Бархатный ангел
Шрифт:
Но этой силе нет места в моей сфере.
Сила дона — это все, что имеет значение.
Прежде чем я успеваю ответить, входит мама. Она все еще немного шатается на ногах, но часть ее цвета вернулась.
— Я кое-что нашла, — говорит она.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Богдан, продвигаясь вперед.
Она достает лист белой бумаги, скомканный по краям. — Я нашла его только сейчас, — объясняет она, — в кармане.
Я хватаю записку до того, как Богдан успевает дотянуться до нее. Есть только одно предложение,
Пришло время тебе заплатить за то, что ты украл у меня.
Мои руки сжимаются в кулаки. Я комкаю записку и бросаю ее на пол среди стекла. — Ладно, пришло время расплаты, — бормочу я.
— Еще угрозы? — спрашивает Богдан.
Я не отвечаю. Вместо этого я выхожу прямо из комнаты. Я слышу шаги позади себя, но я настолько поглощен своими планами, что не понимаю, что это шаги Камилы, пока она не зовет меня по имени.
— Исаак!
— Что? — Я щелкаю, не сбавляя скорости.
Она следует за мной прямо в мой кабинет. — Каков план?
— Он формируется, — ледяным тоном говорю я ей.
— Ладно, что бы там ни было, я пойду с тобой.
Я морщусь. Я ждал этих слов с того момента, как увидел новую твердость в ее взгляде.
— Нет.
Она останавливается. — Нет?
— Это то, что я сказал. Ты не пойдешь со мной.
— Она и моя дочь тоже.
— Это ничего не значит. Ты понятия не имеешь, что делать в такой ситуации.
— Все, что мне нужно сделать, это добраться до Джо.
— И ты думаешь, это будет легко? — Я требую. — Думаешь, ты можешь просто появиться на территории Максима и вежливо попросить вернуть Джо?
— Я могу попробовать.
— Не будь чертовски наливной. Тебе это не идет.
— Перестань, — говорит она, — перестань относиться ко мне как к чужой. Ты говоришь со мной.
— Ты не чужая, Камила, — огрызаюсь я. — Я точно знаю, кто и что ты такое: чертова обуза. Вот почему я говорю «нет».
Она вздрагивает, но решимость в ее глазах только ярче светится. Она приближается ко мне и тыкает пальцем мне в грудь.
— Я тебя тоже знаю, Исаак Воробьев. Ты делаешь это. Скажи что-нибудь жестокое, чтобы оттолкнуть меня. Ну, угадай что? Здесь жизнь моей дочери в опасности, так что ничего, что ты можешь сказать, не будет иметь ни малейшего значения. Ты хочешь назвать меня трусихой, шлюхой, обузой? Давай, прямо сейчас. Я приму каждое твое оскорбление в мой адрес. Потому что нет ничего, чего бы я не сделала для Джо.
Вероятно, она даже не подозревает, насколько великолепна в этот момент. Я не могу не стоять и смотреть на нее. То, как ее глаза сливаются с волосами. Ее красота кажется еще более яркой из-за вновь обретенной уверенности в ее глазах.
Но я не могу сказать ей эти вещи. Я не могу сказать ей, что она лучшая часть меня.
Как Джо лучшая часть нас обоих. Я не могу сказать ей, что она мне нужна, я люблю ее.
Потому что мой отец давно
— Спасибо за речь. Ответ по-прежнему нет.
Сначала она сильно напрягается, а затем снова кидается в бой. — Исаак, если я собираюсь быть частью этой жизни, ты должен включить меня в нее.
Я качаю головой. — Ты будешь частью моей жизни. Но Братва не для тебя.
— Ты не можешь этого сделать.
— Смотри на меня.
Я нажимаю кнопку, которая имеет прямую связь с моими людьми. Это тихий спусковой механизм, поэтому Камила его даже не замечает. Она и так слишком зла.
— Я могу попробовать поговорить с Максимом, — говорит она.
Я насмешливо фыркаю. — Я уверен, что все пройдет замечательно.
— У нас есть история.
— Эта история полетела к чертям в тот момент, когда ты решила остаться со мной, — указываю я. — Ты сделала свой выбор, Камила. И он тебе этого не простит. Как ты думаешь, почему он вообще взял Джо?
Ее глаза расширяются. — Ты думаешь… ты думаешь, он причинит ей боль?
Чистая правда в том, что я не знаю. Но сказать Камилле, это просто сломает ее.
— Она ему нужна для рычага, — говорю я вместо этого. — Он пока ничего ей не сделает.
Я вижу слезы, наворачивающиеся на ее глаза, но она не дает им пролиться. — Исаак, мы должны вернуть ее.
— Как я уже сказал, я работаю над этим.
Она делает шаг ближе и кладет руку мне на плечо. — Пожалуйста, — умоляет она, — позвольте мне помочь тебе.
Через ее плечо я замечаю, что двое моих людей бесшумно входят в комнату. Они стоят на своем, ожидая моих указаний.
— Я сказал нет.
— Почему? — возражает она. — Потому что я гражданская? Потому что я женщина?
Я качаю головой. — Я не держу тебя здесь, потому что ты женщина. Я держу тебя здесь, потому что ты моя чертова женщина.
Затем я киваю мужчинам. Они подходят как один и хватают ее.
Ее глаза расширяются, когда она понимает, что происходит. Она начинает метаться в их объятиях. — Нет, нет, ты не можешь этого сделать. Исаак. ИСААК!
— Отведите ее в ее комнату и заприте ее там, — приказываю я мужчинам.
Они тащат ее, когда она кричит. Но меня это не трогает. Ни в малейшей степени — потому что я знаю, что пока меня нет, она будет в безопасности.
И это одной вещью меньше, о которой мне, черт возьми, нужно беспокоиться.
37
КАМИЛА
— Нет нет нет! Отпустите меня, гребаные ублюдки!
Двое охранников, сжимающих мои руки, не говорят ни слова. Их лица — маски из камня. Я изо всех сил борюсь, но это только заставляет их сжимать меня крепче.
Я замечаю, как в углу проходит высокая тень, и вытягиваю шею назад. — Подожди, — отчаянно говорю я. — Подожди! Богдан. Богдан!