это чтобы тебя сразу отпустило?
– Нет... Ну, хотя и это хорошо. Нет, чтоб я не болтал лишнего.
– А то что?
– Да видишь ли, - замялся Джума, - я-то думал... А ты, оказывается... А кто еще про это здесь знает?
– Три человека. Сам догадайся - кто.
Джумалиев тихо-тихо заходил по комнате, поднимая и опуская плечи и трогая все подряд. "Только бы не меня!" Глеб отодвинулся к окну. Но хозяин уже окончательно утонул в себе и в своем новом состоянии. Он нежно ощупывал бока, гладил поясницу. Слегка приседал. Потом разом остановился:
– Так ты зачем меня так подставил? Мне тебя теперь легче закопать. Да. И забыть. К хвостам собачьим.
– Что ж, так и сделай.
– Опять хорохоришься?
– Проверь.
– Сейчас и проверю.
– Джумалиев зло стянул полотенце. Потащил из кучи синие брюки. Покряхтывая, очень медленно натянул, застегнул ремень.
– Помоги рубашку надеть!
Глеб помог. Что теперь?
– Теперь пойдем. Не спеши. У меня еще все болит.
Они вышли на крыльцо, и Джумалиев старательно запер дверь.
– А мама?
– У нее с памятью плохо. Может выйти и заблудиться... Возраст. Приходится ведро ставить и закрывать.
Они вышли в проулок - Глеб впереди, Джумалиев, как привык, сзади. Так вывернули на главную улицу. Потом вдоль полупустых торговых прилавков. Забавная была реакция у теток с носками, колготками, стиральными порошками и штампованными китайскими детскими костюмчиками. Завидев участкового, они улыбались так старательно, что, даже когда Глеб обернулся шагов через пятьдесят, они все еще не могли расслабить свои стянутые лица. Понятно. Уважают.
– Видишь, как меня любят? А ты меня так и не понял.
Джумалиев, переваливаясь, теперь был рядом. "Сейчас за руку возьмет". И тот точно потянулся было к локтю Глеба, но вдруг отдернулся. К ним навстречу шла белая "нива". Оба всмотрелись, потом покосились друг на друга и ухмыльнулись:
Администрация района располагалась в двухэтажном, белого кирпича доме с портиком и высоким, ступеней на пять, крыльцом. Два блеклых флага свисали под мягко сияющим солнцем на обе стороны. Пропыленная лиственница уже почти наполовину пожелтела и обильно осыпалась. Синий почтовый ящик на выносе. Наполовину высохшая большая клумба... Сонный ветеран-вахтер с орденской планкой на школьном пиджачке.... Секретарша тоже пенсионного возраста значит, жена молодая....
...Джумалиев просто жег глазами из последних сил перебарывавшего дурноту главу. Но тот на подсказку никак не реагировал. Пришлось открыто поднажать.
– Вилен Рустамович. Наш гость тут в трудном положении оказался. Без всяких документов, обокрали его в дороге. Но он - тот самый редкий специалист, что нас очень заинтересовал! Очень заинтересовал!
– Это которого в Алтайск заказали?
– дошло до головы.
Джума посинел: "О! Безголовый!"
– Которого просили. Приглашали! Звали! А у меня не получалось его найти.
– Ну да, да. это я не так выразился. И почему это у тебя не получилось?- Что же еще теперь оставалось проболтавшемуся начальнику, как не так вот "строго спрашивать"?
– А потому!
– Джума вдруг взвился, не желая быть крайним.
– Потому что по ходу открылись форс-мажорные обстоятельства!
– Чего? Говори проще. не на базаре.
Вошла старая, мелкозавитая секретарша с подносиком. Поставила перед каждым ароматно дымящуюся чашечку. При этом двумя рядами золота особо улыбнулась Глебу: ну, она-то, конечно же, в курсе всего. Вот кого утюгом бы попытать! Чего бы только она не поведала. Ведьма. И нафталином пахнет: это чтоб трупный запах отбить. Который и через духи пробивается. Еще раз оглядев кабинет и - особо внимательно - своего хозяина, зачем-то многозначительно потрогала свою мелкую сине-фиолетовую "химку" и бесшумно вышла.
Джума отодвинул свою чашку подальше от края.
– А проще так: вот сидит офицер госбезопасности. И все.
Кофе капнул на светло-голубую рубашку. Теперь не отстирать. Глава, морщась, размазывал пятно пошире. И это тоже хорошая пауза. Оправданная.
– Надо же!.. Жена изворчится... А может, в кофе по чуть-чуть коньячку?
Он, не вставая, прямо из тумбочки стола достал хорошо уже початую бутылку "Аиста". Плеснул себе. Передал Джумалиеву. Тот тоже залил под самый краешек. Протянул Глебу.
– Я не пью. В принципе. Спасибо.
Те оба напряглись. "Ничего, проглотите". Вилен, уже никому не предлагая, закурил. "В-и-лен - В-ладимир И-льич Лен-ин. Ну-ну".
– Так куда меня заказывали? То есть приглашали?
Переглянулись - как выдернули спички. Выпутываться "выпало" главе:
– Так. В Горно-Алтайске есть заказ. Частный, конечно. Но и отказать никак нельзя. Такие люди. Уважаемые. Вы же самый, говорят, классный системщик? Там вот и нужно эту самую систему... собрать. Я-то ничего в этом не понимаю. Возраст уже. Компьютер даже в свой кабинет вносить не стал пугает. Умный он больно. Пусть у секретаря стоит. Вместо печатной машинки. Вы где отдыхаете? Далеко?