Баопу-цзы
Шрифт:
Некто сказал: «Если этот путь бессмертных все-таки можно искать и обрести, то почему же пять канонов конфуцианской классики ничего не говорят об этом, почему Чжоу-гун и Конфуции молчат об этом, почему совершенномудрые не спасались от мира и почему мудрецы не были наделены благом долгой жизни? Если Чжоу-гун и Конфуций ничего не знали об этом, то их мудрость нельзя считать совершенной, а если они знали об этом, но не учили этому, то значит, что никакого пути бессмертных просто не существует».
Баопу-цзы сказал в ответ: «Люди рождаются под определенным созвездием, и на каждого его звезды оказывают свое влияние. Об этом я подробнее напишу в другой главе [398] . Если на вашу голову надет тазик, то вы, сударь, не увидите и сияния семи источников света. Тот, кто лишь вскользь бросает взгляд на великую реку, не догадается о невероятной и удивительной глубине ее омутов и пучин. Ведь перечень того, о чем умалчивают пять канонов, поистине может быть бесконечным, да и того, о чем не говорили Чжоу-гун и Конфуций, тоже немало. Я сейчас рассказал вам, сударь, только об одной десятитысячной из всего, что можно сказать об этом. И даже громкий смех не остановит меня в моем повествовании. Поскольку очень трудно до конца исчерпать эту тему, я прошу вас, сударь, послушать хотя бы мой краткий обзор ее основного содержания. Ведь Небо и Земля огромны по своим размерам. И когда девять совершенномудрых совместно создавали «Канон Перемен» [399] , они исчерпывающе обсудили только силы инь и ян. И к этим рассуждениям действительно нельзя ничего добавить. Но если я сейчас начну спрашивать знатока «Перемен» по таким вопросам, как: на сколько градусов можно разделить небосвод; где среди четырех морей узко, а где широко; каковы размеры Вселенной, выраженные в ли; каково расстояние мира вверх и вниз; кто толкает мироздание в процессе его кругового движения; какова скорость движения Солнца и Луны; как движется Луна по своим девяти путям [400] ; какова длительность времени света и тьмы; каковы закономерности движения семи звезд [401] и порядок появления и исчезновения пяти планет; каковы «шляпа и подвески» Солнца [402] ; какие нарушения бывают в четырежды семи созвездиях-домах [403] ; откуда появляются кометы; каковы типы аномалий «эфирной стрелы» [404] ; в чем благовещее свойство Светлого Старца [405] ; в чем причина неподвижности Полярной звезды; почему Сатурн одинок на востоке; почему наступает жара, когда Сихэ испускает свои лучи, и холодно, когда Ваншу [406] поглощает его свет; почему Небесная Река [407] имеет такую природу, что кажется текущей вниз, когда мы смотрим на нее; каков ритм нарастания и уменьшения размера волн; в чем закономерность вызывания гнева или радости пятью нотами и шестью распределителями [408] ; как периоды счастья и невзгод зависят от движения облаков и характера испарений-пневм; как различного рода кометы, метеоры, болиды, звезды четырех углов
398
См. гл. 12.
399
«Канон Перемен» — «И цзин», канонический текст конфуцианства и один из базовых текстов китайской культуры вообще. Его древнейший пласт имеет мантическое содержание, а более поздняя комментаторская часть (чжуань), или «Десять крыльев» (ши и), посвящена вопросам космологии (особенно в этом отношении важен раздел «Сицы чжуань»). Составление «Десяти крыльев» традиция приписывает Конфуцию.
Девять совершенномудрых, составлявших «Канон Перемен», это мифические императоры и культурные герои Фу-си, Шэнь-нун, Хуан-ди, Яо, Шунь, Юй, мудрые монархи династии Шан-Инь и Чжоу Чэн-тан и Вэнь-ван, а также Конфуций.
