Бедный Павел. Часть 2
Шрифт:
Создание этого самого романтичного покрывала для России шло довольно успешно, а вот программы мамы по привлечению мигрантов были сокращены, дабы не вызывать лишней агрессии у немецких князей, теряющих налогоплательщиков, и не подорвать ненароком литературного проекта. Мамины агенты, которые активно занимались вербовкой мигрантов, к тому времени себя раскрыли и зачастую были посажены в тюрьму или даже убиты, так что эта программа уже не могла работать нормально. Но вот экзотический романтизм должен был вскоре дать свои всходы.
Симон умудрился обернуть даже мою личную трагедию — смерть Маши, бунт в Петербурге и разорение Москвы в пользу нашего проекта. Талант
«Чёрный рыцарь» молодого Гёте стал первым безусловным бестселлером европейского литературного рынка. Даже я умудрился его прочесть, и даже закалённый беллетристикой, что прочёл в прошлой жизни, был приятно удивлён качеством произведения. Чёрный рыцарь Иоганн фон Горн, уезжает в Крестовый поход в Святую землю. Пока он находится в походе, его возлюбленная умирает. Вернувшись, он узнает об этом, и на её могиле даёт клятву сражаться, пока господь не заберёт его к ней в лучший мир.
Фон Горн возвращается в Святую землю и становится ещё более яростным и честным воином, чем был раньше, высочайшим авторитетом как среди крестоносцев, так и среди мусульман. Он ищет смерти, но находит новую любовь. Очень красиво получилось, это был действительно неплохой роман.
Гёте был большим талантом, и пусть я не думал именно про него, когда задумывал этот план, но он стал подлинным открытием Симона. Кстати, самым романтичным народом в Европе сейчас оказались именно немцы, не французы, как Дюма, или шотландцы, как Вальтер Скотт, а немцы! И нам удалось повести мир за собой. В Англии в результате выхода этого романа я получил прозвище «Чёрный принц».
В общественном сознании мой образ начал сливаться с образом того легендарного принца Эдуарда. Конечно, Симон заранее решил использовать мою привычку к тёмным одеждам, но эффект был просто потрясающий. Мой авторитет в Англии поднялся на небывалую высоту. Даже памфлеты, что публиковались с подачи правительств европейских стран, которым активно не нравилось, что Россия после победы над Турцией столь усилилась, не смогли изменить ситуацию.
Наш образ в Европе вырос почти до статуса волшебной страны, в которой каждый может найти своё счастье. Установилось мнение, что территории наши огромны, а условия жизни как минимум не хуже, чем в Европе.
Конечно, сей процесс захватил в большей степени девиц, которые начали воздыхать о русских рыцарях, сражающихся с азиатской напастью и юношей, что грезили о прекрасных русских девах и воинской славе. Но постепенно их мнение захватывало и остальных — только так, исподволь, не требуя сразу серьёзных решений, мы и должны действовать.
Больше всего укрепились наши отношения с Англией. Это позволило нам договориться с их правительством и аристократией о свободной вербовке людей. Там продолжался массовый сгон крестьян с земли — эвикция, то, что я знал, как огораживание. Города Англии наполнялись бездомными и нищими людьми, и правящий класс был не против, чтобы часть этих новых пролетариев отправилась в Россию. В Англии ещё не утвердилось представление, что люди, которые изгоняются с земли, должны стать рабочей силой для промышленности.
Наоборот, исчезновение наиболее активной части обедневших крестьян снимало социальную напряжённость. Так что мы начали вывозить с острова людей. Какая разница, кто переезжает к нам в государство — немцы или англичане с шотландцами? Главное, что они хотят и умеют работать с землёй. Конечно, мы отхватили
Причём уже через несколько лет процесс внезапно интенсифицировался, и пошёл уже и на неофициальном уровне — к нему подключились английские купцы. С купцами налаживалось взаимовыгодное сотрудничество — мы принимали людей, предоставляя им землю и орудия труда, а купцы за доставку переселенцев получали вознаграждение, причём с двух сторон — от нас и от самих переселенцев.
Купцы включились в процесс вербовки, и к нам начали переселяться уже не только полностью отчаявшиеся люди. Крестьяне и рабочие были уверены, что на новом берегу им предоставят все необходимое, пусть и в кредит, и спокойно оставляли перевозчикам своё имущество в плату за перевоз. Англичане, обездоленные новой экономической реальностью, стремились к новой жизни, которая была сравнительно недалеко.
А пока нам удалось создать устойчивый поток переселенцев с острова. Притом что этот процесс не расстраивал, а, наоборот, укреплял наши отношения с Англией, в которой снижалась преступность, а аристократия получала устойчивый заработок, ибо мы платили за каждую переселяющуюся семью, пусть и немного, и большая часть этих денег уходила именно им.
Россия получила ещё и большую группу населения с европейских территорий Османской империи, на которых турки начали наводить порядок крайне жестокими мерами — примерно тридцать тысяч человек болгар, греков, сербов, валахов и прочее перебежали к нам уже после ухода наших войск с турецкой территории.
Кроме того, вместе с возвращающимся флотом, с турецкого Средиземноморья поплыли решившиеся бежать люди, которые помогали нам там — греки, албанцы, даже ливанцы. А честный и принципиальный Орлов, понимая, что множество людей, поверивших ему, не помещаются на суда эскадры, за свой счёт арендовал почти все доступные суда и вывез оттуда ещё разом до двадцати тысяч человек. Они пока размещались на неаполитанской территории, причём также за его счёт, и постепенно вывозились в Россию.
Так и это было ещё не всё — люди переезжали и переезжали. Разными путями — поодиночке, семьями и большими группами подданные султана рвались к нам, в надежде на новую жизнь. Среди них были даже казаки-некрасовцы, предки которых, не выдержав угнетения со стороны администрации, изменили и бежали на службу Султану. Теперь они осознали, что времена изменились и вспомнили о Родине.
При таком притоке населения из-за рубежа нам требовалось значительно увеличить количество русских переселенцев для формирования устраивающей нас структуры населения на новых землях. Именно русские должны были стать основой населения наместничеств. Я хотел уже в ближайшее время получить здесь русский регион, чтобы все будущие иностранные переселенцы — и немцы, и англичане, и славяне, и греки стали всего лишь прививкой на русском дереве.
Очень сложной задачей оказалось обеспечение перемещения множества переселенцев. Движение ссыльных на Камчатку подъело наши резервы, а манёвры армии на границах для успокоения умов соседей окончательно их добили. Как перевезти огромные массы населения из центральной России на окраины? Людские ресурсы мы имели — после перевода множества крепостных крестьян во владение государства, мы спокойно могли изымать из их среды отдельные семьи, формируя переселенческие группы. Причём крестьяне вполне готовы были к подобному решению — после резкого облегчения налогового и феодального бремени у них снова проснулось доверие к центральной власти. А вот организация этого…