Бенефис дьявола

Чарков Дмитрий

Неожиданно дверь распахнулась, и перед ним возник образ управляющего комплексом, в котором он купил квартиру… в Лос-Анджелесе. Опять какая-то путаница в голове: ведь он не в Америке! Рядом с головой – управляющего? – всплыли еще две головы: судя по всему, это были люди из иммиграционной службы, они и здесь его достали! Мало им было поезда в метро?

– Вы кто, что вам нужно? Дайте мне воды, или это камера пыток? – услышал Глеб собственный голос.

– О, дорогой мой, мы уже говорим по-русски, это прогресс! – сказал «управляющий» и, отойдя куда-то за его кровать, вернулся со стаканом воды в руке.

Глеб с жадностью,

захлёбываясь, поглощал поднесенную к его пересохшим губам воду, стуча зубами о граненое стекло.

– Это нормальная реакция после седативного, - пояснил «управляющий» этим двоим, которые кивнули головами в знак понимания.

Глеб, осушив стакан, откинулся в изнеможении на жесткую подстилку.

Прокопенко смотрел на парня с запавшими глазами, одичавшего, со звериной жадностью лакающего из поднесенной ему миски, и ему становилось не по себе. Он с трудом мог узнать в нем того улыбающегося Глеба с фотографии, полученной сегодня по факсу. Вообще, это место наводило на размышления – тяжелые и мрачные, и Ивану, по всей видимости, пришли в голову такие же мысли. Он молча стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу. Лечащий врач – кандидат медицинских наук Павел Семенович Боровиков – терпеливо и с одобрением смотрел на своего пациента.

– Вы знаете, Игорь Анатольевич, сегодня мы действительно чувствуем себя лучше: вот взгляните на его зрачки.

– Боюсь, мне это ничего не скажет, к сожалению, - ответил он.

– Ах, ну да, простите… я всё по привычке к студентам обращаюсь, скоро уже сам – того… - он с улыбкой покрутил указательным пальцем у своего виска.

– Это было бы неудивительно, - пробормотал Прокопенко.

– Да, понимаете ли, иногда приходится начинать мыслить категориями своих пациентов, чтобы добиться прогресса в лечении. Ну-с, резидент Глеб, как ваше самочувствие? – добавил Павел Семенович, заглядывая в глаза своему подопечному.

Молодой человек с неуверенностью смотрел на доктора. Потом выдавил из себя, с явным усилием:

– Где я?

– А где вы себя находите? – в ответ спросил Павел Семенович.

– Я… я не знаю.

– Замечательно! Ещё сегодня утром вы были уверены: значит, сон вам явно пошел на пользу. Кошмары не мучили?

– Нет… вроде. Кто вы?

– Я думал, вы знаете? – доктор смотрел на него выжидающе.

На лице Глеба отразилось сомнение:

– Управляющий… завхоз… нет, я ошибаюсь. Кто вы?

– Я врач, и зовут меня Павел Семенович.

Глеб прикрыл на мгновение глаза, потом снова спросил, глядя на Прокопенко и Сидорова:

– Это что, консилиум? Я серьезно болен?

Его взгляд остановился на Иване. Он несколько мгновений пристально вглядывался в его лицо, затем перевел взгляд на врача.

– Вашей жизни ничего не угрожает, - заверил его Павел Семенович, делая пометки в истории болезни. – Если бы сегодня днем вы не исчезли бесследно из нашего поля зрения, то, возможно, сейчас чувствовали себя более комфортно… в физическом смысле, конечно. Голова болит?

– Да, ужасно, от этого я, по-моему, и проснулся, - пожаловался Глеб.

– На самом деле это не так ужасно для вас, как на первый взгляд кажется.

– Вы уверены? А… Павел… Семенович, а что это за… больница?

– У вас возникли некоторые проблемы с памятью, мой друг, вы сами это осознаете?

– Пожалуй, да,

осознаю.

– Вот мы и занимаемся вашей памятью, чтобы помочь вам выздороветь и вернуться домой. Какое последнее событие в своей жизни вы помните?

Молодой человек снова закрыл глаза. На его лбу появились складки.

Глеб понял, что эти двое – не врачи, и Павел Семенович не подтвердил и не опроверг его догадку. Но этот второй, повыше, явно напоминал ему кого-то. Он его где-то видел. То, что Павел Семенович – врач, Глеб не сомневался; но ему нужно было окончательно определиться для себя, в какой стране он находится. Тогда, возможно, ему легче будет вспомнить последнее событие в своей жизни. Может, это иммигранты взяли его на своё попечительство?

Он усилием воли попытался вызвать в памяти образы, связанные со своими воспоминаниями об иммигрантах, с которыми он, должно быть, не так давно встречался. Но само это понятие навело его мысленный взор на страничку в Интернете, посвященную русским в Лос-Анджелесе. И еще он увидел снующих по солнечному дворику людей, и точно таких же, но сидящих на скамейках или обедающих в столовой. Именно в столовой, а не в ресторане. Все они были совершенно разные и абсолютно в чем-то одинаковые одновременно – отщепенцы, без родины, без судьбы; ему не хотелось с ними общаться, потому что они были похожи на… сумасшедших.

Он подумал, что лучше всего задать прямой вопрос:

– Павел Семенович, я думаю, что… мои воспоминания зависят от того, в какой стране я сейчас… пребываю. Я не похож на сумасшедшего?

Он видел, как двое в костюмах переглянулись, а Павел Семенович задумчиво почесал свой нос, больше похожий на клюв.

– Вы помните, как уезжали из дома? – спросил доктор.

– Да, но очень путано, - ответил Глеб. – Меня смущает, что меня провожали те же самые люди, которых я видел… сегодня утром, под деревом, на котором я… - он сделал паузу, пытаясь вспомнить, зачем же на самом деле он забрался на дерево.

– Прятался? – подсказал Павел Семенович.

Эта версия показалась Глебу наиболее вероятной, и он утвердительно кивнул.

– От чего вы прятались?

Действительно, от чего он прятался на дереве, глядя на крышу своего – воображаемого? – дома.

Девушка! Здесь была замешана девушка и какой-то белый порошок.

– Мне кажется, - начал он, - что я испугался… наказания. Я сделал что-то не так… рассыпал лекарство.

– Да, Глеб, только вы еще хотели засыпать это лекарство в нос нашей медсестре Жене, - Павел Семенович улыбнулся.

– Я думал, что это героин, - вдруг выпалил Глеб, - и она сама просила меня, вот я ей и… дал.

– Она просила вас проглотить этот порошок при ней, если уж быть до конца точными. Это было перед ужином.

Глеб внезапно увидел себя, вначале с трудом поднимающегося с кровати, потом выходящего из палаты, а затем и бредущего по темному коридору. В большом зале была кушетка и девушка, спящая на ней – это была дежурная медсестра в общем зале отдыха. Он чуть не сел на неё в темноте, она проснулась, и потом они беседовали… Он вспомнил, что в нем неожиданно появилась откуда-то агрессия, и медсестра убежала. И он тоже убежал: в сад – вылез через приоткрытую форточку в туалете и спустился по водосточной трубе вниз, прихватив с собой зачем-то одеяло, которая она оставила на кушетке.