Бироновщина. Два регентства
Шрифт:
Но та ея уже не слышала или не хотла слышать. Въ танцахъ наступила только–что пауза, и Рагузинскую тотчасъ же окружило нсколько поклонниковъ. Обмахиваясь веромъ, она съ снисходительной улыбкой выслушивала расточаемыя ей любезности. Въ это время къ нимъ подлетла шутиха и протиснулась между кавалерами къ самой Рагузинской.
— Дай–ка–сь, сударушка, и мн насмотрться на твои галантереи. Фу ты, ну ты! И сама–то жемчужина, и вся–то въ жемчужинахъ! А он y тебя настоящія?
Не успла та отстраниться, какъ нахалка наклонилась къ ея платью и впилась зубами въ одну изъ крупнйшихъ жемчужинъ. Но венеціанка пришла уже въ себя и хватила ее на отмашь такъ хлестко по щек, что она съ визгомъ отшатнулась.
— Да за что же это, за что?.. Я пожалуюсь самой матушк–государын…
— Ступай, жалуйся, — отвчала Рагузинская съ спокойнымъ достоинствомъ. — Ежели ты сдлала это по ея приказу, то можешь доложить, что благородныя венеціанки не носятъ поддльныхъ драгоцнностей. Если жъ приказа ея не было, то будь довольна, что проучена, и своей жалобой не безпокой ея величество по–пустому.
Какъ прибитая собаченка, поплелась карлица обратно къ императриц, къ которой между тмъ подошли Биронъ и нсколько придворныхъ и были такимъ образомъ также очевидцами описанной сейчасъ сцены.
— Ну, что, Буженинова? — спросила съ улыбкой государыня. — Отъхала не солоно хлбавши?
— Задави ее козелъ! Ручки–ножки еще трясутся… Никакого политеса…
— А что же жемчужины настоящія?
— Настоящія, матушка, охъ, самыя настоящія!
— И плюхи тоже самыя настоящія? — съ грубымъ смхомъ замтилъ герцогъ.
— Первый сортъ, батюшка, какъ и твои ледяныя статуи, — огрызнулась калмычка.
Биронъ весь побагровлъ и не нашелся даже, что сказать.
— А вы ее не слушайте, — герцогъ, вступилась Анна Іоанновна. — Что взять съ глупой ефелы? Но дабы впредь она вела себя благопристойнй, мы ее, непутную, окрутимъ съ добрымъ человкомъ.
— Этакую–то монстру?
— Для кого монстра, а для кого картинка! — обидлась Буженинова. — На вкусъ и цвтъ товарища нтъ. Царица общалась выдать меня за мужъ и отъ царскаго слова своего не отступится. Только силкомъ за немилаго, матушка, не выдавай!
— А ты кого–нибудь себ уже, небось, намтила?
— Намтила, матушка, что грха таить. На него глядя, индо слюна бжитъ.
— Кто же этотъ королевичъ твой?
— А князь Квасникъ.
— Эко слово брякнула! Онъ какъ–никакъ все же благороднаго корени отрасль; а ты что? Ты и вся–то мизиннаго его перстика не стоишь.
— Онъ — князь, а я — первая твоя затйница и забавница: два сапога — пара. И стану я сіятельной княгиней, и урядишь ты, матушка, мн княжескую свадьбу…
— Дура ты, да не совсмъ! — улыбнулась Анна Іоанновна. — Вотъ герцогъ подаритъ на свадьбу твоему муженьку шелковую плетку.
— А мн домъ хрустальный… съ ледяными статуями.
— Такъ лучше жъ и весь домъ ледяной, — подхватилъ одинъ камергеръ: — тамъ и свадьбу сыграли бъ.
По губамъ Бирона пробжала недобрая усмшка.
— Das ware hicht so libel! (Это было бы недурно!)
— Ну, чтожъ, коли быть Ледяному дому, такъ пускай и будетъ, — ршила царица. — А кто же, герцогъ, его построитъ?
