Бирит-нарим
Шрифт:
Но тогда я вернул этот город. И теперь мог бы...
– - Не о том говорю!
– - Зу с размаху хлопнула ладонью по постели, скомкала покрывало.
– - Взгляни на себя! Можешь заставить людей делать то, что ты хочешь, верить в то, что ты прикажешь! Ты мог бы получить любую власть, цари исполняли бы твои желания. Но нет! Жалкий экимму из трущоб будет жить во дворце, а мы -- здесь, потому что ты привел нас сюда!
Я должен... объяснить ей.
Зу смотрела теперь на него, снизу вверх, и казалась
Я должен... Но мне нужна кровь.
– - Я не хочу жить во дворце, -- сказал Лабарту, откидывая дверную занавесь.
– - Поэтому мы здесь.
В коридоре, пустом и темном, собственные шаги были едва слышны. Лабарту шел, касаясь рукой стены, пальцами ощущал кирпичную кладку и, казалось, видел, куда идти. Но перед глазами плавали багровые круги, а звуки дрожали, отдалялись, приближались, -- не заметил, как поднялся по ступеням, вышел на крытую галерею.
Чужая жизнь была совсем рядом, и Лабарту замер на лестнице, сковал чувства, подавил жар, холод и боль.
Пока что я... сильнее жажды...
Человек вышел из внутренних покоев, -- волосы и жреческие одежды его пропахли воскурениями, в руках нес блюдо с пеплом, а шаг нетвердым был, как у пьяного.
Но чистая кровь у него, и никого рядом нет...
Лабарту прыгнул вперед. Жрец вскинулся, и застыл во власти чар. Блюдо выпало из его рук, бронзовый звон эхом прокатился по галерее.
Но Лабарту не слышал. Он пил, и солнечный свет заполнял душу, тушил боль, лился потоком, чистым, но дурманящим, как аромат степи весной. Стук сердца оглушал, молил не останавливаться, еще, еще, до последней капли...
В глубине храма ударил гонг, и Лабарту опомнился, выпустил жертву. Человек упал -- живой, но без чувств. Мгновение Лабарту стоял, прислушиваясь, а потом обошел рассыпавшийся пепел, -- никто не должен увидеть моих следов -- и поспешил прочь.
Боль ушла, солнечный огонь пылал в жилах, но пол под ногами словно бы превратился в палубу корабля, качался. Воздух стал густым, тяжелым, а тени сплетались, меняли очертания, исчезали. И также странно текли мысли -- то спокойными были и ровными, то клубиться начинали, теряли смысл.
Лабарту остановился. Огляделся, но стены и своды -- все стало незнакомым, и куда повернуть, куда идти теперь?
– - Не бойся.
Детский голос, уверенный, легкий.
Лабарту обернулся и увидел ее, -- юную девочку, украшенную ожерельем из ракушек. Воздух вокруг нее трепетал, морской ветер был в нем, горячий полдень и покой.
– - Не бойся, -- повторила она.
– - Потопа не будет.
– - Тини!
– - Лабарту рванулся к ней, но тело не слушалось, стены клонились, не хватало дыхания.
– - Я был прав, ты...
И не договорил. Я был прав, ты не умерла, не все предсказания верны, -- так хотел сказать, но не сумел. Ведь Тини осталась такой же, как в тот день, на Дильмуне, а это значит...
– - Ты умерла, -- прошептал он.
Девочка улыбнулась.
Тот жрец пришел из святилища... Должно быть, вдыхал дым тайных трав... А я пил его кровь, поэтому вижу...
Мысль распалась, утекла в темноту.
– - Я назвала твоих покровителей, мальчик, -- произнес другой голос, надтреснутый, старческий.
– - Это Уту, Энки и Инанна. Что ты делаешь здесь, в доме бога Баб-Илу?
Старуха стояла возле Тини, -- куталась в темное покрывало, по краям его качались безмолвные колокольчики.
Мертвые... Я вижу мертвых... Значит...
Тени вокруг обретали форму, людские фигуры, бесчисленные, сколько хватало глаз, повсюду. Лабарту сжал кулаки, пытался вглядеться, узнать.
Тирид... Шебу... если вы здесь...
Чужая рука сжала его запястье, и прикосновение это было уверенным и легким.
– - Нет, мой хозяин, -- сказала Кэри.
– - Пойдем со мной.
Все, что вокруг было, рассеялось, превратилось в обрывки мрака. Только Кэри стояла рядом, держала за руку, не отпускала, а впереди была распахнутая дверь.
– - Пойдем, -- сказала Кэри.
Лабарту кивнул, не в силах говорить, и вместе с ней перешагнул порог.
4.
Шагнул за дверь, -- и ветер ударил в лицо. От холода перехватило дыхание, и Лабарту не удержался на ногах, опустился на колени. Руки были в копоти, в пепле по локоть, но в земле, на которую опирались ладони, не осталось ни капли тепла.
– - Кэри...
Поднял голову, -- но никого не увидел рядом. Лишь ветер кидал хлопья сажи, путал волосы, рассеивал мысли.
Кэри...
Неба не было над головой, -- лишь клубы серого дыма, струящиеся бесконечной пеленой. А кругом, сколько хватало глаз, простиралась равнина, безжизненная, пустая. Ничего, -- только горький вкус и холод, пробирающий до костей.
Кэри?..
Лабарту поднялся, сделал шаг, другой. Пепел струйками стекал с одежды, а каждый вдох давался все труднее, мир темнел, прояснялся, темнел вновь.
Кэри... где я?
Только голос ветра был слышен, да шелест шагов, едва различимый. Потаенный страх рос в груди, в глубине сердца, и Лабарту знал, -- оборачиваться нельзя. Только прямо идти, смотреть только вперед...
Клинописные знаки всплыли перед глазами, и дальним эхом зазвучали голоса жрецов, повторяющих древние строки, снова и снова.
– - ...Войдя в этот дом, не выходят обратно...
– - ...В одну сторону путь, и закрыты ворота...
– - ...Пища здесь -- прах, и едой станет пепел...