400
В традиционной китайской астрономии выделялось девять этапов движения Луны по небосводу, соотносимых с пятью первоэлементами (называемыми по обозначаемому ими цвету — черный, желтый, красный, белый и сине-зеленый) и соответствующими им планетами, причем каждый из них по два раза сочетался с желтым (Земля) как срединным (хуан дао — Желтый Путь), кроме него самого (4 х 2) + 1 = 9. Желтый Путь — эклиптика, большой круг небесной сферы, по которому перемещается Солнце в видимом годичном движении.
401
Семь звезд — 25-е из 28 зодиакальных созвездий китайского неба и 4-е из семи созвездий «южного дворца». Шесть звезд этого созвездия входят в европейское созвездие Гидру, включая ее альфу (Альфард).
402
Видимо, имеются в виду различные оптические явления, связанные с солнечными затмениями (типа солнечной короны).
403
Имеются в виду основные (зодиакальные) созвездия, по семь в каждом из четырех (по сторонам света) секторов неба.
404
«Эфирная стрела» (ци ши) — термин, связанный с созвездиями южной части неба (нань гун). Китайская астрология считает, что если эта «стрела» желтая, то это предвещает счастье; любой другой цвет из пяти основных предвещает беду.
405
Светлый Старец (Цзин лао) — это или комета, знак добродетели (дэ син), или звезда Старец Южного Предела (Нань цзи лао жэнь) — яркая звезда, соответствует альфе созвездия Киля (Канопусу).
406
Сихэ — образное обозначение Солнца.
Ваншу — образное обозначение Луны. Согласно китайской космологии, Солнце — квинтэссенция силы ян, Луна — силы инь.
407
Небесная Река (Тянь хань) — Млечный Путь.
408
Шесть распределителей (лю шу) — здесь: Небо, Земля и четыре сезона.
409
Звезда четырех углов (или «четырех подчинений», см. чжэнь син) — небесное тело типа кометы или болида, которое могло появляться в разных частях небосвода.
Звезда пяти зол (у цань син) или пяти заострений (у фэн) — небесное тело желтого цвета типа болида.
Небесный Пес (мянь гоу) — 1) небесное тело типа метеорита; 2) название созвездия из четырех звезд, расположенных в области европейских созвездий Компас и Парус.
Туманность Гуйсе («Обращенная ко злу») — название не только туманности, но и всех странных атмосферных явлений, типа полярного сияния.
410
Имеются в виду три конфуцианских классических текста, посвященных ритуалу — «Записи о ритуале» («Ли цзи»), «Чжоуские ритуалы» («Чжоу ли») и «Нормы и ритуалы» («И ли»).
Обо всем этом говорится подробно только в трудах У Сяня, Гань-гуна и Ши Шэня, а также в текстах «В море», «Росток в трещине» и «Семь светил» [411] .
Когда я спрашивал о том, содержат ли тексты этих шести школ учение классических канонов, мне неизменно отвечали, что не содержат. Тогда я снова спрашивал: «Последователи Гань-гуна и Ши Шэня совершенномудрые или нет?» — и мне неизменно отвечали, что нет. И если все мы люди, с рождения несущие Небо над собой и до старости попирающие Землю под собой, и все мы ищем ответа на наши вопросы в пяти канонических книгах, но не находим их, то является ли это основанием для утверждения, что книги Чжоу-гуна и Конфуция никуда не годятся и ныне по прочтении их можно с определенностью заявлять, что они по своей природе пусты и ложны? Небо и Земля предельно велики, и даже того, что доступно нашему зрению, мы не можем понять, а уж тем более если речь идет о «сокровенном взаимопереходе сокровенного» или о «тайне за пределами тайн» [412] .
