Бесконечная любовь
Шрифт:
— Никогда не говорила, что не девственница.
— О, ради всего святого!
Он испуганно посмотрел на открытую дверь.
Вивьен закатила глаза:
— Ах да! Необходимо соблюдать приличия!
— Не надейтесь сбить меня с толку. Согласитесь, вы намеренно заставили предположить, что являетесь особой, умудренной жизненным опытом, если будет позволено так выразиться. Что в жизни вашей существовали и другие мужчины. Короче говоря, что я…
— Не первый? — Вивьен сложила руки на груди. — Значит, сердитесь оттого, что оказались первым? Реакция необычная,
— Нарочно притворяетесь глупой? Конечно, это важно. Готов утверждать, что даже пьяным не допустил бы того, что произошло, если бы сознавал истинное положение вещей. Нашел бы достаточно воли и самообладания, чтобы сохранить добродетель молодой леди.
— О Господи, дай мне силы! — Вивьен молитвенно воздела руки. — Рассуждаете так, как будто я здесь вообще ни при чем. Но ведь я самостоятельно приняла решение. Вы не принуждали. Не поили допьяна и не соблазняли. Больше того, вы даже не в полной мере отвечали за свои действия. Уж если меня в чем-то и можно обвинить, то только в соблазнении нетрезвого мужчины.
Несколько мгновений Оливер сверлил ее неподвижным взглядом.
— Отлично. — Голос прозвучал сдавленно, а пальцы зачем-то сжали переносицу. — Как пожелаете. Забудем о прошедшей ночи.
— Да, именно этого я и желаю. — Вивьен стояла прямо, а смотрела холодно и твердо, как и положено смотреть дочери герцога. — Не будете ли так любезны вызвать экипаж? Полагаю, пришло время отправиться в Лондон.
— С удовольствием, — лаконично ответил Оливер.
Повернулся и решительно зашагал к двери.
Вивьен стояла и, сжав кулаки, смотрела вслед. Очень хотелось схватить что-нибудь тяжелое, размахнуться и изо всех сил бросить, но поступить так в чужом доме не позволяло воспитание — что бы ни думал и ни говорил Оливер о ее поведении. Поэтому она неподвижно дождалась, пока хлопнула парадная дверь, и только после этого бегом поднялась в свою комнату, бросилась на кровать и дала волю слезам.
Наплакавшись всласть, встала. Чтобы не вызывать подозрений, быстро умылась и угрюмо спустилась к экипажу. Предстоял долгий молчаливый путь в Лондон.
Камелия печально смотрела в окно. Лили уехала всего лишь два дня назад, а она уже места себе не находила. Прилежно села за стол, чтобы написать Розе и Мэри, но, поскольку особой склонностью к эпистолярному жанру не отличалась, с заданием справилась очень быстро. Шитьем, штопкой и другими подобными делами занималась служанка; мисс Баском не проявляла особой склонности к рукоделию. Выйти и заняться стрельбой, как в Уиллоумире, здесь не разрешалось, равно как и прокатиться верхом без сопровождения старших. Да и что это за прогулка? Роттен-роу навевал такую беспросветную скуку, что не стоило и хлопотать. Интересно, чем же занимаются в Лондоне молодые леди?
Громкий лай заставил девушку обернуться.
— Пират!
В дверях стоял лохматый пес с изрядно пожеванным красным мячиком во рту и энергично размахивал хвостом. Получив разрешение, подошел и положил мячик к ее ногам.
— Хочешь поиграть? —
Сад за домом был небольшим, но места на газоне вполне хватало. Погода еще не радовала теплом, хотя весна уверенно вступала в законные права. Камелия проворно взбежала по лестнице. Надела пелерину и перчатки, предусмотрительно выбрав те, которые было бы не жалко испортить, и вернулась в гостиную. За это время Пират успел добавить к мячику маленькую тряпочную куклу и старательно обглоданную кость.
— Достал из своего тайника? — усмехнулась Камелия.
Среди забавных причуд всеобщего любимца была и эта: регулярно прятать свои сокровища под черной лестницей — на территории, выбранной в качестве секретного убежища. Оттуда он время от времени что-нибудь доставал, а дальше распоряжался вещью по собственному усмотрению: или играл, или грыз, или дарил кому-нибудь из домочадцев. Правда, особенно любил преподносить подарки чужим дамам, приехавшим с визитом, — скорее всего пронзительные крики отвращения и ужаса доставляли псу своеобразное удовольствие. Обитатели дома, в свою очередь, давно привыкли к его причудам и в случае потери небольшой вещицы первым делом проверяли собачий тайник.
Камелия подняла с ковра все три игрушки и по дороге в сад незаметно положила кость в мусорное ведро. Забросила подальше сначала мячик, потом куклу, и пес с радостным лаем бросился за добычей. Ждать пришлось недолго: вскоре охотник принес и то и другое. Правда, прежде чем отдать куклу, несколько секунд старательно ее трепал, чтобы убедиться в полной покорности маленького существа. Так повторялось несколько раз — до тех пор, пока, возвращаясь с мячиком во рту, Пират не остановился и не принялся яростно лаять. Камелия обернулась и увидела, что садовую калитку открывает худощавый человек в потрепанной одежде.
Сердце оборвалось.
— Космо!
Застыв от внезапного приступа страха, мисс Баском смотрела, как человек подошел, развязно снял шляпу и поклонился. К счастью, неуместный жест вызвал спасительный гнев, рядом с которым все остальные чувства мгновенно поблекли.
— Что ты здесь делаешь?
Не переставая лаять, Пират подбежал и занял оборонительную позицию.
— Неужели так положено встречать дорогого старика отца? — осведомился Космо, настороженно поглядывая на зловредную собачонку.
— Не отца, а отчима, — холодно уточнила Камелия и с независимым видом скрестила руки на груди.
Космо Гласс женился на Флоре Баском спустя год после смерти ее любимого мужа Майлза. Оба были совладельцами таверны, и мать девочек не видела иного выхода, кроме как ответить на ухаживания делового партнера, однако скоро поняла, что совершила ужасную ошибку. Ленивый и склонный к криминальным аферам, Гласс оказался не поддержкой семьи, а камнем на шее. После смерти Флоры он попытался использовать ее дочерей в собственных корыстных интересах и даже поехал вслед за ними в Англию, чтобы отобрать то немногое, что досталось девочкам по наследству. Все сестры Баском его ненавидели и презирали.