Бенефис дьявола
Шрифт:
Светлана посмотрела на него внимательно, затем молча вернулась к своему столику и, что-то достав из внутреннего ящика, принесла и протянула следователю со словами:
– Думаю, вам нужно именно это.
Прокопенко взял за ручку обычную эмалированную кружку, на которой синими чернилами красовалась размашистая надпись: «Глеб». Он кивнул Светлане в знак благодарности, задержав её проницательный взгляд и удивляясь про себя красоте её выразительных глаз, поставил папку на место и вслед за Иваном вышел из офиса в общий коридор. Светлана вышла следом, и, указав на соседнюю дверь, сказала:
– Вам сюда.
Игорь
– Вы мне очень помогли, Светлана, спасибо.
Она сдержанно ответила:
– Я уверена, что он здесь не при чем. Я знаю. До свидания, - и она прикрыла за собой дверь.
Прокопенко распрощался с Иваном и постучался в дверь без всякой таблички, за которой его ожидала Наталья Викторовна.
– Входите, - услышал он строгий директорский голос и открыл дверь.
Кабинет был небольшой и уютный. Наталья Викторовна сидела за обычным рабочим столом, на котором стоял телефон, и лежали папки в каком-то ей только ведомом логическом расположении. Прокопенко показалось, что они разложены веером перед ней. Сама Наталья Викторовна выглядела моложаво, сидя спиной к большому окну. Поздоровавшись, она предложила ему присесть.
– Проблемы с Вероникой? – сразу поинтересовалась она.
Игорь Анатольевич сделал удивленное лицо:
– Нет, я по поводу… наследства.
Теперь наступила очередь удивиться Наталье Викторовне.
– Какого наследства? – спросила она.
– В одном из банковских сейфов, принадлежавших Борису Сергеевичу Сидорову, нами было обнаружено его завещание, согласно которому некоторая часть его имущества должна перейти Камовой Веронике Александровне. Вот теперь мы и пытаемся выяснить, как с ней можно связаться.
Женщина посмотрела на него внимательно и сказала:
– Её уже два месяца как нет в стране, и я, признаться, даже не знаю, чем тут помочь.
– Да, я уже поговорил с вашими сотрудниками, и с её родителями – странно, что никто не знает, как с ней связаться. Вы же отправляли её на какой-то семинар, не так ли?
Наталья Викторовна смутилась.
– Да, она посещала международную туристическую ярмарку, и… задержалась в Штатах. Точнее, вышла там замуж.
– У вашего агентства не будет в дальнейшем проблем с получением американской визы? – наивно поинтересовался Прокопенко.
– Вы знаете, мы здесь никакой ответственности нести не можем: любовь, замужество – международное право допускает такое стечение обстоятельств.
– Может, она будет как-то содействовать вашим деловым связям в Америке? – предположил Игорь Анатольевич.
Она улыбнулась:
– Знаете, мы очень на это надеемся и ждем от неё известий. Вообще, странно, конечно, что она не звонит матери – у них такие доверительные отношения, насколько я знаю. Но рано или поздно всё равно объявится, и тогда я ей обязательно сообщу про завещание.
Прокопенко больше не было резона задерживаться, и он, поблагодарив Наталью Викторовну, распрощался с ней на пороге её офиса. Время близилось к вечеру, и он ждал результатов проверки банных заведений от оперативников. Интуитивно он чувствовал, что сегодня его рабочий день не закончится и в двадцать ноль-ноль.
Он вышел на улицу.
Стояла жара.
21
– Ника, мне щекотно!
– …м-мм…
–
Патрик откинул голову на спинку широкой тахты, бессознательно гладя белокурые волосы девушки, склонившуюся над его мускулистым торсом, удивительно молодым и крепким для сорокалетнего мужчины. Она наслаждалась сексом с ним, и осознание этого заводило его лучше любых ласк и поцелуев, до которых были так падки молодые глупышки. Но Ника была особенной. В ней был интеллект, в ней был напор и страсть, и за шесть лет, которые прошли с тех пор, как он лишил её девственности на заднем сидении своего старенького, но мощного «шевроле», она повзрослела ещё и эмоционально, превратившись в настоящую русскую тигрицу.
– О, Ника, ты заставляешь меня снова вернуться на двадцать лет назад.
Она подняла голову, оторвавшись от его налитого кровью и всё еще судорожно пульсирующего члена, посмотрев в его затуманенные глаза, обращенные к потолку, своим пристальным блестящим взглядом. Она столько ждала этого мужчину, что эти два месяца никак не могли утолить её жажду к нему, она готова была трахаться с ним дома, в кафе, в машине, на пляже – где угодно, лишь бы постоянно ощущать в себе его присутствие, его мужскую силу, и ловить на себе его такой уверенный и раздевающий её душу взгляд. С ним рядом она просто становилась нимфоманкой, и это ощущение лишь добавляло ей женственности, заставляя не разбалованных женским обаянием американцев оборачиваться ей вслед при встрече. Впрочем, здесь, в Майями, попадались и довольно привлекательные женщины, но это были в основном европейки, а собственно голливудские красотки оставались для обычных американцев недостижимой мечтой экрана, потому что на улицах их городов встретить более-менее хорошенькую женщину с девичьей талией было настолько же необычно, насколько в России мужики привыкли к их виду в повседневной жизни.
Она сжала в ладони его мошонку, говоря при этом:
– Ты опустошен, наконец? Или в тебе еще есть капля силы, чтобы порадовать меня, мой гигант?
Патрик закатил глаза и прошептал:
– Я хочу тебя день и ночь.
– Хочешь меня!
– Да, тебя, Ника.
– Покажи мне, как ты хочешь.
– Сильно хочу… всегда.
– Ты хочешь свою жену?
– Да, миссис Бауэр, тебя.
– А чем ты занимался всё это время после моего отъезда? – она сильнее сдавила свою ладонь.
– Ждал только тебя и твоих писем, - он улыбнулся, закрыв глаза.
– И моих фотографий? – не унималась она.
– И твоих фотографий, - покорно подтвердил он.
– И моих денег?
– Не твоих, а наших.
– Но ждал всё-таки?
– Без тебя они мне ни к чему.
– А с ними к чему я тебе?
– Чтобы любить.
– Без них любить не получалось?
Патрик открыл глаза и посмотрел на неё долгим взглядом. Она отпустила его и, взобравшись на тахту рядом с ним, склонила свою голову на его широкую грудь, сложив под себя свои красивые ноги. Патрик погладил её колени, нежно проведя пальцами по тонкой бархатистой коже.