411
В астрономическом трактате «Исторических записок» Сыма Цяня говорится, что в древности были такие знаменитые астрономы и астрологи: У Сянь при династии Шан-Инь, Гань-гун в государстве Ци и Ши Шэнь в государстве Вэй. Имя прорицателя Сяня встречается на иньских гадательных костях. Видимо, он жил при царе Тай-у (XIV-XIII вв. до н. э.). Гань-гун (по имени Дэ) — уроженец царства Чу, жил в эпоху Чжань-го и составил книгу по астрономии в восьми главах. Ши Шэнь (Ши Шэнь-фу) также жил в эпоху Чжань-го и написал астрономическое сочинение в восьми главах.
Упоминаемые здесь тексты перечисляются в «Трактатах об изящной словесности» («И вэнь чжи») различных династийных историй («История Хань», «История Лян» и др.). Трактат «Це Мэн» (букв.: «Росток в трещине») назван так по имени астронома, жившего в правление династии Поздняя Хань.
412
Намек на «Дао-дэ цзин» (1): «Из Сокровенного вновь в Сокровенное, таковы врата всех тайн» (сюань чжи ю сюань, чжун мяо чжи мэнь).
И еще я спросил одного обывателя, говоря: «Ведь существуют в мире и рассказы о странах, где можно ездить на облаках и где люди рождаются из коконов, где народ наделен нетленными печенью и сердцем, где обитают в гнездах и в пещерах, где водятся твари с одним глазом и тремя головами, кони с когтями, собаки с копытами, существа с длинными руками и скрещенными ногами, подобные народу Хуанчи, у которого нет мужчин [413] , или такие, у которых отверстия в груди и рот сбоку. Рассказывают также, что Линь-цзюнь собирал камни, а потом плавал в «земляной лодке» [414] , что Ша И прикоснулась к дереву, а потом родила множество драконов [415] , что Нюй-ва вышла из земли [416] , что Ду Юй упал с неба [417] , что бывают летающие кирпичи и говорящие собаки, что горы ходят, а алтари пенатов перемещаются, что целых три армии за одно утро претерпели превращение, причем благородные мужи превратились в аистов, а низкие людишки стали песком. Повествуют о том, как Нюй-чоу прислонилась к засохшему дереву [418] , а Эр Фу был связан [419] , о том, что некоторые насекомые имеют временное обиталище [420] , о потерянном панцире и ходячем мясе, о двухголовой змее [421] , о «тетиве, ставшей луком» [422] , о дереве, не дающем золы, об огне, который не жжет, о птицах чан и шу, о безглазых зверях, о голове без тела, о теле без головы [423] , о птицах цзин-вэй, наполняющих море [424] , о дереве цзяо-чжан, растущем парно [425] , о ткани, которую стирают в огне, о ноже, который режет нефрит, о звере яньмэй, выдыхающем жар, о том, что при трении камня по глине течет вода, о том, что на горе Кугуань происходят превращения, о звере куй, у которого ноги вывернуты задом наперед, о звере шисю с девятью головами, о существе бифан с человеческим лицом, о свершениях Шао-цяня [426] , о том, как Шэн-цин служил божеству инея [427] , о тигровом зерцале человека из западных цянов [428] , о том, как Сянь-би стал сильным благодаря тому, что ездил на черепахе [429] , о том, как Линь-и обрел царственность благодаря записям духа [430] , о том, как люди из Юн и Шу стали императорами благодаря плывущему трупу [431] , о том, как божество Соленой реки превратилось в насекомое и улетело [432] , о том, как человек с вертикальными глазами изменил судьбу поколения в горных пещерах Цзин [433] , о том, как У Дин наклонил гору, выведя змею [434] , и о том, как рыба жоушэнь машет своими плавниками в трех морях. Повествуют и о том, как таблички с нефритовыми письменами появились у Юева колодца [435] .
413
Согласно «Канону гор и морей» («Шань хай цзин», гл. «Внешний запад», «Вай си»), к северу от мифической страны Усянь есть государство женщин. Комментатор Го Пу (276-324 гг.), бывший современником Гэ Хуна, утверждает, что в этой стране есть пруд Хуанчи (Желтый пруд), после купания в котором женщины той страны беременеют.
