Белый крест
Шрифт:
Старший махди подошел к пленникам. Оглядел каждого и ткнул пальцем в Коулмена. Чтото сказал на своем тарабарском языке и хищно улыбнулся. Двое других сграбастали жертву и потащили к старцу. Коулмен сопротивлялся, но со связанными руками был бессилен. Мурманцев, воспользовавшись тем, что внимание головорезов отвлечено, стал зубами рвать веревку на руках.
…Нечестивые обнажают меч и натягивают лук свой, чтобы пронзить идущих прямым путем; меч их войдет в их же сердце, и луки их сокрушатся…
Коулмена побыстрому привязали к старцу – спиной к спине. Открыли дверь гондолы. Один из махди выглянул наружу и кивнул. Старец чтото выкликнул, издав горлом витиеватую руладу, и прыгнул вперед. Четырехногий «бутерброд» полетел в огненное нутро горы. Несколько секунд еще был слышен отчаянный крик Коулмена.
Со скамейки поднялся следующий смертник. Старший махди повернулся к пленникам, чтобы выбрать для него «билет в рай». Взгляд головореза остановился на ребенке. Поколебавшись, словно не зная, что делать с этим детенышем, явно лишним, он чтото коротко велел одному из своих людей. Бандит подхватил ребенка и понес к раскрытой двери. Мурманцев понял, что они собираются просто вышвырнуть его, как ненужного щенка. Он вскочил, но не успел ничего сделать. Стефан впился зубами в руку мужчины, и тот, заорав, отшвырнул его от себя. Ребенок упал на пол. В ту же секунду, сбив Мурманцева с ног, к укушенному бандиту с рычанием метнулся секретарь МозесЛеви. Налетев на него, он сам едва удержался в гондоле. Черный халат с воплем ужаса отправился прямиком в жерло вулкана.
Мозес не успел отойти от проема. Главарь махди всадил в него десяток пуль. Вслед черному халату в огненную бездну полетел мертвец.
Что произошло затем, Мурманцев осознал много позже. Он смотрел на Стефана. Стефан сияющими шоколадными глазами смотрел на главаря махди. И вдруг снова раздались выстрелы. Головорез, держа автомат в одной руке, заваливался назад и вбок. При этом палец давил на спуск. Очередью скосило обоих оставшихся смертников и третьего охранника. Главарь рухнул на пол и забулькал горлом. Изо рта потекла кровь. Через мгновение он был мертв.
Мурманцев сбросил веревку с рук, ошеломленно взирая на трупы. Стефан, кряхтя, выбирался изпод свалившегося на него смертника.
И тут за спиной Мурманцева грохнуло. Резко отскочив в сторону, он увидел направленный на себя ствол.
– Всем на пол!!! – проорал человек, ворвавшийся в гондолу через дверь кормового отсека. Одет он был в десантную форму Корпуса особого назначения Белой Гвардии и вооружен до зубов.
Но хотя и выглядел осназовец устрашающе, Мурманцев едва не схватился за живот от смеха – в котором была и доля нервного хохота.
Лицо десантника вытянулось, когда он обнаружил, что все и так уже покоятся на полу.
– Савва Андреич, вы? – на всякий случай спросил он все еще загримированного Мурманцева. – Я что, опоздал?
– Нет, ты как раз вовремя, Боря, – ответил Мурманцев, сдерживаясь от смеха. – Я как раз собирался отправляться домой.
– Угум, – оглядывая побоище, сказал десантник, некогда курсант Академии Белой Гвардии и ученик Мурманцева, Борис Айзеншпиц. – А ято надеялся вступить в неравный бой.
– Ничего, погеройствуешь еще. Только один совет, Боря. Если тебе когданибудь снова придется участвовать в штурме, не кричи так, ладно?
– Что, глупо получилось? – расстроился тот.
– Ну, пожалуй, это было лишне, – уклончиво ответил Мурманцев. – Ты на «Призраке»?
– Ага. Вы ранены, Савва Андреич?
– Чепуха. Несколько граммов мяса и литр крови. Дело наживное.
Десантник переступал через трупы, осматривая их.
– Хорошая работа, Савва Андреич.
– Не моя. Его. – Мурманцев кивнул на ребенка, сидящего возле тела смертника.
– То есть? – не понял Боря. – Я, конечно, слышал о нем, но…
– А теперь ты видишь плоды его.
Боря снова растерянно оглядел тела мертвых, потер затылок.
– Значит, он может сам себя защитить?
Мурманцев покачал головой.
– Он не защищается. Он нападает. Перед ним будут бессильны армии.
– Делаа, – протянул десантник, снова потирая затылок. – А что у него с лицом?
– Ты когданибудь был на Краю Земли? – вопросом на вопрос ответил Мурманцев.
– Нет, конечно, – удивился Боря.
– А он да.
Десантник обдумал странный ответ и допытываться не стал. Вместо этого спросил:
– Оставить их всех здесь? – Он показал на трупы.
– Не с собой же брать. Это их страна.
– Я бы, конечно, не отказался спалить этот катафалк. Но в кабине пилот остался. Под прицелом трясется от страха.
– В конце концов, это не наше дело, – сказал Мурманцев. – Личные счеты ульуйцев к Урантии. Но теперь Штаты предъявят им встречные претензии. Знаешь, кого эти головорезы отправили к праотцам? Личного секретаря престарелого бен Шарафа.
Боря присвистнул.
– Не худо.
– К тому же угнали его собственный борт высшего класса.
На плече у Бори заработала рация.
– Альфаодин, что там у вас?
– Альфадва, все нормально, – ответил десантник. – Давайте эвакуацию.
– Понял. Спускаю.
Боря выглянул из двери гондолы. Мурманцев подошел к нему и тоже стал смотреть. Аэростат ушел в сторону от жерла вулкана и спустился ниже к северному, чуть более пологому склону горы. Немного выше и сбоку от него висел «Призрак» – боевая вертушка, бесшумная, незаменимая в такого рода операциях. Лопасти винта над черным светоотталкивающим корпусом вращались с убийственным беззвучием. Вертолет поднялся еще выше, чтобы винтом не задеть аэростат, и подошел ближе. Из него высунулась голова, человек помахал рукой и выбросил спасательную упряжь.
Мурманцев поднял с пола Стефана, который в это время пытался украсть у мертвеца глаз. Борис поймал веревки, и вдвоем они укрепили петли на теле ребенка. Десантник показал рукой, что можно поднимать.
Вертолет снова отошел чуть в сторону. Стефан покачивался в воздухе, медленно уходя вверх. И вдруг произошло то, над чем Мурманцев потом долго и мучительно ломал голову.
Откуда ни возьмись в небе возник яркооранжевый огненный клубок. Он стремительно приближался к аэростату.
– Шаровая молния! – успел крикнуть Боря, отталкивая Мурманцева от двери.