Белая как снег
Шрифт:
– Нет-нет, что вы, буду держать рот на замке. Это я для себя интересуюсь. В следующий раз тоже попробую.
– У вас большой сад?
– Да. Хотя нет, уже нет. Но раньше был. И надеюсь, еще будет.
– Ладно, я покажу вам.
Улаф Эриксен хитро улыбнулся и прошел вперед к клумбе со свежевыкрашенным ограждением, такой же ухоженной, как и весь сад и дом.
– Вы пробовали теплицу?
– О, да.
– Не сработало?
– Нет. Увы.
– Да уж.
Эриксен хохотнул и покачал головой одновременно.
– Этой не нравится быть с другими. Слишком особенная. Как я. Получает именно то, что хочет, понимаете? Она не выносит соседства в теплице. И свет там не тот, и воздух слишком влажный. Хотите вырастить Teasing Georgia, обращайтесь с ней как с избалованным ребенком, даже еще лучше.
Мюрен с любопытством заглянул в дверь домика.
– Видите?
– Да.
– Я сам построил. Называю его не-парником.
– Как-как?
Он снова засмеялся.
– Это парник, да, но нестандартный. Сделан специально для роз Остина. В крыше предусмотрены открывающиеся клапаны, подключенные к барометру, чтобы защитить цветы от влажности. А обогревательные трубки снабжены термометром, все на автомате, конечно. Если температура внутри падает до определенного значения, трубки включаются, а потом снова выключаются.
– Однако.
– Как вам такое?
Эриксен широко улыбнулся.
– О какой температуре идет речь?
– Хе-хе, ну нет, должен же я оставить себе хоть один секрет.
Он торжественно закрыл дверь в парник и повернул кодовый замок.
– Вы хотели пить кофе на улице?
Марит открыла окно на кухне.
– На веранде, – крикнул ей Эриксен.
Несколько минут спустя они сидели в удобных креслах под большим зонтом, с кофе и тремя видами пирожных на столе.
– Значит, к вам приходили из полиции? – спросил Мюрен, доставая блокнот из сумки.
– Да, такой мощный рослый мужик, очень неприятный.
– Он спрашивал про Сульшера? О его бывшем товарище по команде, верно? Сможете рассказать все с самого начала?
– Конечно, – кивнул Эриксен, бросив в кофе кусочек сахара.
Холгер Мунк увидел, как кто-то крадется к машине, и не узнал Мию, пока она не открыла дверь. Лицо было скрыто за кепкой и огромными солнечными очками. Изо рта воняло.
– Что за фигня, Миа, что происходит?
– Говорите тише, – пробормотала она, прикрыв рот рукой.
– Надеюсь, ты не собираешься блевать у меня в машине?
Покачав головой, она дала ему свернутый плакат. Мунк развернул его на руле перед собой, и его передернуло.
– Вау.
Сходство со шведским мальчиком поразительное.
– А я о чем, – пробубнила Миа.
– Академия искусств Амунда Андерсена?
– Она в Аскере.
– А именно?
– Валсбаккен. Съезд на Холмен. Знаете, где это?
Мунк кивнул и завел двигатель.
Давным-давно они с Марианне присматривали там дом. Добротные и старые, с садами, у фьорда и так близко к столице. Им, конечно, он оказался не по карману, и Мунк все еще помнил разочарование жены по пути домой.
– Там же есть какой-то отель, да?
Миа кивнула, медленно убирая руку ото рта.
Мунк выехал на дорогу в сторону Скёйен.
– Откуда ты знаешь про это место? Ты там бывала?
Миа осторожно кивнула.
– В гостях. Давно уже. У меня был один… знакомый, который хотел пойти туда, если получит стипендию. Но не получил. А самому не хватило денег на оплату.
– Это частная школа?
Миа опустила стекло и высунула голову наружу.
– Да. Ее основал художник Амунд Андерсен, уже давно, кажется, где-то в семидесятых. Ему от родителей досталась по наследству большая вилла, и нужны были деньги на ремонт. Как-то так.
Она еще сильнее высунулась в окно.
– Ох, ешкин кот.
– Долго вчера сидели?
– Понятия не имею, во сколько мы закончили. Последние часы я не помню. Патрик принес с собой какую-то бутылку, черт, не помню, как она называлась. Чистый яд. Чтобы я еще хоть раз в жизни выпила алкоголь. Вот же дерьмо. Неужели взрослые люди добровольно пьют это?
Мунк улыбнулся.
– Да, это довольно распространено.
Он напивался всего однажды, когда ему было четырнадцать, отцовским вишневым вином. С тех пор не пил ни капли.
– Так что думаете?
Она кивнула на плакат.
– Что-то в этом есть.
Вообще-то Мунк хотел сказать, что у него волосы на голове зашевелились, когда он увидел сюжет картины, но попробовал успокоиться. Они уже не раз заходили в тупик в последнее время. Его психика не выдержит еще одного поражения, уж точно не сегодня.
– Похожи, – спокойно кивнул он.
– Да?
– Очень похожи, но все-таки…
– Что?
– Какова вероятность?
Миа раздраженно посмотрела на него.
– О чем вы? Какова вероятность чего?
– Что это наш преступник?
Мунк свернул на Драмменсвейен и перестроился в левый ряд.
– Да ладно вам. Какова вероятность, что наш преступник, создающий арт-объекты из мертвых тел, визуал, ходил в школу искусств? И нарисовал Оливера Хелльберга голым с барсуком?
– Да, какова вероятность?
– Ну-у…
Она снова прикрыла рот рукой и подняла стекло, когда выхлопы трейлера слишком завоняли.
– Да елки-палки, не знаю я, вы имеете в виду чисто математически?
– Нет, я имею в виду, какова вероятность того, что ты, одетая как грабитель-взломщик из мультфильма, случайно находишь в Вигеландспарке плакат с Оливером Хелльбергом?
– Небольшая.
Миа сидела молча, пока они не свернули к Хольмену.
– Так вы хотите сказать, что не стоит питать надежды? – наконец спросила она.
– Да. Давай отнесемся к этому спокойно. Посмотрим там. Последние дни были… В общем, я не выдержу еще одного разочарования, понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Миа, дружески посмотрев на коллегу.