Выше перечисляются различные фантастические существа, также упоминаемые в «Каноне гор и морей».
414
Согласно «Истории Поздней Хань» (цзюань 116, «Жизнеописание южных варваров-маней», «Нань мань чжуань»), среди племен юга Китая существует обычай выбирать себе вождем человека, прошедшего различные испытания, в том числе и плавание в «земляной лодке». Прошедший их получает титул «Линь-цзюня» — «Государя, владеющего амбарами».
415
В биографии Ай Лао-и в «Истории Поздней Хань» рассказывается, что некогда у Ай Лао-и была жена, которая, купаясь, стала тонуть и ухватилась за кусок дерева, после чего забеременела и родила десять сыновей. Через некоторое время с ней снова произошло то же самое, и она превратилась в дракона. Увидев это, девять ее сыновей в страхе разбежались, а десятый сел на спину дракона и улетел на нем. Позднее, когда он подрос, то получил титул удельного царя (вана).
416
Нюй-ва (Нюй-гуа) — согласно некоторым версиям, вместе с Фу-си является прародительницей человечества, которое она вылепила из глины (ср. библейский миф о создании Богом Адама из праха земного). Возможно, имеется в виду и миф о том, как Нюй-ва подправила мироздание, выплавив пятицветный камень после того, как божество Гун-гун, сражаясь с божеством Чжу-жуном, врезалось головой в гору Бучжоушань, служившую одной из подпорок мира, который от этого накренился.
417
Согласно ханьскому философу Ян Сюну, прародителем царей Шу (современная Сычуань) был некий Лу Юй, который упал на землю с неба и стал царем Шу по имени Ван-ди. Позднее Ван-ди превратился в кукушку.
418
Нюй-чоу (Нюй-жэнь) — персонаж «Канона гор и морей»; о ней рассказывается, что она была порождена трупом, который сожгла прикосновением на десятый день. Возможно, что в одном из не сохранившихся текстов вместо трупа фигурирует засохшее дерево.
419
Эр Фу — персонаж «Канона гор и морей». За убийство император отправил его на гору Шушу, к которой приковали его правую ногу.
420
Речь идет о насекомых, в процессе своего развития меняющих среду обитания (например, стрекоза, личинки которой живут в воде).
421
Двухголовая змея (эр шоу шэ) — один из монстров китайских легенд; живет на горе Чаншань.
422
Речь идет об особой (по некоторым версиям, также двухголовой) змее, живущей на юге Китая. Выражение «тетива становится луком» связано со сбрасыванием змеей кожи.
423
Голова без тела — речь идет о чудовище таоте, изображавшемся на чжоуских треножниках; «Весны и осени господина Люя» («Люй ши чунь-цю») приписывают ему склонность к каннибализму и утверждают, что злодеяния и есть плоть этого существа.
Тело без головы — воинственный персонаж «Канона гор и морей», называемый «трупом, пашущим летом» (ся гэн чжи ши).
424
Цзин-вэй — фантастическая птица из «Канона гор и морей»; по версии текста, в цзин-вэй превратилась Нюй-ва, младшая жена императора-перводобывателя огня Янь-ди. Она живет на горе у моря и часто бросает в море камни, пытаясь, видимо, завалить его.
425
О дереве цзяочжан известно из «Оды о столице Шу» поэта Цзо Сы (250?-305? гг.). Его комментатор Лю Юань-линь говорит, что это дерево, сразу же дающее два ствола. Если один из них засыхает, то и другой не может прожить больше года.
Далее перечисляются различные монстры, описанные в «Каноне гор и морей» («Шань хай цзин»).
