Бенефис и другие юмористические рассказы
Шрифт:
— Да, и мн время показалось долгимъ, — проговорилъ бывшій лоцманъ, расхрабрившись.
— Вотъ это прекрасно! — вскричала м-ссъ Пепперь и сдлала два ршительныхъ шага по направленію къ нему. — Скажите ужъ прямо, что я вамъ надола! Что вы сожалете, что женились на мн! Трусъ вы, и больше ничего! О, если-бъ бдный мой первый мужъ былъ живъ и сидлъ въ этомъ кресл вмсто васъ, какъ бы я была счастлива!
— Если ему есть охота прійти и занять его, милости просимъ, — отвчалъ Пепперъ. — Кресло мое, и принадлежало еще отцу моему до меня, но никому на свт я не уступилъ бы его такъ охотно,
— Что вы хотите сказать? — спросила жена.
— Я увренъ, что онъ не утонулъ тогда съ „Дельфиномъ", — сказалъ Пепперъ, проходя поспшно черезъ комнату и схватываясь за ручку двери, ведшей на лстницу.
— Не утонулъ? — повторила жена его съ презрніемъ. — Такъ что же съ нимъ сдлалось? Гд же онъ находится вс эти тридцать лтъ?
— Прячется! — злобно выпалилъ Пепперъ и быстро поднялся наверхъ.
Комната верхняго этажа была полна воспоминаній о дорогомъ покойник. Портретъ его масляными красками вислъ надъ каминомъ; маленькіе портреты — образцы неумлости и безвкусія фотографа — красовались по всмъ стнамъ, между тмъ какъ разные лично покойному принадлежавшіе предметы, въ томъ числ и мамонтообразная пара морскихъ сапогъ, помщались въ углу. Взглядъ Джаксона Пеппера остановился на всемъ этомъ съ видомъ искренняго сожалнія и раскаянія.
— Вотъ была бы штука, если-бы онъ-таки появился, въ конц концовъ! — сказалъ онъ потихоньку самъ себ, садясь на край постели. — Я читалъ въ книгахъ про такіе случаи. И ужъ врно она была бы разочарована, если бы увидала его теперь. Тридцать лтъ должны сколько-нибудь измнить человка.
— Джаксонъ, — закричала жена его снизу, — Я ухожу. Если хочешь обдать, можешь добывать себ обдъ, гд знаешь. А не желаешь, — и такъ обойдешься!
Наружная дверь съ шумомъ захлопнулась, и Джаксонъ, прокравшись осторожно къ окну, увидалъ высокую фигуру своей супруги, торжественно шествовавшей по переулку. Затмъ онъ снова слъ на кровать и опять погрузился въ свои размышленія.
— Если бы не приходилось оставлять все мое добро, право, я бы ухалъ, — проговорилъ онъ мрачно. — Дома нтъ ни минуты спокойной. Крикъ, брань, ругань съ утра до ночи! Ахъ, капитанъ Буддъ, хорошо вы меня поддли, когда отправились къ рыбамъ съ этимъ своимъ бригомъ! Вернитесь-ка, право, да надньте опять свои сапоги; мн они не по ног!
Онъ вдругъ вскочилъ и сталъ посреди комнаты разиня ротъ, между тмъ какъ безумная, неясная еще мысль зарождалась у него въ мозгу. Онъ даже заморгалъ глазами и весь поблднлъ отъ волненія. Открывъ маленькое, ршетчатое окошко, онъ долго сидлъ въ раздумьи, безсознательно глядя вдаль, на переулокъ и на портъ, виднвшійся въ конц его. Затмъ надлъ шляпу и вышелъ на улицу, все еще погруженный въ глубокую думу.
