Бастард четвёртого мира. Том 2. Чего б не сулила безвестная даль
Шрифт:
– А то, эльф, – посерьезнел калека, – что любое живое существо, находящееся под влиянием тех самых чар, попросту не способно умереть. Можете изрубить тварь на куски, но полог «Сломанного меча» ни за что не позволит жизни покинуть тело. Через некоторое время плоть срастется, сознание и разум вернутся на привычное место и вот, – сдержано воскликнул он, – чудовище вновь готово к сражению. Без боли, шрамов или остатков страха. Я хочу дать тебе один совет, Варанта, – после недолгого молчания обратился ко мне Думитур. – У Крактан существует еще одно занимательное свойство – мертвые, что томятся на оглоблях возле жаровен. Я не ради пустопорожней болтовни упомянул, что те несчастные – это пища для обитателей арены. Когда недобитый зверь вкушает плоть жертвы, «Сломанный меч» исцеляет его раны, тем самым практически
– Но как? – взбудораженный словами старика, изумился я. – Должен же существовать способ обойти это заклятье.
– И он есть – держать противника вдали от жертвенных столбов. Или же бить резко, наверняка. Так же, как вы одолели Схи-шад, – ухмыльнулся дряхлый воитель, а его шрамы поперек лба сложились в причудливый треугольник. – К тому же чары не вечны. Заклятье всегда иссякает, излечив подопечного от серьезных ранений или после того, как заговоренный возрожден. Когда происходит такое, бой считается завершенным. Далее в дело вступает Генэди, чтобы снова одарить питомцев владетеля арены временным бессмертием.
– Умопомрачительно. Умопомрачительно и в высшей степени невероятно! Бесконечно увлекательные подробности. Мне, как путешественнику и ревностному созидателю всяческих неординарных событий разнообразной степени странности, нередко приходилось становиться свидетелем выдающихся, завораживающих, а порой даже повергающих в ужас свершений, – скороговоркой воскликнул тил, выражая крайний интерес к услышанному. – И не советую кривить лица, мои маловерные друзья. Многие из воспетых мной в рифме воспоминаний являются чистой правдой. Однажды мне даже посчастливилось свидетельствовать истинному таланту целителя, коим обладал некий воспитанник Висмутовых столпов. Тогда это больше походило на великолепный сплав познаний алхимии, врачевания и прикладной магии. Тот юный чародей легко мог поднять на ноги незадачливую овцу, прикушенную дикими псами по недогляду пастуха. Или же зашептать кур от хвори. Однако, чтобы плоть существа, стоящего на пороге смерти, срасталась сама собой прямо на глазах… Ух, – коротко и возбужденно выдохнул Давинти. – Подобного мне встречать не случалось.
– Верно, – согласился Думитур. – Такое и вправду увидишь нечасто. Но в Крактан у всего есть свои причины и порядок. Вы же не думали, что Люто и его болваны самолично отлавливают этих гигантских тварей, скитаясь по самым опасным и отдаленным закуткам Тилрадана? Слишком затратно снаряжать ловчих каждый раз, когда зверинец лишается одной из особей в ходе кровавого представления. Конечно, это происходит куда реже, чем гибель разумных, но все же происходит. Ваш пример тому доказательство. И не будь под рукой магии Генэди, владетель крепости давным-давно бы растранжирил, как всех своих людей, так и половину богатства, охотясь или скупая у торговцев зверьем подобные диковинки.
Старик устало задрал лысую голову вверх, прикрыл единственный зрячий глаз и умолк.
– Э-э-э… Что это у тебя там? – вдруг встревожился он, выдергивая меня из задумчивой дремы, и, зашмыгав носом, ткнул пальцем в угол, куда я задвинул миску с ужином. – Гляжу, ты особо не голоден?
Я молча подтолкнул емкость с застывшей белесой массой ближе к проходу. Думитур тут же подхватил плошку и в несколько жадных глотков опустошил ее. Закончив трапезу, он вытер исполосованный рубцами рот полой ветхого тряпья, служившего ему одеждой, и довольно крякнул.
– Уж не знаю, кто этот маг на самом деле, – вновь заговорил он, – но прихвостни Люто судачат, мол, когда-то лакан был одним из Поборников суда.
– Поборники суда? – живо заинтересовался поэт. – Должно быть этот Генэди куда опаснее, чем ты про него рассказываешь.