426
Шао-цянь — о нем мало известно. Гань Бао в своих новеллах «Записки о поисках духов» («Coy шэнь цзи») упоминает некоего Лу Шао-цяня, жившего в середине II в. до н. э. Упоминается он как даосский бессмертный и в других текстах («Отдельные описания чудесного», «Ле и чжуань»). Сам Гэ Хун
427
Знаменитый эссеист эпохи Лю-чао Лю И-цин (403-444 гг.) в своем сочинении «Записи о тьме и свете» («Ю мин лу») говорит о Шэн-цине (Ян Ци) как о маге, повелевавшем духами, умевшем становиться невидимым и т. п.
428
Западные цяны — тибетоязычный народ, проживавший к западу от Китая и постоянно нападавший на границы империи. В данном случае имеется в виду сюжет, вошедший в «Историю Поздней Хань» («Жизнеописание западных цянов», «Си цян чжуань») и относящийся к эпохе Чжань-го, в котором рассказывается, как некий цян Уи Юаньцзянь спасся от опасности, магически создав тигриную тень, за что и был почитаем своими соплеменниками.
429
Также имеется в виду сюжет, вошедший в «Историю Поздней Хань» («Жизнеописание восточных варваров», «Дун и чжуань»); в нем рассказывается о том, как некий принц сумел бежать от желавшего убить его царя благодаря тому, что он переправился через реку верхом на черепахе.
430
Согласно «Истории Цзинь» (гл. «Описание государства Линьи»), Линьи не имя человека, а название страны. На ее престол после смерти царя Фань-и вступил раб Вэнь, который в молодости поймал чудесного карпа и расколол с его помощью волшебный камень, дух которого наделил Вэня силой, снискавшей ему благоволение в глазах царя, сделавшего Вэня своим наследником.
431
Юн и Шу — земли на территории китайского округа Лянчжоу (Сычуань). Однажды Ду Юй (будущий император Ван-ди — см. коммент. 55) увидел плывущий по реке труп некоего Бе Лина, что стало знамением его возвышения.
432
Сюжет, вошедший в «Описание южных варваров мань» «Истории Поздней Хань». Он повествует о явлении богини реки Янешуй (Соленая река) трем вождям варваров маней в виде крылатого насекомого.
433
Человек с вертикальными глазами — царь Шу по имени Цань-цун (см. коммент. 69).
434
Речь идет о превращении пяти дев в камень, чему предшествовала встреча богатыря У Дина с большой змеей. См. также коммент. 20 к гл. 2.
435
Речь идет о табличке с описанием географических реалий, по преданию, установленной усмирителем потопа Великим Юем к югу от горы Гуйцзишань (восточный Китай), где впоследствии и был погребен Юй.
Текст «Истинный механизм равновесия» [436] был выгравирован на камне чудесным образом.
Описания таких, и аналогичных им, чудесных дел содержатся в тысячах записей, но о них ничего не говорится в пяти классических канонах, и ничего не говорят о них Чжоу-гун и Конфуций. Так можно ли на этом основании утверждать, что ничего подобного не бывает? А взять такие факты: южане умеют вставлять в ухо тросточку так, что другой ее конец выходит из второго уха; Ле Юй-коу ставил чашку с водой себе на локоть, а сам в это время натягивал лук [437] ; Бо-хунь стоял на камне, нависшем над пропастью неизмеримой глубины [438] ; человек в Люйляне пел, плавая в водной пучине [439] ; человек из Сун мог сделать такой лист, что его нельзя было отличить от настоящего; Гуншу Бань изготовил из дерева фигуру коршуна, которая могла летать [440] ; Ли Чжу видел тончайший волосок с расстояния в сто шагов [441] ; Пэнь и Ху были настолько сильны, что могли нести на спине груз в десять тысяч цзиней [442] ; врач из Юэ успешно применил искусство иглоукалывания, когда казалось, что принц Су уже умер [443] ; Шу Хай пробежал крупным шагом несколько тысяч чжанов [444] ; человек из Ин, размахивая топором перед кончиком носа, стесал с него пятнышко глины [445] ; Чжун-ду обнажал свое тело на морозе [446] . Должны ли мы сделать вывод, что ничего этого не было, раз об этом ничего не говорят Чжоу-гун и Конфуций? Поскольку можно совершенно честно сказать, что совершенномудрые умели не все, то не стоит удивляться, что никто из них не стал бессмертным, но это вовсе не означает, что они не были совершенными мудрецами. Разве является то, что совершенные мудрецы не имеют себе равных, основанием приниматься за это труднейшее из всех дел? Порой совершенномудрые равнодушно относились к тому, уйти им или же остаться. Они следовали спонтанной самоестественности, обладали самостью, но не были эгоистичны, обладали жизнью, но не заботились о ней, считали, что существование или гибель предопределены Небом, а долголетие или преждевременная смерть даны судьбой [447] . Так что же удивляться тому, что они не учились пути бессмертных?!»
