Басурманин. Дикая степь
Шрифт:
Княжич грустно кивнул и повернулся.
– Ты скоро воротишься?
В его голосе было столько тоски, что в груди у князя защемило.
– То мне не ведомо. Полагаю, за пару-тройку седмиц управимся. Авось и по боле буде. Ярослав, князь Муромский, правитель толковый. А вот Суздальский наместник Федор Глебович, да князь Изяслав, правитель, что Киевским князем Владимиром в Ростове посажен, себе на уме. Тяжко с ними договариваться будет. Одно дело, что не схотят они земель своих лишиться, да помогут нам, коли срок придет.
Закончив одевание в походные доспехи, и застегнув отороченный золотой каймой плащ, князь Мстислав отпустил служку. Тряхнув седовласой головой, он подошел к окну и положил на лавку шелом.
– Ты страшишься остаться правителем, дитя? – Рука князя легла на плечо княжича. – Вот ужо и помыслить не мог!
– Нет, батюшка. Тебе почудилось, – решительно посмотрел в глаза отцу наследник. – Мне не боязно. Токмо никогда прежде мы так надолго не расставались.
Небесно-голубые глаза смотрели с нежностью, любовью и печалью.
– Придет день, чадо моё, и мы расстанемся навсегда. Эта доля никого не минует.
Мстислав не мог оторвать взгляда от своего дитя. Он притянул голову княжича и поцеловал в лоб, легонько коснулся волос на плечах и, будто опомнившись, резко отдернул руки, отвернулся и пошел к столу.
– Дам тебе наставление, – заговорил он хриплым голосом, укладывая, лежавшие на столе свитки, в дорожную суму. – Дружину, мастеровых и люд Рязанский да пришлый купеческий не обижай. Решай все по справедливости. Еже ли чего, завсегда совета у крестного спроси, он поможет. Боярин Магута умен и рассудителен. Затруднение какое, или споры – у него подмоги ищи. Науки изучай прилежно, не бросай. В книгах мудрость и величие. Федора не злоби. Он второго дня жалобился на тебя. Сказывал, ты от него ускакал за стены, забросив учение. Мол, княжичу всё одно мечом махать, али булавой, лишь бы не ученье постигать.
– А пошто он мне один свиток третьего дня к ряду сует, нешто я дитятя неразумная, с одного присесту не понимаю, – принялся оправдываться княжич.
– Значится, не понимаешь, раз дает. Не серчай на старика, он добра тебе изволяет5.
– Твоя воля, батюшка.
– Вот и славно! – улыбнулся князь Мстислав. – Артемий Силыч хвалит тебя. Сказывал, ты ужо не раз его сразить успел в нешуточном бою. Ратуй с наставниками своими каждодневно, рукам булаву и меч знать должно. Забросишь дело ратное, почитай, сызнова начинать надлежит.
Раздался стук. Тяжело скрипнув, дверь распахнулась, впуская в светлицу пыхтящего и кряхтящего боярина.
– Все готово, княже, – бросив короткий взгляд на Владислава, выдохнул Яр Велигорович.
– Ну, стало быть, пора! – С трудом оторвав взгляд от наследника, вымолвил князь, надел шелом и пошел к двери.
– Присмотри за крестницей, – шепнул он, проходя мимо боярина.
– Не кручинься, князь-батюшка, все исполню. – Тихо сказал ему в ответ боярин Магута и уже громко добавил. – Поезжай с миром.
Княжеский двор гудел народом: ратным и мастеровым. Заканчивались приготовления к малому походу. Кузнецы да оружейники еще раз проверяли, все ли щиты прочны, а мечи наточены, все ли лошади подкованы, все ли доспехи у ратников целы и нет ли в чем надобности. Теремные служки сновали то тут, то там завершая погрузку в обозы провианта, посуды и прочей необходимой в походе утвари.
Спустившись с крыльца, Мстислав Игоревич немало удивился, увидев воеводу Артемия Силыча, высокого, крепкого вида воина в короткой легкой кольчуге и дорогом зеленом плаще, державшего за узду своего мерина и гнедого любимца княжича, коня Буяна.
– Помнится мне, я повелел тебе защищать град в моё отсутствие и радеть6 за обучение княжича.
Артемий Силыч с укором покосился на наследника.
Владислав, сбежав вслед за отцом с крыльца, бросился к своему коню. Потрепал гриву, погладил морду:
– Буян! Застоялся в стойле, поди?
– Далече собрался, княжич? – голос отца ничуть не омрачил радость встречи.
– Провожу за ворота. Да и верхом охота проехаться, – улыбнулся княжич, радуясь скорой прогулке.
– Ну, еже ли так! До моего возвращения ты в Рязанских землях наместник. Тебе и дела вершить.
И повернувшись к воеводе тихо добавил:
– Присмотри за воспитанником.
– Не тревожься, княже, – кивнул Артемий Силыч.
С тоской посмотрев на сына, князь перевел взгляд на боярина Магуту. Тот лишь развел руками.
Похлопав коня по спине, Мстислав Игоревич не без натуги взобрался в седло.
– Стареет князь-батюшка. – Услышал Владислав голос крестного над ухом. – А бывало раньше…
Синие как вода глаза княжича потемнели от злости. Владислав и так понимал, что, возможно, этот день скоро придет. Ни от болезни, так от ран, полученных в бою, батюшка может оставить его. И этого дня княжич не в шутку страшился: ждал его с трепетом и ужасом. Гневный взгляд заставил боярина смутиться и умолкнуть. Но долго злиться на Магуту княжич не мог.
– Не серчай, крестный, – Владислав положил руку на плечо боярину и заглянул в лицо. – Горько мне что-то, душу щемит, не ведаю от чего.
Боярин понимающе кивнул, и княжич, вскочив в седло, выехал со двора. Обогнав обоз и ратников, поравнялся с отцом. Воевода пристроил коня сразу за княжеским. А два верховых, покинувших теремной двор в след за княжичем, ехали чуть поодаль.
– Прочь с дороги! – лишь только миновали городские ворота и мост, вскричал едущий впереди походного строя верховой. – Убирай свои обозы купец, не видишь, князь со дружиною едет.
Выезд из города преградили две повозки с добром и крытая бричка заезжего купца, вознамерившегося въехать в город. Ратники быстро освободили дорогу, столкнув их на обочину. Купец, невысокий упитанный рыжебород, суетился вокруг своей поклажи, пока его люди загружали рассыпавшиеся товары. Крики у моста привлекли внимание княжича.