Белая как снег
Шрифт:
– И еще кое-что…
Он кивнул на бардачок.
– От тебя воняет как от старого алкаша. В бардачке должны быть леденцы, посмотри.
Она скорчила ему рожу, но все же открыла бардачок, нашла пакет леденцов с лакрицей, положила в рот четыре и убрала остальные в карман куртки.
– Вот мы и приехали, – произнес Мунк, заглушив машину.
С тыльной стороны большой роскошной виллы доносились смех и музыка. Вилла была похожа на кукольный дом, только в более спокойных цветах. У ворот стояли две девушки в красивых платьях, а к деревьям были привязаны шарики. Кажется, они вовремя.
– Он что, сегодня? – удивилась Миа, разворачивая плакат.
– Отлично, – сказал Мунк. – Может, у них и еда есть. Ты как? На ногах можешь стоять?
Миа выбралась из «Ауди» и слегка прислонилась к машине.
– Все нормально.
– Точно?
– Ну конечно, мне же двадцать один, а вам, кстати, сколько?
– Сорок два.
– Вот, один из плюсов молодости. У нас похмелье проходит быстрее.
Аккуратно наклонившись и заглянув в машину, она взяла бутылку и допила остатки воды.
– Готова?
– Да.
– Может, снимешь очки?
– Нет. Ну или ладно.
Она медленно сняла их, рукой прикрывая глаза от солнца, несколько раз моргнула и положила очки на сиденье.
– Вот, теперь начальник доволен?
– Тебе нужны капли для глаз.
– Clear eyes? От красноты?
– Да.
– По-моему, они запрещены, но не помешали бы, согласна.
Положив в рот еще один леденец, она прошла вперед шефа к флагам у открытых ворот.
Две девушки, лет девятнадцать-двадцать, обе в разноцветных красивых платьях, улыбнулись им.
– Добро пожаловать, проходите. Шведский стол на заднем дворе. Напитки оплачиваете сами, кладите деньги в корзинку. Все картины написаны выпускниками, все продается. Если что-то купите, мы будем рады.
Им дали листочки с названиями и ценами на все картины.
– Знаете, мы тут кое-кого ищем, – объяснил Мунк, показав свое удостоверение.
Они переглянулись.
– Вот как? Кого же?
– Того, кто нарисовал вот это, – сказала Миа, показав им плакат.
Они обе поморщились.
– Его?
– Ну да.
– Это работа Эмилие.
Мунк и Миа переглянулись.
– Эмилие?
– Да, Эмилие Скуг. Нашей западной милашки. Яблочной королевы.
Они улыбнулись.
– Хорошо, а она сейчас тут?
– Да, отвечает за пунш. Вы найдете ее у оранжевой чаши, она в хардангерском бюнаде, не ошибетесь.
За ними появились новые гости.
– Добро пожаловать, проходите. Шведский стол на заднем дворе…
Миа посмотрела на Мунка, когда они пошли через аллею в весенней зелени. За домом уже вовсю шел праздник. Из колонок в открытых окнах играла веселая музыка, а наряженные довольные молодые люди с бокалами с шампанским ходили туда-сюда.
Она выделялась в роскошном бюнаде, красно-черном, с большой брошью на груди.
– Эмилие Скуг?
Мунк показал удостоверение.
– Да.
– Мы из полиции. Можно вас на пару слов?
Блондинка вопросительно посмотрела на них, отойдя от стола.
– Слушаю. Чем могу помочь?
Миа снова показала плакат.
– Это вы нарисовали?
– Э-э, а что?
– Вы нарисовали эту картину?
– Что?
Она не сразу поняла вопрос.
– А, нет-нет. Это не моя картина. Я только плакат сделала.
– А чья тогда?
– На самом деле я не знаю.
– Как это?
– Я нашла ее, когда убиралась в кладовой. Какого-то бывшего ученика вроде. Вам надо спросить Амунда.
– Можно самому наливать, да?
Улыбчивый парень в костюме и солнечных очках подошел к столу с пуншем.
– Нет, подожди, я налью.
Девушка посмотрела на них, как бы извиняясь.
– Это все? Мне пора…
– А где найти Амунда? – спросила Миа, посмотрев на дом.
– Он спрятался ото всех, сидит в морском сарае со своим шерри. Не любит все это. То, что мы скоро его покинем. Ему от этого грустно. Он не так ужасен, как все думают, у него большое сердце.
Эмилие Скуг улыбнулась и положила руку на рубашку бюнада в область сердца.
– Привет, можно я просто…
– Нет-нет, я иду.
Она снова повернулась к ним лицом.
– Идите по тропинке к фьорду. Сарай будет слева.
В пятидесяти метрах у причала, где солнце мерцало в тихой глади фьорда, располагался сарай, маленькая копия большой виллы.
– Амунд Андерсен?
Мунк осторожно постучал.
– Уходите!
– Мы можем поговорить с вами?
– Убирайтесь!
– Мы из полиции.
Несколько секунд в сарае слышалось какое-то движение, после чего на пороге показался старый человек с пышной гривой белых волос.
– Что?
– Холгер Мунк, отдел по борьбе с уголовными преступлениями, полиция Осло, вы Амунд Андерсен?
– Да.
Он в замешательстве уставился на них из-под своей шевелюры.
– Мы ищем того, кто нарисовал эту картину, – объяснила Миа, показав плакат. – Это ваш бывший ученик?
Андерсен надел висящие на шее очки и бросил краткий взгляд на картину.
– Ох, черт. Так я и знал, что-то не так с этим парнем.
– Так вы знаете, кто это?
– О, знаю, – пробормотал старик, выйдя на свет с бокалом шерри в руке.
Людвиг Грёнли принес себе чай и опустился в кресло перед экранами. Анья, как до ухода Людвига из кабинета, так и по возвращении, тяжко вздыхала, получая все новые и новые письма.
– Черт, они когда-нибудь остановятся?
– Опять из Стокгольма?
– Сколько у них вообще документов по делу? Я больше не могу. Мое образование стоило как яхта, а теперь я сижу тут и работаю секретаршей. Надо поговорить с руководством, Людвиг?