Банда - 2
Шрифт:
– Подождите!
– жестковато перебил старика Пафнутьев, не давая тому расслабиться и снова впасть в слезливость.
– Вы утверждаете, что когда Степан упал, черный снова подошел и вытер нож об одежду Степана? Я правильно понял?
– Да, он так и поступил... Когда мы сбежались к Степану, он был уже мертв... Не дышал и лицо такое... Серое. Сразу видно, что мертвый. Я наклонился к нему и увидел на подкладке куртки кровавое пятно... У него на куртке была светлая подкладка, в полосочку, шелковистая такая... И по пятну я понял - нож вытер. И я подумал - какой зверь, какой...
– Вы сказали, что этот черный приник сзади к Степану на какое-то время? Правильно?
– Да, так оно и было.
– Что значит приник? Объясните.
– Ну, как... Подскочил сзади, не помню, откуда именно он возник. И как бы прижался к Степану... К спине.
– Прижался к нему правым боком или левым? Может быть, прижался всем телом? Или только грудью?
Старик некоторое время с недоумением смотрел на Пафнутьева, пытаясь понять вопрос, потом повернулся к Дубовику, словно за помощью - дескать, как понимать?
– Отвечайте!
– сказал Пафнутьев.
– Видите ли... Я смотрел сверху, с пятого этажа... И Степан, и черный были ко мне спиной... И мне показалось, что на короткое время этот тип прижался к Степану... Подбежал к нему, или подпрыгнул даже...
– Вот так?
– Пафнутьев поднял из-за стола Дубовика, поставил его лицом к окну, а сам подошел сзади и на секунду прижался грудью к тощеватым лопаткам Дубовика.
– Примерно, - старик не понимал, чего от него добиваются следователи.
– Или вот так?
– Пафнутьев на этот раз прижался к левой лопатке Дубовика своим правым боком.
– Мне думается, что было так, как вы показали первый раз, - несмотря на растерянность, старик твердо держался за свои показания.
– Простите, не понимаю вопросов... Если объясните в чем дело, я смогу говорить более толково...
– Хорошо, - Пафнутьев колебался, но потом все-таки решил поделиться своей догадкой.
– Дело вот в чем... Если все происходило как вы рассказываете, значит, этот черный - левша. Удар ножом нанесен в левую часть спины. Если же убийца прикоснулся к Степану правым боком и нанес удар правой рукой... То он правша. Понимаете?
– Более или менее...
– А для поисков убийцы имеет большое значение - левша он или правша.
– Ага, - кивнул старик, давая понять, что он понял, чего от него добиваются. Его взгляд остановился, упершись в доски пола и некоторое время все молчали, стараясь не помешать его сосредоточенности. Старик несколько раз качнулся вправо, влево, видимо, представляя события того вечера.
– Знаете... Все-таки он навалился на Степана всем телом. Как я и говорил.
– Левша, - кивнул Пафнутьев.
– Что и требовалось доказать. Значит, это он... Мясник.
– Тебе и профессия его известна?
– удивился Дубовик.
– Нет. Суть. Он мясник. Так его и назовем. Подготовишь ориентировки во все отделения милиции... Невысокий, широкоплечий, одевается в черное, сам тоже смугловатый... Левша. Жесток, вооружен ножом, не прочь покрасоваться. Одна эта подробность чего стоит - наклонился и вытер нож об одежду убитого... Связан с автоугонщиками. Его берегут. Держат на крайний случай. Возникает только при опасности срыва всей операции. Не появись тогда Степан, не появился бы и Мясник.
– Где искать?
– спросил Дубовик.
– Сам знаешь... Рестораны, вокзалы, коммерческие киоски, рынки... Драки, случаи применения ножей, все самое незначительное, что связано с угонами, с машинами, с запчастями и авторынками, все что связано с гаишными грешками... Под самый жесткий контроль. И - мне на стол.
– Все понял, - кивнул Дубовик.
– К вам просьба, - Пафнутьев повернулся к старику.
– Будет время погуляйте по тем местам, которые я только что назвал. Вас этот человек не видел, вы ничем не рискуете. Чего не бывает, вдруг мелькнет знакомая фигура в черном, а? Не возражаете?
– С удовольствием, - несколько невпопад ответил старик, поднимаясь.
– Насчет удовольствия, не знаю, - усмехнулся Пафнутьев.
– Наверно, все-таки ниже среднего... Но случается всякое. Сами ничего не предпринимайте.
Увидите - сразу к нам. Или позвоните... Запишите телефоны...
Из окна своего кабинета Пафнутьев видел, как старик спустился по ступенькам, осторожно переставляя несильные ноги. Сделав несколько шагов, опустился на скамейку. Шел мелкий осенний дождь, изредка с деревьев срывались желтые листья, но старик, похоже, ничего не замечал. Потом спохватился, надел кепку, тяжело поднялся, опершись на спинку скамьи, и медленно зашагал к автобусной остановке.
***
Был у Пафнутьева друг, о котором не знала ни единая живая душа. И о том, что у того есть приятель по фамилии Пафнутьев в должности начальника следственного отдела прокуратуры, тоже никто не догадывался. Друг о друге знали только они сами Никто не видел их вместе. Если приходилось перезваниваться по телефону, они никогда не называли друг друга по имени и старались побыстрее закончить разговор. В их записных книжках не было телефонов друг друга - помнили наизусть.
Пафнутьев со своим другом виделись чрезвычайно редко, при самой крайней необходимости, и каждый знал - если второй просит встречи, значит его прижало по-настоящему. Да, в самых трудных обстоятельствах, при смертельной опасности помочь, выручить, спасти может только он, никому не известный друг. А то, что он никому не известен, каждому давало уверенность в надежности другого. И позволяло самому быть надежным.
Звали этого человека Ковеленов Евгений Вадимович.
Он был вор.
Хорошим вором был Ковеленов, без болезненной жестокости, алчности или какой-то там подловатости. Работал в одиночку, предпочитал брать квартиры. Не нуждался ни в наводчиках, ни в сообщниках. Увязавшись на улице за женщиной в роскошном манто, без труда узнавал квартиру, где можно было поживиться. Мальчишка, купивший в киоске две-три видеокассеты, тут же разоблачал состоятельность своих родителей. А замызганный мужичонка, взявший в киоске большую бутылку смирновской, наводил его на свою богатенькую берлогу. Иногда Ковеленов попадался.