Бастард четвёртого мира. Том 2. Чего б не сулила безвестная даль
Шрифт:
Наступила тишина. Каждый погрузился в собственные мысли и тревоги. Я же невольно принялся размышлять о том, что Думитур получился довольно полезным собеседником. Может, он и выжил из ума, но его лысая черепушка хранила в себе целые тома сведений, способных помочь вытащить наши шкуры с треклятого острова. Оставалось всего лишь придумать план и поскорее нащупать у врага слабое место. Ибо на этот раз время выбирало отнюдь не нашу сторону. А потому, пока наш отряд в пленниках у Люто и вынужден подчиняться здешним правилам, главарь постарается покончить с нами раз и навсегда. Да так, чтобы не просто отомстить,
– Проклятая вероломная тварь. Он вовсе не воин. Жалкий зарвавшийся трус. Трус и лжец. Но меня ему не провести, – неожиданно для себя самого выдохнул я вслух. – Душа Люто наполнена страхом. А страх всегда предшествует ненависти. Он боится Генэди и потому истязает его. Боится собственных приспешников и держит их под суровым гнетом. Страшится нас и, значит, лелеет мысли о нашем истреблении.
Я помолчал, затем перевел дыхание и, обращаясь в пустоту, выругался снова.
– Полагаю, что совсем скоро он захочет посмотреть на наши разорванные трупы. Выпустит на арену сразу несколько монстров или даст волю Богу Псов, встреча с которым была обещана нам с самого начала.
Взяв еще одну паузу, чтобы хоть немного усмирить разбушевавшийся в груди гнев, я суровым вопрошающим взглядом осмотрел лицо Думитура.
– Мы должны знать, к чему быть готовыми, старик, – приглушенно зарычал я. – Ты был там, и ты до сих пор жив. Чего нам ждать от зверя-колосса и как удалось выстоять тебе?
– Ты все же напоминаешь мне кое-кого, Варанта, – покачал головой тот.
– И кого же? – буркнул я.
– Разумного, решившего показать судьбе жирную фигу, – сухо хохотнул калека.
Затем его лицо посерело и вмиг покрылось еще более глубокими морщинами.
– Прежде островом Каменных Лун правил другой властитель – Галмор…
Он уставился в одну точку, а его испещренные шрамами губы принялись дрожать отчетливее с каждым словом.
– Галмор – свирепое создание. Подобных ему больше не осталось. «Последний потомок любимцев младших богов» – так отзывается Генэди о чудовище. Вот только божественного в этой твари не больше, чем пальцев на моей культе, – старец выразительно помахал обрубком левой руки. – Это всего лишь зверь. А «Бог Псов» – просто-напросто зычный титул для огромного хищника. Однако есть нечто, что все же отличает его от прочих диких существ.
Я придвинулся вплотную к холодным прутьям клетки и весь превратился в слух.
– То, что я выстоял в битве с Галмором, – продолжил Думитур, – причудливая прихоть своенравного случая. Впрочем, именно тогда одна из моих ног заблудилась в брюхе гигантской псины, да так и не нашла дорогу обратно. Ведь я, малыш, вовсе не одержал победы. Галмор сокрушил меня, – хмыкнул воитель. – Обессиленный, истекающий кровью, оглохший от бешеного ликования трибун, я изо всех сил продолжал цепляться за жизнь. Но встретить гибель, не заглянув в лицо врага напоследок, я не мог. С трудом завалившись на лопатки и кое-как утопив локти в песке, я таки столкнулся лицом к лицу с яростью и голодом лютого зверя.
Старик снова запнулся и побледнел.
– Всю жизнь я воспитывал в себе настоящего воина, – горестно вымолвил он. – Не знал ни слабости, ни боли, ни поражений… Всегда верил, что нет чести сгинуть от ножа в спине. Потому, перед решающим
– Сверхтрясающе, – тонко пискнул Давинти, запинающимся от несдерживаемого любопытства голосом. – Катастрофически занятная история. О твоей жизни, уважаемый Думитур, можно… Стоит… Нет, просто необходимо написать поэму. Или даже целый эпос! Дюжину героических баллад. Хотя я не всегда приветствую подобную форму изречений.
– Не смейся, эльф, – устало откликнулся Думитур. – Все, что я поведал вам – чистая правда.
– Да нет же, – возбужденно вскинулся поэт, – и в мыслях не имел потешаться. Складывать слова в рифмы – мой хлеб. А этот песий бог так и вовсе сам просится на бумагу!!! Ой…
Раскатистое эхо звонкого голоса прокатилось по стенам каменного мешка. Давинти виновато вжал голову в плечи и резко шлепнул ладонью по губам, звонко запечатав собственный рот. Затем поднял глаза кверху, дождался, когда улягутся звучные раскаты, и только убедившись, что непослушный язык вновь не выдаст какого-нибудь неприятного сюрприза, опустил руку.
– Впрочем, причина настигшего меня восторга кроется немного в ином, – выговорил он почти шепотом. – Осмелюсь полагать, если позволите, что Галмор отнюдь не обычное древнее животное.
– А какое же тогда? – потупился Думитур. – Особенное?
– Вот именно!!! – снова не удержавшись в полную силу гаркнул эльф.
– Дави, – рыкнул я, закипая от пустой и слишком громкой болтовни тила, – либо ты прекращаешь драть горло и говоришь дело, либо я заткну тебя твоим же тряпьем.
– Хорошо-хорошо, – согласно закивал поэт и наклонившись, как можно ближе, продолжил. – Между тем, мои недальновидные собеседники, вы вряд ли откажетесь согласиться с очевидным. Ведь дикий разъяренный монстр, способный в мгновение ока усмирить гнев и отказаться от желания прикончить добычу, само-собой вызывает немало удивления.
– Ты, остроухий, к чему клонишь? – Думитур недоверчиво сморщил лоб.
– А к тому, – оживился эльф, – что даже на полях сражений самых жестоких баталий простые воины нередко отказываются добивать неприятеля из благородства, если тот уже потерпел поражение. Галмор поступил так же, – эльф просто сиял, выкладывая свою смелую догадку на общий суд. – А значит, песий бог размышляет совсем не так, как свойственно простому зверю. Любой хищник ведом инстинктами. Он же изучает врага, сочувствует, принимает решения… Как всякий разумный. Как я, ты или вон Тамиор.