Бесконечная дорога

Ольховская Влада

Жаль. Она бы все равно убила его, но Флавия знала, что его мольбы и унижение украсили бы ее воспоминания об этом вечере.

— В чем же мое преступление? — поинтересовался он.

Повинуясь ее неслышной команде, один из служителей с силой ударил его кулаком в живот. Когда Инрис согнулся от боли, второй служитель подсек ему ноги, вынуждая опуститься на колени. Теперь они не позволяли ему встать, удерживая за плечи и волосы. Он даже не мог повернуться к толпе, продолжая смотреть на Флавию.

И снова эта проклятая несломленная гордость в глазах!

— Говори с леди Амаритой так, как должен говорить раб, — велел

служитель.

Инрис не обратил на него внимания, он все еще ждал ответа.

— В непочтении, — ответила Флавия.

— Значит, это распространенное здесь преступление, потому что повторяется оно очень уж часто. Или всех остальных убили за что-то другое? Господа, я бы на вашем месте бежал отсюда, пока есть возможность. Никому не позволят уйти!

Флавия бросила обеспокоенный взгляд на толпу, однако ее гости уже были слишком пьяны и беззаботны, чтобы воспринять его предупреждение всерьез. Здесь не было людей, которых поразила бы смертная казнь, даже если бы они были трезвы. Эти караванщики, кочевники, бродяги и разбойники наверняка сами не раз поили песок кровью, и в казни Инриса они видели лишь развлечение.

— Тебе не поверят, — покачала головой Флавия. — Потому что уважаемые господа знают, кто ты такой на самом деле. Твое слово не заслуживает веры!

— Если я такой уж страшный преступник, может, расскажешь им, в чем на самом деле моя вина?

— В непочтении…

— В том, что я люблю другую женщину, — бесцеремонно прервал ее Инрис. — И всегда любил, а для тебя это как плевок в лицо. Как же так — кто-то может не любить тебя! Но знаешь, что? Тебя и любят-то из-за магии, больше тебе нечем привлечь мужчину. Ты ведь на самом деле знаешь, что все это обожание — сплошная ложь? Если бы не заклинания, ты была бы никому не нужной старой ведьмой. Ты держишься за свой мирок, потому что только здесь ты имеешь хоть какое-то значение. И ты завидовала Эсме, когда узнала о ней. Тебе не так уж важно было то, что именно я люблю именно ее, тебе было плевать на нас. Но тебя злило то, что мужчина, который тебе приглянулся, любит женщину просто за то, что она есть в этом мире. К тебе-то никто так не относился! За это ты возненавидела меня и Эсме, а еще больше — за то, что не смогла ничего изменить. Сколько энергии ты на меня потратила? Сколько запретной магии использовала? А все напрасно. Эсме ничего не делала, но ей и не нужно ничего делать, она просто намного лучше тебя.

Он бил точно в цель и, судя по смеющемуся взгляду, знал это. Ярость, которую Флавия с таким трудом погасила, теперь вспыхнула с новой силой. Колдунья понимала, что гнев — плохой советчик, что злость ослабляет разум, но ничего не могла с собой поделать.

Инрис был прав во всем. Никто и никогда не любил Флавию просто за то, что она есть. Ей всегда приходилось использовать магию, иначе мужчины отворачивались от нее. Когда она стала госпожой Приюта Солнца, сбылись все ее мечты — по крайней мере, ей казалось, что сбылись.

Но вот появился Инрис и напомнил ей, что любовь бывает разной. И та любовь, которую она получила, — дешевка, всего лишь блестящий металл, издалека похожий на золото, но не само золото.

Та, другая, ее неизвестная соперница, держала его сердце через далекие земли и долгие годы. Вся магия Флавии не могла с этим сравниться. Ей указали ее истинное место — как она могла принять такое?

Вместо мольбы она слышала лишь оскорбления. Она не могла отпустить Инриса просто так, она видела, что казнь не пугает его, он был готов к смерти. А Флавия не того хотела, ей нужно было ранить его, причинить ему как можно больше боли до того, как он умрет. Если бы она хотела просто убить его, она бы сделала это на тропинке, где он вспомнил эту проклятую Эсме.

— Почему я должна ревновать тебя к покойнице? — презрительно усмехнулась Флавия. — Или, что еще забавнее, к женщине, которой ты не нужен? Ты ведь и сам не знаешь, жива ли она. А если жива, разве она не должна искать тебя, как ты ищешь ее? Думаю, она давным-давно забыла тебя, пока ты гоняешься за тенью прошлого.

Это был предсказуемый ход, но все равно болезненный. За то время, что Инрис был под властью ее заклинания, Флавия узнала все его страхи и сомнения, и теперь она уверенно использовала их против него.

Инрис продолжал улыбаться, но она видела: получилось. Она уколола его достаточно сильно, чтобы причинить боль.

Конечно, ее слова слышала и толпа, собравшаяся перед сценой. Но какое колдунье до них дело? Они были слишком пьяны, чтобы насторожиться, а даже если бы среди них нашелся светлый ум, способный заподозрить неладное, это ничего не изменило бы. Все равно они умрут здесь и никому ничего не расскажут!

— Если бы судьба предназначила вас друг другу, разве не должны были вы умереть вместе? — торжествующе поинтересовалась Флавия. — Почему ты вообще решил, что она любила тебя? Когда вы последний раз виделись, ты был маленьким мальчиком, и оба вы были слишком юны, чтобы любить. Ты придумал смысл своей жизни, Инрис, его на самом деле не было.

— Тебя это не касается, — огрызнулся он. Но прежней непробиваемой уверенности в его голосе не было.

— Почему нет? Ты предал меня ради того, что сам же и придумал.

— Я не предавал тебя, я с тобой вообще не связан.

— Был бы связан, если бы не она. Прекрасная маленькая Эсме. Совершенная, потому что придуманная тобой. Была ли она вообще? Может, ты ее и вовсе выдумал? Потому что если бы она действительно существовала, я бы не отказалась увидеться с ней.

— Если ты так просишь, исполнено, — донесся до них женский голос с другой стороны сцены.

Флавия поверить в это не могла: кто-то оказался достаточно наглым, чтобы прервать ее? Подняться на ЕЕ сцену? В ЕЕ мире? Да и вообще, откуда здесь женщины? Они почти никогда не добирались в Приют Солнца!

Но когда колдунья обернулась, все стало на свои места. На другом конце сцены стояла молодая девушка, красивая, гибкая, наглая. Ее глаза действительно были ясными, как небо над плодородными землями, а волосы действительно напоминали цветом лепестки окрашенной кровью розы. Флавия никогда не встречала ее, но сразу узнала. Она была именно такой, как говорил Инрис.

Это было невозможно — но случилось. Колдунья пока не понимала, как, но чувствовала, что Эсме настоящая, это не иллюзия, насланная другим магом. Она пришла сюда, чтобы все испортить! Да еще держалась так нагло, смотрела на Флавию, как на жалкую собачонку, только и способную, что лаять в пустоту.

Инрис тоже узнал ее. Конечно, он узнал. Он, недавно такой сильный и собранный, теперь казался растерянным мальчишкой. Он смотрел на Эсме, не отрываясь, будто боялся, что если он хотя бы моргнет, она снова исчезнет.