Бархатный ангел
Шрифт:
Звучит как вопрос.
Я смеюсь. — Друзья?
Она краснеет еще более глубоким оттенком румян, отчего зеленый цвет ее глаз оживает.
— Друзья работают, — говорит она, пожимая плечами, пытаясь сыграть на собственном смущении.
— Ты трахаешь всех своих друзей так же, как меня?
На самом деле она останавливается на этом. У нее отвисает челюсть, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Это чертовски забавно.
И это успешно отвлекает меня от хаоса,
— Я… это…
— Мама! — Джо восклицает в изумлении, подбегая к нам с палочкой, набитой пушистой розовой сахарной ватой. — Смотри, что у меня есть!
— Спасена ребенком, — бормочу я себе под нос.
Ками слышит меня, но не отвечает. Просто многозначительно улыбается и обращает внимание на Джо. — Вау, это большая палочка сладкой ваты для маленькой леди!
— На вкус как клубника со сливками.
— Я буду судить об этом. — Камила берет себе кусочек и кивает. — Хм, да, это хорошо.
— Можем ли мы перейти на ту сторону? Я слышала, кто-то сказал, что у них кукольный спектакль.
— Вперед, — говорит Камила.
Я прекрасно понимаю, что ее энтузиазм связан не столько с кукольным спектаклем, сколько с уклонением от любого ответа на мое заявление о том, что именно влечет за собой «дружба».
И все же каким-то образом мы с Камилой отступаем, а Богдан и Мама пристально следят за Джо. Ее глаза бегают по ярмарке, останавливаясь на каждой женщине, которая смотрит на меня.
— Не волнуйся, — говорю я, читая ее мысли. — Насколько мне известно, ты и моя мать — единственные женщины здесь.
— Не будь ослом, — бормочет она. Но опять этот румянец.
Мы проходим мимо зеркального дома и огромного киоска, торгующего чучелами животных, не уступающими джунглям. Джо вымогает у Богдана обещание купить ей плюшевого льва на выходе, прежде чем мы окажемся на скамейке перед каруселью.
Богдан помогает Джо запрыгнуть на косоглазого слона с ушами, которые слишком велики для его головы.
Когда я указываю на это, Камила просто смотрит на меня. — Это Дамбо.
— Конечно, похоже.
Она слегка бьет меня по руке. — Дамбо, как в диснеевском персонаже.
Я моргаю. — Я должен знать, что все это значит?
— Ты должен, — серьезно говорит она. — Теперь ты папа. Ты должен знать о Дамбо. Эльза и Анна. И Олаф тоже.
Я поднимаю брови. — Я в ужасе.
Она смеется над моим слегка контуженным выражением лица. — Бьюсь об заклад, битва за Братву кажется пустяком по сравнению с отцовством, а?
— Меньше темных персонажей, о которых нужно беспокоиться, — соглашаюсь я с ухмылкой.
На мгновение мы томимся в тишине, прежде чем я, наконец, говорю то, что крутилось
— Я думаю, пришло время рассказать Джо, кто я.
Ками замирает. Но ей не требуется много времени, чтобы рухнуть вперед и вздохнуть со свистом сквозь зубы. Как будто она была готова к тому, что эта тема всплывет.
— Я тоже много думала об этом в последнее время.
— И?
— Что, если я попрошу еще немного времени?
— Какой цели это послужит?
— Я не знаю. Возможно, это дало бы ей время, чтобы все обдумать и принять.
— Как она может сделать это, пока не узнает правду?
— Это много для пятилетнего ребенка. Это все, что я говорю.
— Она сильная, — просто говорю я. — Она получает это от тебя.
Ками удивленно смотрит на меня. Клянусь, я вижу мерцание слезы в уголке ее глаза, прежде чем она всхлипывает и отворачивается.
— Ты большой, сильный дон Братвы, — бормочет она. — Кто сказал, что она не получила это от тебя?
Я пожимаю плечами. — Есть разные виды силы, Камила.
Она грустно улыбается. — Забавно. Недавно у меня был похожий разговор с твоей мамой.
Мне до сих пор странно, что у них двоих сложилось такое легкое взаимопонимание за такой короткий промежуток времени. Камила сумела интегрироваться в мою семью так, как мне никогда не удавалось.
Не то чтобы я много работал над достижением цели. Но все же — что-то в этом есть восхитительное.
Она медленно поворачивается ко мне. В ее глазах мелькает решение.
— Мы можем сказать ей, — тихо говорит она.
Я поднимаю брови. — Я ожидал большего сопротивления.
Она вздыхает. — Это был мой первый инстинкт.
— Неожиданно, неожиданно.
Она игнорирует это. — Но ты ее отец, и она заслуживает знать это. Она так долго была без меня. Было бы неправильно с моей стороны лишить ее и отца.
Я киваю. — Мы скажем ей вместе.
Уголки ее рта приподняты. Интересно, зациклилась ли она на чувстве, которое вызвало слово «вместе». Это определенно делает что-то для меня.
— Мама! Исаак!
— Привет, милашка, — говорит Ками. — Ты хорошо покаталась? Куда дальше?
— Я хочу, чтобы Babushka посадила меня на большое колесо, — говорит она. — Я могу идти?
Камила закусила губу и кивнула. — Или. Веселись.
Хлопком в ладоши она уходит. Мы наблюдаем, как мама хватает ее за руку и заставляет перейти на быстрый шаг, а Богдан следует за ними, подмигнув мне.
— Должна сказать, — говорит мне Камила, — ты выделяешься во внешнем мире.
— Ни хрена, — соглашаюсь я, ловя еще один взгляд проходящей мимо пары.