Бархатные коготки

Аддамс Петтер

Она насыпала в емкость кофе, налила в кофеварку воды и, подойдя к кухонной плите, зажгла газ. Некоторое время она смотрела на кофеварку, а потом все тем же тяжелым шагом вернулась к своему стулу. Села, сплела руки на коленях и застыла, уставив неподвижный взгляд в стол.

Нора Вейт подняла взгляд на Мейсона.

– Боже, это было ужасно!

Мейсон кивнул.

– Вы не слышали выстрела?
– спросил он между прочим.

Девушка покачала головой:

– Нет, я спала, как убитая. Откровенно говоря, я проснулась

только тогда, когда пришел один из полицейских. Они поли матушку наверх и, наверное, вообще не знали, что я сплю в соседней комнате. Они хотели осмотреть служебные помещения, пока матушка находилась наверху. Я проснулась и вижу, что рядом с моей постелью стоит какой-то мужчина и пялится на меня.

Она опустила глаза и тихо захихикала, давая понять, что не считает приключение особенно неприятным.

– И что?
– спросил Мейсон.

– Они вели себя так, точно поймали меня с дымящимся револьвером в руке. Велели мне одеться, не спускали с меня глаз даже тогда, когда я одевалась. Потом взяли меня наверх, на допрос.

– И что вы им сказали?
– заинтересовался Мейсон.

– Правду. Что я легла спать и сразу же заснула, а когда проснулась, то этот полицейский стоял рядом с моей постелью и пялился.
– Довольная собой, она через минуту добавила: - Они мне поверили.

Ее мать продолжала сидеть сплетя руки на коленях и уткнув взгляд в стол.

– И вы ничего не видели и не слышали?
– продолжал расспрашивать Мейсон.

– Ничегошеньки.

– И ни о чем не догадываетесь?

– Ни о чем, - встряхнула она головой, - что можно было бы повторить вслух.

– А то, - кинул он на нее острый взгляд, - что не годиться для повторения?

– Конечно, - кивнула она, - я здесь только неделю, но за это время...

– Нора!
– оборвала ее мать голосом, который вдруг потерял свою сухость и прогремел как хлопок кнутом.

Девушка умолкла, Перри Мейсон бросил взгляд на мать. Та даже не подняла глаз от стола, когда он обратился к ней:

– Вы также ничего не слышали, миссис Вейт?

– Я здесь прислуга. Ничего не вижу, ничего не слышу.

– Это очень похвально в вашем положении, пока дело идет о мелочах. Но, я не знаю, будет ли полиция придерживаться этого мнения в деле об убийстве и не будете ли вы вынуждены вспомнить все, что видели и слышали.

– Я ничего не видела, - сказала она не дрогнув лицом.

– И не слышали?

– Нет.

Мейсон косо посмотрел на нее. Он чувствовал, что женщина что-то скрывает.

– Полицейским вы отвечали так же?

– Кофе сейчас закипит. Может быть убавите газ, чтобы оно не выкипело?

Мейсон повернулся к плите. Из кофейника начинал подниматься пар.

– Я буду присматривать за кофе, а тем временем хотел бы узнать, отвечали ли вы полицейским таким же образом.

– Каким образом?

– Так же, как сейчас.

– Я сказала им тоже самое: что

ничего не видела и ничего не слышала.

Нора Вейт захихикала.

– Это версия, от которой матушка не отступится, - заметила она.

– Нора!
– обрезала ее мать.

Мейсон не спускал глаз с обеих женщин. Его лицо оставалось совершенно спокойным, только глаза были твердыми и настороженными.

– Вы знаете, миссис Вейт, я адвокат. Если вы можете что-то сказать, то сейчас самое время для этого, лучше не придумаешь.

– М-мм, - ответила бесцветно миссис Вейт.

– Что это значит?

– Я согласна с тем, что лучше не придумаешь.

Минуту царила тишина.

– И что?
– спросил Мейсон.

– Мне нечего сказать, - закончила она, по-прежнему глядя в стол.

В эту минуту вода в кофеварке стала булькать. Мейсон убавил пламя.

– Я достану чашки и блюдца, - сказала девушка, срываясь с места.

– Сиди, Нора, - скомандовала ей мать.
– Я сама этим займусь.
– Она отодвинула стул, подошла к буфету, достала несколько чашек и блюдечек. Сойдут им и эти.

– Но, матушка, - возразила Нора, - это чашки для шофера и прислуги.

– Ведь это же полицейские. Какая разница?

– Большая разница.

– Это мое дело. Ты знаешь, что сказал хозяин, если бы был жив? Не дал бы им вообще ничего.

– Но, он умер, - ответила Нора.
– Теперь здесь будет хозяйничать миссис Белтер.

Миссис Вейт повернулась и посмотрела на дочь своими глубоко посаженными, матовыми глазами.

– Я в этом не уверена, - заявила экономка.

Мейсон налил кофе в чашки, после чего снова слил его в кофеварку. Когда он повторил эту операцию во второй раз, кофе был черным и дымящимся.

– Не могу ли я попросить какой-нибудь поднос? Я возьму кофе для сержанта Хоффмана и Карла Гриффина, а вы можете подать наверх.

Миссис Вейт без слова подала ему поднос. Мейсон налил три чашки, взял поднос и, через столовую, вернулся в салон.

Сержант Хоффман стоял широко расставив ноги и наклонив вперед голову. Карл Гриффин сидел обмякший на стуле, с помятым лицом и налитыми кровью глазами. Когда Мейсон вошел с кофе, сержант говорил:

– Вы со всем не так отзывались о ней, когда приехали.

– Я был тогда пьяным, - ответил Гриффин.

Хоффман бросил на него испепеляющий взгляд:

– Люди часто говорят в пьяном виде правду и уходят от искреннего ответа, когда трезвы.

Гриффин поднял брови, выражая вежливое удивление.

– Правда?
– переспросил он.
– Я никогда не замечал за собой ничего подобного.

В этот момент сержант Хоффман услышал за спиной шаги Мейсона. Он повернулся и широкой улыбкой встретил дымящийся кофе.

– Вы просто молодец, мистер Мейсон. Вы подоспели очень во-время. Выпейте кофе, мистер Гриффин, вы сразу же почувствуете себя лучше.