436
Согласно легенде, этот текст, посвященный даосским искусствам, был обнаружен одним из древних монархов царства У внутри разбитого им камня.
437
Ле Юй-коу (Ле-цзы) — полулегендарный даос древности, предшественник Чжуан-цзы. Приписываемая ему книга «Ле-цзы», однако, является раннесредневековой подделкой. Об истории с чашей см. гл. 2 современного текста «Ле-цзы».
438
Бо-хунь — персонаж «Чжуан-цзы» и «Ле-цзы», даосский мудрец. Здесь имеется в виду тот же самый эпизод с чашей и стрельбой из лука.
439
Имеется в виду эпизод из «Ле-цзы» (гл. 2), где рассказывается о старике, умевшем играючи плавать среди водоворотов и бурунов местечка Люйлян, где не могли жить даже рыбы.
440
Гуншу Бань (V в. до н. э.) — выдающийся ремесленник и соратник Мо-цзы (Мо Ди). Будучи убежденным пацифистом, Гуншу Бань активно участвовал в разработке различных оборонительных проектов. Легенда приписывает ему создание деревянной птицы, которая могла три дня летать, не опускаясь (см. «Мо-цзы», гл. «Лу вэнь пянь»).
441
Ли Чжу (Ли Лоу) — человек древности, славившийся исключительно острым зрением.
442
Имеются в виду Мэн Пэнь и У Ху, знаменитые силачи эпохи Чжань-го, служившие циньскому царю У-вану.
443
Имеется в виду знаменитый врач эпохи Чунь-цю Бянь Цюэ, исцеливший уколом каменной акупунктурной иглы принца, находившегося в коме.
444
Шу Хай — мифический бегун. В «Каноне гор и морей» (гл. «Заморский Восток») рассказывается, как император приказал ему пробежать расстояние от восточного до западного конца мира, что составило сотни миллиардов шагов.
445
Имеется в виду сюжет из «Чжуан-цзы» (гл. 24), демонстрирующий точность и филигранность работы человека, следующего Пути недеяния (у вэй): даже размахивая огромным топором, можно не отрубить свой нос, а лишь снять с него комочек присохшей глины.
446
О Чжун-ду (Ван Чжун-ду) сообщает ханьский философ Хуань Тань. Он специально закалялся, достигая нечувствительности к жаре и холоду. Зимой Чжун-ду обнаженным мчался на колеснице, а летом стоял у десяти плавильных печей, и на его теле не появлялось даже ни капли пота.
447
Здесь излагаются взгляды конфуцианцев на жизнь как на период в процессе всеобщих изменений, обусловленный волей или велением Неба (мин; тянь мин) и потому имеющий заранее предопределенный срок.
