Баронесса Настя
Шрифт:
Кейда достала из походной сумочки свежеиспеченный, ещё теплый пирожок, сунула его в губы кобылицы. Луиза красиво изогнула шею и радостно фыркнула. Сдобный душистый пирожок давал ей ещё и предвкушение долго ожидаемой прогулки в обществе хозяйки и Анчара. Прожевав пирожок, лошадь ударила в нетерпении копытом.
— В тире всё приготовлено, — сказала фрау Мозель.— Явилась из школы команда «Гитлер-югенд», и все замковские — в парадной форме и с оружием.
Фрау торжествующе кивнула, склонилась ближе к уху Кейды.
— Вас встретит наш новый смотритель парка, — молодой, только что принят на работу.
«Что-нибудь и ему отшибло на фронте», — подумала Кейда. Подумала без радости, без того чувства удовлетворения, которое обыкновенно испытывает победитель при виде поверженного врага. Впрочем, ей, конечно, было радостно слышать, что недавно под Курском наши одержали новую победу, под стать сталинградской.
Фрау Мозель, наклоняясь к Анчару, сказала ему, как человеку: «В тир, Анчар, в тир!» И Анчар метнулся на тропинку, вьющуюся справа от замка.
Фрау Мозель села в бричку поджидавшего её конюха Курта Бехера. И они с места взяли в галоп, но не по тропе, по которой поехала Кейда, а по дороге, идущей верхом, в стороне от замка.
Пружинно легко и неторопливо ступала за Анчаром Луиза. Вся её лошадиная стать дышала могучей затаённой силой. Казалось, тронь её каблучками, отпусти поводья и она полетит, как птица. Но нет, Луиза не сорвётся в галоп и даже не пойдёт иноходью, — лошадь всеми клетками своего гибкого молодого тела слышит настроение хозяйки, улавливает её желание ехать тихо и спокойно.
В тире Кейду ждали все служители Функов, — так им было приказано с вечера. В тени грецкого ореха был поставлен столик, и на нём рядком разложены автоматы, пистолеты — оружие немецкое и автомат русский, с круглым диском, и рядом с парабеллумом поблёскивал вороной гладью наш пистолет «ТТ». Завидев Анчара и подъезжавшую баронессу, навстречу ей пошёл главноуправляющий имением Эрнест Райфранк, — в новенькой, начищенной и наглаженной форме майора. С ним была его дочка, двенадцатилетняя Эльза с голубым бантиком в тёмных волосах. За ними в стороне от столика с оружием стояли конюх Курт Бехер, фрау Мозель, Пауль Вебер — смотритель тира и всего парка, юрист Питер Минцлаф, мужчины и женщины, которых Кейда не знала. Фрау Мозель ей говорила, что все они вот уже полгода не получают жалованья, но никто не ищет другого места, а чем и как живут — неизвестно. «Сегодня они все получат деньги, все получат — за полгода прошлые и за полгода вперёд», — с радостным нетерпением поскорее облагодетельствовать людей подумала Кейда.
И при этой мысли посмотрела на кожаный чемодан в руках фрау
Мозель, — та знала, что в нём находится, и не выпускала из рук.
Молодая баронесса обняла и поцеловала юную Эльзу, привлекла к себе, и вместе они подошли к стайке служителей замка. В приветствии подняла обе руки, сказала:
— А ну, покажите мне, кто и как умеет защищать Германию.
Указала рукояткой плетки на стол с оружием и на черневшие в глубине тира мишени.
Первым взял парабеллум и вскинул его на уровень глаза Райфранк. И выстрелил. А Кейда прильнула к закреплённой на штативе оптической трубе. Весело объявила:
— Десятка!
К столу с оружием стали подходить другие офицеры, и новый смотритель парка Пауль Вебер взял пистолет «TT», но Кейда позвала его:
— Встаньте здесь, рядом. И не уходите.
Это был Пряхин.
Со стороны школы с развевающимся на ветру штандартом показалась небольшая колонна ребят, — это члены местной команды «Гитлер-югенд» направлялись к тиру на боевые стрельбы, а со стороны противоположной, свернув с каштановой аллеи, выкатился сверкавший чёрным лаком «Опель-адмирал». Не сразу открылась дверца, неторопливо, неловко выдирался из кабины тучный старый господин. Он был в жёлтом чесучовом костюме, сутул, неповоротлив и на ногах держался нетвёрдо, как на ходулях.
Не сразу увидел баронессу, а, увидев, нерешительно двинулся к ней. Приблизился сзади, кашлянул. Но Кейда, беседуя с Паулем, не замечала банкира. И только обогнув стол и окинув недобрым взглядом пистолеты и автоматы, лежавшие на нём, он попал в поле зрения баронессы, поклонился ей. Тихо назвал себя.
— Волъфсон. К вашим услугам.
Склоняя на грудь голову, задержал взгляд на сияющем бриллиантами ордене на лацкане парадного френча Кейды. Сам старый Функ ему сказал: «Приехал вместе с племянницей. Ей фюрер лично вручил Рыцарский крест». Барон Функ не без умысла нагонял страху на и без того дрожавшего за свою родословную банкира. За время войны Волъфсон до отказа набил свои стальные сейфы золотом. Кредитами и ссудами под большие проценты, залогами, выкупами и перепродажами он разорил всю округу, и чем хуже были дела в Германии, тем больше смелел Волъфсон. И уже барон Функ жил в долг, и всю власть он купил на корню, и теперь хотел прибрать к рукам замок Функов и по тайному сговору с Ацером продать ему за огромную сумму. А тут вдруг эта... юная фея!
«Неужели... сам фюрер вручил ей крест? — жгла мысль, когда он целовал руку баронессы. — Её-то на улицу не выбросишь!..»
Сбивчиво и невнятно, комкая слова и целые фразы, заговорил:
— Мы рады, нам приятно... Мне старый барон о вас... Кейда показала на стул.
— Садитесь, брат.
— Брат?..
— Да, брат! — перебила Кейда. — И наш отец — Слиозберг.
Банкир шумно засопел, весь сжался, как под холодным душем.
— Слиозберг?.. О-о... Я стар. Я плохо соображаю.
— Вам привет от него, — продолжала Кейда загадочно.
Крепко обхватила цевьё русского автомата, протянула Паулю.
— Вставьте диск с патронами.
И когда Пауль снарядил оружие и подал ей, она ловко вскинула его и выпустила в мишень длинную очередь.
Повернулась к банкиру:
— Он вас любит, шлёт привет.
Понижала голос до шёпота, прерывала речь, порывисто хватала со стола то парабеллум, то «ТТ», стреляла в одну мишень, в другую...
Павел Николаевич подробно проинформировал её о следующем. Слиозберг — адвокат из России, в 1932 году создал во Франции масонскую ложу «Бнай Брит».
Главная её цель — не борьба с антисемитизмом, а с ассимиляцией евреев. Она выступала против браков с гоями. Бнайбритовцы утверждали, что смешанные браки для евреев — страшнее немецкого расизма. Гитлер, боровшийся за власть, очень нуждался в денежных средствах и, черпая миллионы у евреев-банкиров, тайно или явно входивших в ложу «Бнай Брит», долго и после прихода к власти не запрещал эту ложу, а функовскому другу и банкиру даже прислал орден за верную службу.
«Но вот эта птичка!.. Как понять шельму?.. Про ложу чирикает. Да я это от жены скрываю!» — думал Вольфсон, продолжая стоять у плеча баронессы и с ужасом ожидая новых сюрпризов.