– Не то слово, – ответил Думитур. – Отголосок смутного времени, как-никак. Хоть и остались от прежнего величия только легенды, да крепко сдобренные вымыслом истории, что куда скорее приживаются в хмельном воздухе захудалых таверн, чем в умах летописцев, а нутро воротит по-прежнему. Мне еще дед мой говаривал, что при заключении первых пактов о перемирии, после той пресловутой войны, был создан некий альянс, который теперь известен миру как Совет магических изысканий семи рас. А в подчинении сборища доморощенных монархов и ученых-выскочек располагался самый что ни на
Сказав так, Думитур запнулся и охнул в унисон с эльфом, видимо представляя количество звонких монет, что могло бы получиться, попади такое сокровище кому-то из них в руки.
– Затем круг правящих разделился, – продолжил старик. – Ученые маги Висмутовых столпов пошли своим путем, а их охранители растворились в трясине политических топей. После чего и вовсе прекратили привычное существование.
Он помолчал.
– Откуда все это знал мой старый безумный пьяница? Не ведаю. Но взирая на силы, подвластные Генэди, я невольно начинаю верить, что он и впрямь один из Поборников.
– Интересная догадка, – задумчиво процедил я. – Скажи, Думитур, когда мы сюда прибыли, я приметил, что бухта накрыта мерцающим сводом. Купол простирался докуда хватало глаз. Что это такое? Это тоже дело рук того волшебника? – я пристально уставился на старика.
– А как же! – отозвался он. – Самое заковыристое из чудес, что создал ученый лакан. И сотворил он его вовсе не для красоты. Свод скрывает твердыню Крактан от лишних глаз, а вместе с ней и половину всего острова. Магическая завеса исполняет роль крепостной стены для незваных гостей извне или для тех, кто решил уйти не попрощавшись. Даже свитки перемещений превращаются здесь в не более чем исписанные каракулями бумажки. Колдовство надежно ограничивает единственный выход – залив на северо-западе. А большего и не требуется. С другой стороны, все равно не пробраться. Там, где кончается барьер, сплошь высокие пики непроходимых хребтов. Н-е-е-е-т. Заруби себе на носу, малыш, побег отсюда – дело наверняка гиблое. Даже через завалы каменюк, из-за которых этот проклятущий кусок суши и получил свое название, и то сложно пролезть. Что уж говорить о крутых скалах на пути к противоположному берегу. Проклятущие каменюки, – раздраженно повторил Думитур.
– Не понимаю, – возразил я, – в бухте нам попалось множество кораблей. И все они принадлежали разным народам. Выходит, кто-то помимо обитателей арены все же способен проникать внутрь свода? Да и сам Люто ведь как-то выходит в море, чтобы со своими головорезами совершить очередной набег на какой-нибудь невезучий прибрежный городишко. Обратно, полагаю, его судно тоже без труда находит дорогу. Значит, лазейка есть?
– Ты слишком наблюдателен для простого узника, Варанта, – с подозрением заметил Думитур. – И чересчур любопытен. Но, возможно, это даже к лучшему. Дольше проживешь. Что же до твоих сомнений… Да, способ-то, конечно, есть. Вот только не для нашего брата, – медленно протянул он. – Существует ключевое заклинание. Владеет им сам Генэди. Лишь он в силах поднять непроницаемую завесу. И делает маг это только тогда, когда на то возникает воля хозяина. Но можно и по-другому. Со смертью чародея купол тоже исчезнет. Нет мага – нет волшебства, им созданного. Кажись, так все устроено. Если мне, старой развалине, не изменяет рассудок, – старик хохотнул. – Как видишь, малыш, многое здесь держится не на самом Люто, а на плечах его ручного волшебника.
– Х-м-м… Гожие сведения, – я поскреб подбородок. – Даже не буду спрашивать, откуда старый калека все это знает.
– Вот и не спрашивай, малыш, – подытожил Думитур. – Крепче спать будешь.
– Уверен, что тебе известно и то, где обитает этот всемогущий прихлебатель Люто, – сощурившись, буркнул я. – Нам бы не помешало познакомиться с ним поближе.
– Познакомиться, говоришь? Х-а-х! – сморщенный вояка зашелся сиплым старческим хохотом. – Теперь ваш удел – проливать кровь на радость толпе. Да выживать, если вас, конечно, устраивает такое бытование. А не заводить новых приятелей.