Глава 9
Смысл Дао-Пути
Баопу-цзы сказал: «Что касается Дао-Пути, то оно вмещает в себя Небо и охватывает Землю. Его корень безымянен. Если рассуждать о нем как об отсутствии, то тени-отражения окажутся наличием. Если говорить о нем как о наличии, то тогда все множество сущего окажется отсутствием [448] . Ли Шоу не может рассчитать его размеры, а Ли Чжу не может рассмотреть, какой его облик [449] . У Ча и Цзинь Е, исчерпавшие возможность восприятия, не могут услышать звук его голоса внутри таинственного мрака его бездны [450] . Самые быстрые звери [451] , обладающие непревзойденной скоростью, не могут добежать до его следов вне Вселенной. Когда говорят о нем как о близком, то оно умещается и в осенней паутинке, причем в ней даже остается свободное место. Когда говорят о нем как о далеком, то оказывается, что оно заполняет собой всю великую пустоту мирового пространства, но и того не хватает, чтобы вместить его.
448
То есть онтологический статус вещей и Дао-Пути принципиально разнятся: если мы припишем наделенностъ наличным бытием Дао-Пути, то должны отрицать таковое у вещей, и наоборот. Ср. с максимой апофатического (отрицательного) богословия восточного христианства: Бог даже не есть, если другие вещи есть.
449
Ли Шоу — мифический математик времен императора Хуан-ди.
О Ли Чжу см. коммент. 79 к гл. 8.
450
Уский Ча (Ча из царства У) — Цзи Ча, человек эпохи Чунь-цю, прославившийся остротой своего слуха и музыкальностью (см. «Цзо чжуань», 29-й год Сян-гуна).
Цзиньский Е — Ши Куан (второе имя Цзы-е) — человек того же времени, умевший по звукам музыки и пения предсказывать счастье и беды («Цзо чжуань», 18-й год Сян-гуна).
451
Самые быстрые звери (чжоу си бу чжу) — судя по ключам иероглифов, здесь называются некие быстроногие животные. А. Форке понимает эти четыре иероглифа как два имени — Чжоу Си и Бу Чжу, однако китайским комментаторам они неизвестны.
Оно — голос голоса, отражение отражения, тело тела, тень тени. Квадрат Земли обретает его — и пребывает в покое. Круг Неба обретает его — и пребывает в движении. Идущее вниз обретает его — и опускается. Идущее вверх обретает его — и поднимается [452] . Прилагаю усилие, чтобы хоть как-то назвать его, и именую его Дао-Путем [453] . Но насколько же оно теряет непосредственность истинности, когда его к тому же пытаются рассечь на тысячи кусков, разделить на сотни частей, разрезать на мириады долей, умножая до бесконечности его имена. Таким образом мы уходим от Дао-Пути все дальше и дальше, и не слишком ли далеко?
452
Здесь говорится о Дао как об универсальном принципе, сообщающем любому явлению его качества.
453
Намек на «Дао-дэ цзин» (25), где Лао-цзы, подчеркивая невыразимость Дао-Пути и его качеств, говорит, что он «с усилием» (цян) называет его «Великим».
Обыватели не могут познать его великий первоначальный корень и пытаются освоить его разделенную на многое верхушку. Людям следует пребывать в пресноте и молчании, не поддаваться влияниям и не изменяться беспрестанно. Им следует пестовать свое сердце, чтобы избавиться от желаний, и укреплять и совершенствовать свой дух, чтобы обрести совершенную чистоту. Им надо омывать и вычищать свои чувства, чтобы получить их в их прямоте. Им нужно избавляться от мыслей о трудно постижимом и избегать утомления, губящего их подлинную природу, а также уменьшать порочность избыточных радости и гнева, уничтожая крайности любви и ненависти. Если делать так, то можно не молиться о счастье, но счастье придет и не совершать жертвоприношения для отвращения беды, но беда уйдет. Почему это так? Ведь наша судьба находится в нас самих, а не приходит к нам извне. И само Дао-Путь присутствует в нас, а не должно прийти к нам из какого-то другого места. Беда заключается в том, что простые люди не могут хранить подлинность своей природы, отказываются воздерживаться от того, что создает препятствия для них самих, и весьма любят необузданность и возбуждение. Мчась и мечась, люди блуждают, сбившись с пути, и никак не могут вернуться обратно. Их чувства откликаются на воздействие внешних вещей и устремляются вовне. Их сознание объединяется с делами мира и переполняется ими. Они соблазняются желаемым, и небесный принцип в них гибнет. Поскольку они приходят в смущение от того, что видят и слышат, то чистота и цельность покидают их, а их сердце оказывается во власти расточительства и развлечений. Их чувства загрязняются и путаются, вздымаясь подобно морским волнам. Тогда, когда это буйство становится подобным стихийному бедствию и делается неизбывным несчастьем, людям уже ничего не остается, кроме как готовить блюда из свинины и объедаться жиром, совершать возлияния и опиваться винами, потрясать металлом оружия и поражать кожаные щиты, горланить песни и плясать до упаду, разбивать лбы в молитвенных поклонах, вымаливать счастье и клянчить желаемое, надеясь, что обязательно получат его. И до самой своей смерти они не прозреют. Не горько ли это?