Онъ еще продолжалъ раздумывать, когда садился на слдующее утро на Лондонскій поздъ и смотрлъ изъ окна вагона на Сонсетъ-Портъ, пока тотъ не исчезъ изъ виду за поворотомъ. Выраженіе лица его при этомъ мнялось такъ часто и быстро, что одна старушка, мсто которой онъ машинально занялъ, отложила свое намреніе извстить его объ этомъ факт съ
Все съ тмъ же сосредоточеннымъ видомъ онъ слъ въ омнибусъ, при чемъ даже ошибся направленіемъ и только часа черезъ два добрался до небольшого домика, пестро окрашеннаго въ разные цвта. Позвонивъ, онъ освдомился о капитан Криппен.
Въ отвтъ на его вопросъ появился высокій мужчина, съ свтлыми, голубыми глазами и длинной, сдой бородой, и, узнавъ своего постителя, съ какимъ-то мычаніемъ радостнаго удивленія втащилъ его въ переднюю, потомъ втолкнулъ въ пріемную и только тогда энергично пожалъ ему руку и хлопнулъ его по плечу. Затмъ онъ громко кликнулъ мальчика, отворявшаго дверь.
— Крпкаго пива, бутылку водки и дв длинныхъ трубки! — скомандовалъ онъ, когда мальчикъ появился въ дверяхъ и уставился съ любопытствомъ на бывшаго лоцмана.
При этомъ дружескомъ и гостепріимномъ пріем сердце Джаксона немного сжалось.
— Ну, вотъ это хорошо, что собрался навстить меня въ такую даль, — сказалъ капитанъ, когда мальчикъ исчезъ, — но ты всегда былъ добрымъ малымъ, Пепперъ. А что хозяйка?
— Ужасно! — проговорилъ Пепперъ со стономъ.
— Больна? — спросилъ капитанъ.
— Зла! — сказалъ Пепперъ. — Дло въ томъ, капитанъ, — я ужъ признаюсь вамъ откровенно — она убиваетъ меня, медленно убиваетъ!
— Футы! — сказалъ капитанъ. — Глупости! Просто ты не умешь съ ней справиться.
— Я думалъ, что можетъ быть вы посовтуете мн, что длать, — сказалъ Пепперъ. — Вчера я сказалъ самъ себ: Пепперъ, ступай и повидай капитана Криппена. Если онъ чего не знаетъ насчетъ женщинъ и какъ съ ними справляться, значитъ этого и знать не стоитъ! Если кто-нибудь можетъ вытащить тебя изъ ямы, то именно онъ. Онъ и можетъ и, главное, захочетъ.
— Какая же причина ея дурного расположенія духа? — спросилъ капитанъ съ самымъ глубокомысленнымъ видомъ, принимая въ то же время бутылки изъ рукъ своего посланнаго и бережно наполняя два стакана.
— Оно у нея природное, — отвчалъ его пріятель плачевно. — Сама она говорить, что у нея очень сильный характеръ, энергіи много. И вдобавокъ еще, она такъ щедра! У нея есть замужняя племяница, живетъ недалеко отъ насъ, и каждый разъ, какъ эта потаскушка приходитъ къ намъ и начинаетъ хвалить вещи — мои вещи — она сейчасъ же отдаетъ ихъ ей. На дняхъ еще она подарила ей диванъ, да еще хуже того, заставила меня тащить его къ ней на квартиру!
— А пробовалъ ты насмшку, да поязвительне? — задумчиво освдомился капитанъ.
— Пробовалъ, — отвчалъ Пепперъ, содрогаясь. — Именно на дняхъ я сказалъ — да еще какъ сказалъ, совсмъ грубо: — „Не понравится ли теб еще что-нибудь, моя милая?" — Но она этого не поняла!
— Нтъ? — промолвилъ капитанъ.
— Нтъ, — продолжалъ Пепперъ. — Она сказала, что я очень добръ, и что ей нравятся часы. И вдь получила-таки ихъ, что бы вы думали! Рыжая вдьма!
Капитанъ налилъ себ водки и медленно выпилъ ее. Видно было, что онъ глубоко задумался, и что горести пріятеля не на шутку его озабочиваютъ.