— Построитъ его нашъ первый государственный строитель, г–нъ Волынскій. Попросите–ка сюда г–на Волынскаго! — отнесся онъ къ подавшему счастливую мысль камергеру.
Казалось, онъ радъ былъ случаю взвалить на плечи своего главнаго недруга, и безъ того обремененнаго важнйшими государственными длами, эту новую работу, которая ни мало не входила въ кругъ его обязанностей и должна была его еще принизить въ глазахъ всего Двора.
Такъ понялъ и самъ Волынскій, когда ему объяснили, чего отъ него требуютъ. Но, не желая дать торжествовать своему противнику, онъ не показалъ виду, что оскорбленъ, и, склонившись передъ государыней почтительно, но не раболпно, спросилъ, безотмнная ли то резолюція ея величества.
Самой ей стало теперь какъ–будто не по себ.
— Да, Артемій Петровичъ, пожалуйста, не отказывайся, — отвчала она мягко, словно извиняясь. — Никто иной, какъ ты, не сумлъ бы исполнить сіе столь благоуспшно. Женихъ хоть и шутъ, но титулованный; будетъ зрителей великое стеченіе…
— Такъ вашему величеству угодно, чтобы свадьба была поистин княжеская, но, съ тмъ вмст, все же шутовская, скоморошья?
— Вотъ, вотъ; со всякими тамъ огнями артофіальными, переодваньями и гисторіями потшными. Не мн тебя учить.
— Слушаю–съ. Но ледъ на Нев должной толщины для Ледяного дома будетъ не раньше, почесть, января мсяца.
— Ну, чтожъ; намъ вдь не такъ ужъ къ спху. Пригони, примрно, ко дню моего рожденья, а то и ко времени карнавала на масленой недл. Тогда, дастъ Богъ, и миръ съ Турціей заключимъ. Заразъ и отпразднуемъ.
— И ваше величество соизволяете на учрежденіе для сей надобности особой скоморошьей или, лучше скажемъ, маскарадной коммиссіи?
— Даю теб, Артемій Петровичъ, на все полную мочь. Да въ расходахъ много не стсняйся. Впередъ знаю, что все теб и на сей разъ, какъ и всегда, удастся къ полному нашему удовольствію.
II. Ледяной домъ
Всякая новость старетъ и забывается; забылась и бироновская ледяная статуя, на смну которой ожидались теперь Ледяной домъ и ледяная свадьба. Ледяной домъ или «ледяныя палаты», какъ называли его оффиціально въ длопроизводств «маскарадной коммиссіи», ршено было возвести на Нев между Зимнимъ дворцомъ и главнымъ адмиралтействомъ, а для ледяной свадьбы устроить «національную процессію», для которой изъ разныхъ мстъ имперіи выписать полтораста паръ населяющихъ ее всевозможныхъ племенъ въ національной одежд [4] . (Но такъ какъ пути сообщенія y насъ въ ту пору были очень первобытны, то выписанныя «пары», особенно изъ отдаленныхъ мстностей, прибывали довольно мшкотно; тотчасъ же по прибытіи он замыкались въ особомъ зданіи на такъ–называемомъ «Слоновомъ двор». (Дворъ этотъ, находившійся въ конц третьяго Лтняго сада около Симеоновскаго моста, на томъ, приблизительно, мст, гд въ настоящее время стоитъ циркъ Чинизелли, получилъ названіе «Слоноваго» отъ содержавшагося тамъ индйскаго слона.)
4
* Приводимъ здсь, для примра, одинъ изъ посланныхъ въ провинцію указовъ, а именно Казанскому губернатору:
«Указали мы для нкотораго пріуготовляемаго здсь маскарата выбрать въ Казанской губерніи изъ татарскаго, черемисскаго, мордовскаго и чувашскаго народовъ, каждаго по три пары мужеска и женска пола пополамъ, и смотрть того, чтобъ они собою были не гнусныя, и убрать ихъ въ наилучшее платье со всми приборы по ихъ обыкновенію, и чтобъ при мужескомъ пол были луки и прочее ихъ оружіе и музыка, какая y нихъ употребляется…»