Тогда их эссенция и дух оказываются в беде из-за омрачений и забот. Их цветущий организм не сохраняется и гибнет от такой обузы. Они как бы мучают, варят и жарят пневмы своего собственного тела, ниспровергая небесную гармонию. Утруждая себя без всякой меры, они готовы потом лоб расшибить, моля об изменении своей судьбы. Когда их настигают боли в области сердца и ниже его, они начинают совершать жертвоприношения и молиться об избавлении от болезни. Когда они страдают от ветров или лежат в сырости, они начинают просить о прощении за грехи у божественных духов земли, а когда они объедаются и опиваются, то возлагают всю вину за свои беды на бесов и демонов. Но они сами своим непотребством навлекли эти недуги на свое тело, а в таком случае чем же им могут помочь носители божественного разума Неба и Земли? Чем могут их поддержать жертвы, опустошающие стада?
Чтобы быть счастливым, недостаточно почтительно возносить мольбы, а горе нельзя прогнать, поклоняясь божествам и принося жертвы. Если бы судьбу можно было изменить и жизнь продлить молитвами, а болезни исцелить жертвоприношениями, то все богачи непременно наслаждались бы отменно долгой жизнью, а аристократы не страдали бы от недугов и болезней. Но духи не радуются тем, кто не их рода [454] , демоны не прельщаются непристойным почитанием [455] . Компания слуг и рабов не может разъезжать в золоченом императорском экипаже, а простолюдины, одетые в дерюгу, не посмеют управлять упряжной шестеркой лихих коней. Если уж среди людского рода есть два класса — почтенные и презренные, которые полностью отделены друг от друга, то уж тем более далеко отстоят от людей небесные божества, что чисты и возвышенны и чьи нравственные нормы столь непохожи на человеческие; все они предельно благородны и почтенны. И разве не ясно, что эти божества не спустятся долу из-за винных подношений, подобных для них вони дохлых крыс, и не снизойдут к смертным из-за поклонов и коленопреклонений заурядных людишек. Ведь отсутствие сыновней почтительности и преданности вышестоящему — самые страшные преступления, которые просвещенный государь никогда не простит за подношение в тысячу золотых или за великое пиршество, пусть даже это и предложат родственники или соседи преступника. И если так бывает в отношениях между людьми, то уж тем более трудно обрести таким способом дар долголетия или благо избавления от болезней и недугов, что ведь не просто помилование за совершенное зло, а нечто гораздо большее.
454
Цитата из «Цзо-чжуани», 10-й год Си-гуна.
455
Непристойное (избыточное, «эксцессивное») почитание (инь сы) — чрезвычайно распространенное обозначение разных культов, не признаваемых и даже преследуемых государством. Обычно это локальные народные верования, как имеющие эксцессивный характер (кровавые жертвоприношения, почитание демонических сил и т. п.), так и вполне невинные, но не вошедшие в перечень государственно утвержденных культов.