Бироновщина. Два регентства
Шрифт:
— Здравствуйте, женившись, дуракъ и дурка,
Еще …тота и фигурка!
Теперь–то прямое время намъ веселиться,
Теперь–то всячески позжанамъ должно бситься.
Ну, мордва! ну, чуваши! ну, самоды!
Начните веселье, молодые дды!
Балалайки, гудки, рожки и волынки!
Сберяте и вы, бурлацки рынки.
Гремите, гудите, брянчите, скачите,
Шалите, кричите, пляшите!
Свящи, весна,
Свищи, красна!
Невозможно намъ имть лучшее время:
Спрягся ханскій сынъ, взялъ ханское племя,
Ханскій сынъ Квасникъ, Буженинова ханка,
Кому того не видно, кажетъ ихъ осанка.
О, пара!
О, не стара!
Не жить они станутъ, но зоблить сахаръ.
И такъ надлежитъ новобрачныхъ привтствовать нын,
Дабы они все свое время жили въ благостын:
Спалось бы имъ да вралось, пилось бы да лось.
Здравствуйте жъ, женившись, дуракъ и дурка,
Еще …тота и фигурка!»
Трудно себ представить, чтобы эта пошлая рубленная проза могла придтись по вкусу кому–либо изъ Царской Фамиліи или придворныхъ. Но государыня въ своемъ благодушномъ настроеніи милостиво захлопала, и весь Дворъ послдовалъ ея примру. Это было хоть нкоторой наградой бдному автору за перенесенныя имъ тлесныя и душевныя страданія. Отвшивая на вс стороны поклонъ за поклономъ, онъ пятился назадъ бочкомъ–бочкомъ, пока не уперся въ стну, и затмъ скрылся за тою же дверью.
Обдъ между тмъ пришелъ къ концу. По знаку Волынскаго, многочисленною придворною прислугой посуда, столы и скамейки были живо убраны; подъ самымъ амфитеатромъ были поставлены для карликовъ–новобрачныхъ два дтскихъ креслица, и на очищенной арен начались національные танцы позжанъ, выступавшихъ послдовательно при звукахъ «музыкалій» и псенъ каждой народности.
Такого разнообразнаго балета при русскомъ Двор никогда еще не было видано, и каждая народность поощрялась боле или мене щедрыми хлопками. Такъ дошла очередь и до самодовъ.
«Ай, Гриша, Гриша! какъ–то ты теперь вывернешься?» вздохнула про себя Лилли.
Вывернулся онъ, однако, опять на диво: выдлывалъ сперва все то же, что и другіе самоды, подпрыгивалъ, присдалъ и кружился точно такъ же, только куда ловче и изящнй. Когда же т окончили свой танецъ и, тяжело отдуваясь, отошли въ сторону, онъ совершенно уже экспромтомъ пустился въ русскую присядку, да такъ лихо, съ такимъ прищелкиваньемъ пальцами, гикомъ и при свистомъ, что весь амфитеатръ загремлъ отъ рукоплесканій и криковъ «браво!».
— Скажи–ка, Артемій Петровичъ, — обратилась императрица къ Волынскому; — неужели это тоже самодъ? Лицо y него слишкомъ пригоже, да мн словно бы даже знакомо.
— Ваше величество не ошиблись, — былъ отвтъ. — Это тотъ самый малый, Самсоновъ, буде изволите припоминть, что проштрафился на маскарад въ Лтнемъ дворц, а потомъ отличился здсь же, въ манеж.
— То–то вотъ! Но какъ же онъ попалъ въ эту національную компанію?
— Одинъ изъ самодовъ, государыня, опился вечоръ до безчувствія и до сегодняшняго утра еще не протрезвился. А Самсоновъ состоялъ y меня при Слоновомъ двор, подглядлъ, какъ они пляшутъ, и взялся замстить пропоицу.
— Пропоицу накажи, какъ заслужилъ, а плясуна я сама награжу: передай ему этотъ перстень.
Наступилъ третій и послдній фазисъ шутовского празднества — Ледяной домъ. «Молодые» въ своей клтк на слон и сопровождающая ихъ разноплеменная свита направились туда окружнымъ путемъ по главнымъ улицамъ, чтобы дать лишній разъ обывателямъ столицы насладиться рдкимъ зрлищемъ; государыня же со всмъ Дворомъ свернула опять на набережную и въ нсколько минутъ была уже y спуска къ Ледяному дому, откуда ее привтствовали громогласными салютами ледяныя пушки и мортиры.
Спустились уже раннія зимнія сумерки, и только въ сторону взморья небо алло еще вечернею зарей. Но небесныя краски положительно блднли передъ огнями Ледяного дома. Изъ пастей двухъ ледяныхъ дельфиновъ вылетали фонтаны горящей нефти. Ледяной слонъ, издавая оглушительный ревъ, выпускалъ изъ хобота огненный же водометъ на высоту 3 1/2 саженъ. Въ ледяныхъ пирамидахъ по сторонамъ Ледяного дома свтились, сквозь круглыя окна, большіе зажженные фонари съ вертящимися «смшными фигурами». Такія же «смшныя картины» просвчивали сквозь ледяныя стекла самого Ледяного дома.
— Ты, Артемій Петровичъ, на сей разъ превзошелъ себя, — похвалила Анна Іоанновна посл подробнаго осмотра всхъ наружныхъ диковинъ. — Какъ–то удалось теб внутреннее убранство?
Об комнаты Ледяного дома были уставлены теперь полною домашнею утварью, которая сдлана была точно такъ же изъ чистаго льда, но выкрашена «приличными натуральными красками». Въ гостиной, служившей одновременно и столовой, находились: изящной рзьбы столъ, два дивана, два кресла и рзной поставецъ съ чайной посудой, стаканами, рюмками, блюдами. На стол красовались большіе часы и лежали игральныя карты съ марками. По двумъ же угламъ комнаты стояли два ледяныхъ купидона съ повязанными глазами.
Въ спальн, кром двухспальной ледяной кровати, имлись ледяные же: туалетъ, два зеркала и табуретикъ. На туалет горли намазанныя нефтью ледяные шандалы, а въ камин пылали облитые нефтью же ледяныя дрова.
— Обо всемъ–то вдь ты позаботился, Артемій Петровичъ, одобрительно промолвилась снова императрица. — Только дрова твои мало что–то грютъ. Ну, да y молодыхъ супруговъ кровь горячая! — прибавила она, оглядываясь съ усмшкой на окружающихъ, которые не замедлили разсмяться надъ всемилостивйшей шуткой.
V. Лилли отмораживаетъ щеку
Такъ какъ отъ Ледяного дома до Зимняго дворца было, какъ говорится, рукой подать, то по отъзд царской кареты нкоторые изъ придворныхъ не сли уже въ свои кареты, а пошли пшкомъ. Въ числ послднихъ были также Юліана и Лилли, которыхъ проводить до дворца взялся младшій Шуваловъ. Когда они поднялись съ Невы на берегъ, то застали уже здсь «молодыхъ», которыхъ только–что снимали со спины слона. Тутъ же оказался и Самсоновъ со своими оленями.
— А олени уже поданы, Лизавета Романовна, — сказалъ онъ, приподнимая на голов свой самодскій треухъ.