Безумная погоня
Шрифт:
Ну и что с того, что Хелен и мистер Фэрфакс-Лейси приятно проводят время? Разве не она сыграла в этом главную роль, сводя их вместе?
Решительно шагая к лестнице, Беата постаралась не думать о том, что могло послужить причиной такой радости Пуританина. Что сделала Хелен? Неужели она в самом деле владела искусством ублажать мужчину? Беате это представлялось маловероятным. Но возможно, так смеются люди, которые еще не все познали и совершают вместе открытия новых удовольствий? Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь смеялась, находясь в постели с мужчиной.
Очутившись
В обществе без колебания сказали бы, что это произошло в тот момент, когда леди Дитчер вошла в гостиную и застыла словно парализованная при виде одной из дочерей герцога Уинтерзолла в объятиях мужчины, но на самом деле проблемы начались гораздо раньше, когда в возрасте пятнадцати лет она влюбилась в старшего лакея. Не важно, что Неду было уже тридцать; Беата обожала его и даже не пыталась это скрывать. Уже на другой день вся ее семья знала о ее сердечных переживаниях. В конце концов отцу пришлось отослать красавца лакея в одно из удаленных поместий; и все же по-настоящему он рассердился лишь тогда, когда узнал, что дочь пишет Неду письма, по одному в день.
Вот тут-то она и оступилась, потому что Нед ее отверг. Она предложила ему юное девичье целомудрие, а он сказал «нет», и не потому, что боялся потерять место, а просто не проявил к ней интереса. Она видела это по его лицу. После того как отец перевел Неда в деревню, он не ответил ни на одно ее письмо.
С тех пор Беата как с цепи сорвалась. Она преследовала одного Неда за другим, все эти попадавшиеся в ее сети Неды проявляли ненасытное желание и поэтому бесконечно утомляли ее.
Усевшись на кушетку и обняв себя за плечи, Беата некоторое время безмолвно раскачивалась взад-вперед. Она была уверена, что вовсе не является такой уж похотливой потаскушкой, за которую ее принимали. Ей искренне хотелось иметь все то, чего хотят другие женщины: мужа, детей и любви. Любви настоящей, а не той, основанной на высокой груди, подбитой ватными подкладками.
— К черту все, — неожиданно выругалась Беата во весь голос и потерла нос, чтобы не расплакаться. — К черту! И Нед пусть тоже туда катится!
Легкий шум заставил ее поднять взгляд. В дверях стоял мистер Смеющийся Любовник собственной персоной, высокий, широкоплечий и невероятно аристократичный. Это тебе не лакей Нед: тот никогда не смотрел на нее с таким холодным неодобрением, с таким благовоспитанным презрением. Но самое главное, этот Нед выглядел вполне удовлетворенным своим полночным визитом. Одного этого было достаточно, чтобы сделать его невосприимчивым к ее прелестям при всей их неотразимости.
— Нед? — произнес он, насмешливо поднимая бровь. — Смею предположить, что некий джентльмен не почтил нас своим обществом, но остался в ваших мыслях…
— Так оно и есть, — бросила она, изо всех сил делая вид, будто ее не волнует тот факт, что он недурно провел время с Хелен. — А вы, мистер Фэрфакс-Лейси? Никак не можете уснуть?
— Вы угадали, но только отчасти, — согласился он, имея при этом вид ледяного изваяния.
Какого черта он притащился в библиотеку, вместо того чтобы нежиться в постели рядом со своей костлявой любовницей?
— Ну и что вы собирались найти в библиотеке? — чопорно осведомилась она. — Я думала, у вас есть дела поинтереснее.
— По правде говоря, я пришел, чтобы найти книжку стихов, которую вы подсунули леди Годуин.
— Зачем? Хотите наедине насладиться чтением?
— А зачем вы дали леди Годуин для декламации именно это стихотворение?
— Разве оно вам не понравилось?
— Где вы его нашли? — Стивен неторопливо направился к книжным полкам.
— Привезла с собой.
Он так же не торопясь обернулся.
— Вы ездите в деревню с собранием сладострастной поэзии?
— Я только сейчас открыла для себя мистера Барнфилда, и мне очень нравятся его стихотворения. То, что читала Хелен, — одно из самых чувственных. И оно сработало, верно?
— Что ж, возможно. — Стивен подошел к ней и сел рядом.
— Если вам угодно прочитать эти стихи, то, полагаю, леди Годуин оставила книжку на столе.
Стивен потянулся за книгой; в его густых ресницах играли блики огня.
— Если позволите, я возьму ее на время, — сказал он, листая страницы.
Внезапно у Беаты возникло странное чувство: ей казалось, что крошечные языки пламени лижут ее ноги, ее руки, толкая в его объятия.
Склонив голову, она из-под ресниц посмотрела на Стивена, который к этому моменту уже углубился в чтение поэтического сборника. Кто бы мог подумать — Пуританину, безупречному английскому джентльмену с твердой челюстью, нравятся стихи!
— А где ваш галстук? — неожиданно для себя поинтересовалась Беата. — Неужели вы оставили его на полу комнаты Хелен?
Стивен нахмурился и, пошарив в кармане, извлек оттуда свой галстук.
— Вот он! — Его лицо выглядело довольно глупо, но все же он сумел сохранить самообладание.
Беата прикусила губу. Может, ей просто вернуться к себе в комнату? Но сможет ли она? Внутренний голос ей подсказывал, что она скорее перестанет дышать, чем покинет общество Пуританина по собственной воле, пока остается хоть один шанс, что он может передумать поцеловать ее и даже…
«О пожалуйста, пусть стихи возбудят его, раз уж я потерпела неудачу», — помолилась Беата языческой богине, которая могла, по ее предположениям, услышать эту мольбу.
«Греховно ли любить юнца с прекрасным ликом», — медленно прочитал Стивен.
Беата почти не могла дышать. Ей хотелось пить этот голос; а еще она хотела, чтобы он сказал ей…
— Вы изменили строчку, — пробормотала она. — Там написано: «О, если это грех — любить юнца с прекрасным ликом».
— Не пойму, при чем здесь какие-то «юнцы».
Он больше не мог сдерживать желание и, закрыв книгу, отложил ее в сторону, а затем посмотрел на Беату. Она сидела, свернувшись, как котенок, странно беззащитная среди окружавших ее мудрых книг.